Кристиан Бэд - История одного имени
— Ну и ты нашел его?
— Оно уже найдено, Ланс. Тебе расскажут сегодня эту историю.
— Кто?
— Тот, кто ждет тебя.
Ланс взглянул на солнце. Часов он не носил, потому что во времени, как и в пространстве, ориентировался превосходно. Правда, во флайере часы были.
— Вот черт, пора лететь.
Ласси шагнул в сторону, намереваясь, видимо, испариться, как это делал Севочка. Похоже, он явился исключительно для того, чтобы принести извинения.
— Стой, — бросился к нему Ланс, — как мне увидеть тебя снова?
Ласси немного удивленно улыбнулся, показав мелкие, округлые, словно жемчуг, зубы, и обнял Ланса за шею.
Ошарашенный этим действием Ланс, которого до этого случая обнимали только партнерши по фильмам, испуганно замер. Ласси разжал объятия и потрепал Ланса по плечу:
— Сам найдешь.
Пользуясь замешательством Лайтмена, он шагнул в сторону, замерцал и нахально испарился. Впрочем, не весь. На траве, там, где Ласси чуть примял ее, остался лежать золотистый ошейник…
Ланс схватился за шею и в ужасе понял, что не ощущает под пальцами знакомой ребристой поверхности железки, которую носил всю сознательную жизнь. Голова его вдруг пошла кругом, он сел в траву, и только память о том, что через час его ждет Хозяин, заставила беднягу чуть ли не ползком забраться во флайер и включить автопилот.
Из флайера Ланса выгружал уже лично сэр Хозяин. Тот испытывал только одно желание: кататься по полу на спине и выть дурным голосом.
Очнулся Лайтмен в прозрачной ванне, которую помнил по хозяйским операциям. Правда, ни проводов, ни иголок из него не торчало. Он просто плавал в густой, как кисель, регенерирующей жидкости.
Включился мозг, а следом и биологические часы, сказавшие, что сейчас девять утра, только уже следующих суток. Из ванны Хозяина видно не было, пришлось, ругаясь, выбираться. Ага, В.С. обнаружился, он что-то просматривал на экране компа.
— Полотенце мне дадут? — громко спросил Ланс.
— А по шее? — не оборачиваясь, бросил Хозяин.
— За что? — возмутился Лайтмен. — За то, что ковер испортил? — Густая жидкость стекала с него, оставляя мокрые, даже какие-то слизистые пятна.
— За то, что вылез без спроса. Вдруг ты еще не доделался?
— По-моему, доделался, — сказал Ланс, разглядывая себя. — Ты вырастил мне ноги?
— Сами выросли.
— Как сами? — оторопел Лайт.
— Они бы и раньше выросли, если бы кое-что не блокировало сигналы твоего мозга. Лайтмен начал врубаться.
— Значит, это от того, что Ласси ошейник снял? Что это за железяка была такая? Я пытался ее отцепить пару раз, и чуть не оторвал себе голову.
— Это был блокиратор, — Хозяин отвечал коротко, он все еще возился с компьютером.
— Способностей?
— Нет.
— Чего же тогда? Регенерации?
— Я же сказал, он блокировал определенные команды мозга. Вернее, команды той части мозга, которой у человека нет. Иди к экрану. Да возьми, наконец, полотенце, прямо напротив тебя преобразователь! — В. С. обернулся и указал рукой на сплошную стену. Там тут же возникло отверстие, и из отверстия выпало полотенце. Ланс успел уловить, что преобразователь мгновенно создает вещь по мысленной команде, потому что полотенце было именно того размера и цвета, как он о нем и подумал.
Обрадованный своим открытием, Ланс представил черные кожаные штаны с заклепками, шнурками и прочей дребеденью, кожаную куртку, перчатки и мягкие высокие сапожки — роскошной одежды он был лишен все время своего пребывания у Севочки, и, обрадовался ей, как ребенок.
— Иди сюда, я сказал, — бросил через плечо Хозяин.
Одеваясь на ходу и улыбаясь во весь рот, Лайтмен скользнул к нему. Настроение ползло вверх с каждой минутой, в крови носились чертики и побуждали как-нибудь весело пошутить над Севочкой. Хозяин оглянулся на Ланса:
— Чудо в перьях! — этот комментарий относился к одежде. В отличие от Лайта, В. С. одевался очень просто.
— Помнишь представителя Тарка? — продолжал он.
Лайтмен коротко кивнул, всеми силами стараясь настроиться на менее легкомысленный лад.
— Тут такая штука, Ланс. Твоя мать была, наверное, большой оригиналкой. Но кто мог подумать, что трансмиты и люди могут иметь общее потомство?
— Так что, посланник Тарка мой добрый дядюшка? — разулыбался Ланс. — А может, папашка?
— Я серьезно, чучело ты гороховое. Он прилетел сюда, потому что ты — наполовину трансмит.
— У них дефицит населения?
— Еще какой.
— А я, часом, не богатый наследник? — Ланс снова расплылся в улыбке.
— Ты чего развеселился, наследник всех моих грядущих подзатыльников?
— Ой, — фыркнул Ланс. — Я столько о себе узнал недавно! Даже не знаю, верить или нет.
— А чего тут верить? Это скажется само. Он взял Ланса за шиворот и начал раздевать.
— Ты чего? Я только-только оделся… — Лайт попытался вывернуться, но куда там.
— Не дергайся, сейчас будет маленький эксперимент. В. С. завернул Лансу руки за спину, сел на него.
Тот тяжело дышал, борьба с Хозяином — еще та нагрузочка, но не боялся ни капли и продолжал ухмыляться на все свои острые зубы, тем более что Ланс вдруг стал удивительно легко читать чужие эмоции, а эмоции Севочки ничего опасного в себе не таили. У Лайтмена немного кружилась голова — так он был ошарашен своей новой психической свободой. И физической. На нём сидели, его трогали руками… Чёрт, это было даже приятно!
— Успокойся ты, — попросил В.С. Ланса. — Ты же видишь, ничего плохого я тебе не сделаю. Ланс извернулся, ему хотелось поиграть.
В. С. сунул руку Лайту под челюсть и почесал там. Ланс дернулся раза два, от незнакомых ощущений, а потом замер, прислушиваясь к себе.
— Ну? — Севка продолжал гладить его, под челюстью и за ушами. — Ну, давай!
«Что давать?» — хотел было спросить Ланс, но из его горла вырвался странный шипящий звук. Он повел плечами и освободил руки, выворачиваясь из-под Севки, который уже почти не держал за руки, но быстро перехватил за шиворот.
— А теперь иди к зеркалу, чучело хвостатое! «Почему хвостатое?!» — возмутился Лайтмен.
В. С. за шкирку поднял его к зеркальной панели. Ланс моргнул раз, другой… Из зеркала на него смотрела пушистая, черная, усатая кошачья морда.
Он сел. Потрогал зеркало лапой. Посмотрел на лапу. Облизал ее. Увлекся вылизыванием. Это было так приятно.
Про возвышавшегося над ним Хозяина он забыл. А тот со скептической улыбкой изучал крупную молодую, неуклюжую еще кошку с длинными тощими лапами, черную, как сажа, с маленьким белым пятнышком под хвостом и буроватой подпалиной на плече.
