Марина Добрынина - Бей ушастых! Часть 2
— Я помогу, если ты скажешь, как.
Далее с помощью Дуськи и какой-то матери мне удается все же и подкольчужник зашнуровать, и кольчугу застегнуть и даже латы нагрудные привесить. Стою и чувствую себя дубом. Все же, эта амуниция достаточно тяжела. Слишком уж я расслабился в последние годы. Я, конечно, тренировался, но не так часто, как следовало.
— Так, — говорю, — теперь наголенники.
Дуся с ворчанием опускается на пол и там, комментируя происходящее нецензурными словами, застегивает пряжки на ремнях.
— Ты на коня-то в этом влезть сможешь, вояка хренов? — интересуется она, когда мне остается надеть только шлем.
И вот тут я понимаю, что хренов вояка — это обо мне. Потому что коня-то у меня и нет.
Терин видит мои округлившиеся глаза и ехидным таким тоном сообщает:
— Конь генерала Кирдыка сейчас без хозяина. Думаю, Кир не обидится, если Вы, Ваше величество, воспользуетесь его имуществом.
— Терин… — начинаю было я.
— Вальдор. Я серьезно. Это боевой жеребец. Но он достаточно спокоен и послушен. И привык носить на себе большой вес. Кир тоже сражается в доспехах. Вели подготовить Ворона. И, Валь, только не лезь в битву!
— Спасибо, — бормочу я, иду к выходу от палатки, но успеваю услышать тихое териново:
— Дуся, душа моя, я и для тебя подготовил кольчугу. Надень, пожалуйста.
Нет уж, дуськины вопли на эту тему я выслушивать не собираюсь. Пойду-ка я лучше конюшего найду.
* * *Ну, мне, конечно, приятно, что Терин для меня кольчугу приготовил, да только я ее не надену, если она мне не к лицу будет. Но кольчуга оказалась довольно симпатичная. Мелкие металлические звенья, в которые аккуратно вплетены заклинания от всего от чего только можно — начиная с обыкновенной не магической стрелы и заканчивая «ядовитыми сетями». Понятно, что Терин ее не сегодня сделал и даже не вчера. У него на такое просто сил не хватило бы в его нынешнем состоянии. Значит, предполагал, что может вот так сложиться? Или просто догадывался, что в один прекрасный день я закапризничаю и захочу принять участие в бою?
— Какой ты у меня, Теринчик, — я не договорила, сочла более разумным не на слова тратиться, а наградить своего супруга долгим поцелуем. Заслужил.
Но вот когда он предложил мне также и шлем надеть, я взбунтовалась. Не надену я этот котелок на голову! Мне вообще круглые шапки не к лицу (не вижу разницы между шлемом и шапкой).
— Теринчик, а ты не сдурел ли, радость моя? — рявкнула я, рассерженно потрясая этим самым шлемом перед носом своего некроманта, — или это с твоей стороны такой тактический ход — напугать до усрачки моим видом солдат противника? Так мож мне проще в браказяку какую-нибудь превратиться, а? Чего уж на дурацкие шлемики размениваться?
— Дульсинея, этот, как Вы выразились, дурацкий шлемик, еще Мерлин Первый зачаровывал от ментальных атак.
— Да? А вот я спрошу у Саффы, насколько этот типчик был силен в подобных заклинаниях! Тоже мне, защита от ментальных атак! Будто я сама атаки эти не отобью.
— Хорошо, можете не надевать, — к моему удивлению легко согласился Терин, — мне будет очень жаль, если с Вами что-нибудь случится.
— А то, что я буду народ пугать в этой вот кастрюле, тебе не жаль? — проворчала я.
Ну, вот как отказать ему? Волнуется же лежит. И я представляю, как ему сейчас не по себе оттого, что он сам в этой битве участвовать не может и меня, в случае чего, не защитит и… и вообще, ну что, с меня убудет, если я эту штуку надену? Буду страшная ходить, и пусть меня все боятся!
— Надо в следующий раз перьями эту кастрюлю украсить, что ли, — пробормотала я и нахлобучила шлем на голову.
— Спасибо, Дуся.
— А ты смотри у меня! Чтобы лежал тут и не агу! Ясно?
— Как скажешь, — серьезно отвечал Терин. Ну да, конечно, будто я не заметила, что у него уголки губ приподнялись. А что я такого смешного сказала?
— Не скучай тут без меня. Вот тебе, кстати, на всякий случай, амулет перемещения. Если вдруг что, не геройствуй, немедленно активируй. Окажешься в Зулкибаре, в покоях Лина.
— Это твоя идея?
— Ну, моя, — я одарила его грозным взглядом, — а ты что думал, я тебя тут совсем беспомощного оставлю? Мало ли как сложится, вдруг сюда арвалийцы прорвутся, а ты тут лежишь чуть тепленький, убивай — не хочу!
— Дульсинея, я о телепортации в покои нашего сына спрашивал. Мне не хотелось бы переместиться туда в тот момент, когда он с очередной дамой будет.
— Теринчик, не говори глупости! Идея с точкой возврата Лину принадлежит, он, между прочим, тоже за тебя волнуется!
— Ну, если Лин в курсе.
— В курсе, в курсе, — заверила я. — Пойду я. У меня еще дел по горло. Вот найти себе лошадь, например.
— Лучше бы попросила Иксиона…
— У него ужасный… нет, отвратительный галоп! Ты хочешь, чтобы я себе всю задницу отбила?
— Ну что ты, такую прекрасную задницу беречь надо, — устало проговорил Терин, — Твоя Зайка здесь.
Зайка это моя лошадь. Удивительно умная и послушная животинка. Одним словом, Зайка — белая и пушистая. Но каким образом она в лагере очутилась?
— Терин, это как это? Зайка же в Эрраде осталась! А, понятно! Вы с Кардаголом прихватили ее во время одной из своих вылазок? Молодцы какие, а я-то думала у вас ума хватило только реактивы алхимические из твоей лаборатории потырить. Вот за что я тебя, Теринчик, люблю так это за то, что ты умеешь делать приятные сюрпризы.
Я чмокнула своего супруга в щечку и поспешила покинуть палатку.
Глава 24
Андизар, снабженный своей волшебной тростью, отправлен в лагерь. Сын его вроде бы с Шеоннелем. На душе тяжело. Такое ощущение, будто я от этого предметника приняла жертву. Будто я вынудила его. Будто я не лучше Журеса. Тот же шантаж, только благодарностью.
Надо бы как-то улучшить свое душевное состояние, а то королева в печали, страна — в проблемах. Есть у меня один способ на примете, как сделать свою жизнь светлее и радостнее. И способ этот валяется сейчас на кровати и думает неизвестно о чем. Имею я право навестить своего бывшего жениха? Имею!
И потому бодрым шагом, по пути посылая куда-нибудь подальше тех, кто осмеливается пристать ко мне с вопросами, направляюсь к Кирдыку Шактигулу Кайвусу.
И, чтоб его, в постели полковника не застаю. Вздрагиваю от ужаса. Что с ним могло случиться?
И тут слышу тихое хихиканье из угла.
— Я здесь, Ханна.
Сидит, дурачок такой, на полу и смеется.
Подхожу, любуюсь на него сверху вниз, после чего вопрошаю:
— И что Вы здесь делаете, полковник?
— Генерал, между прочим, — отзывается он.
