Мария Версон - Летопись Третьего мира Ч.4 Тень Ораны (СИ)
Белокаменный дом, с неизвестным ему хозяином, находился в дальней северной части расщелины, где она сходила на нет. Где-то здесь неподалеку должна находиться деревушка, где живет Йоко, «самая странная из женщин, что я знаю» - сказал о ней Стижиан.
- Куда подевался этот серокожий крысёныш?.. – Прошипел Руми, когда Кая уткнулась носом ему в подмышку.
И вдруг, Астируми понял, кто эта кошка. Он стал чесать её шею, за ушами, мордочку. Кая довольно урчала, облизывая ладони нерийца в ответ.
- Ты же Кая, да? Кошка моей матери, воительницы города Нера. – Руми улыбнулся, обняв кошку за шею. Та с удовольствием в глазах замерла в его объятьях. – Как так случилось, что ты жива? – Он посмотрел в её голубые глаза, бездонные как само небо, и умные. Умнее чем у многих людей, что он видал. – Ты сбежала, да? Сбежала из Неры и оказалась здесь? Как жаль, что я не наездник и не могу понять твоих слов и прочесть мысли. А мне бы так хотелось, чтобы ты мне всё рассказала.
В глазах Каи, на её ушах и хвосте, оставалось всего по одной метке. Шесть её жизни уже безвозвратно утеряны, и по её взгляду можно прочесть, что она готова отдать последнюю за Руми.
Подул холодный ветер.
- Где же Лухс? Как думаешь, с ним всё в порядке?
Кая с уверенным «да» слегка укусила руку нерийца.
- Надеюсь. Наверное, он думал, что я не скоро приду в себя. Он слишком нас недооценивает. Сайланты привыкли мнить себя властелинами крови, вот и…
Его висок словно пронзило иглой. Руми согнулся пополам, мордочка Каи легла ему на колени.
- Сайланты… - Едва ли не яростно прошипел он. – Что ж… - Воспоминания вспышками снова стали обжигать его сознание, но теперь Руми уже не позволял им душить его. Он не отключился, как в прошлый раз, лишь тонкая струйка крови потекла у него из носа.
А по ребрам прошла обжигающая волна.
Нерийца окатил холод ужаса.
Быстро, как смог, он вскочил на ноги и скинул с левого плеча безрукавку. Расстегнув пуговицы на темно-голубой жилетке, он сбросил с плеча и её и провел руками по ребрам: там, где должны находится три линии, отражающие оставшиеся у него жизни. Две всё ещё были яркие, но третья стала почти прозрачной, едва заметной.
Утерев кровь с лица, Руми обессилевший упал на землю.
- Моя кровный дар меня убивает, - ухмыльнулся он, когда из носа снова потекла кровь. Опустившись на спину, он подтянул посох поближе к себе, просто на всякий случай, и стал смотреть на звезды.
- Кая, - обратился он к ней не глядя, - это ведь ты была той, кто вытащил Стижиана и королеву Ору из Грана три с половиной года назад?
Та легла рядом и прикрыла глаза.
- Ты искала меня, да? Но не могла найти. Даже самый лучший в мире нюх не привел бы тебя в ту пещеру, где я провел почти четыреста лет моей жизни. – Руми усмехнулся и стал медленно водить когтями у кошки за ухом. – Это было хуже смерти, Кая. Я совсем ничего не помню. Только боль. Ты все же детище создательницы нашей Неры. Элементаля воздуха. Той, что стала древом Смерти. Древом судеб. Ты знала, что останься Стижиан в живых, он нашел бы меня. И он нашел. – Из него вырвался громкий смешок. – Он одно время говорил, что это был я. Ну, вытащил их из Грана. Но как это мог быть я, если я?.. А ладно.
Виски снова пронзили иглы, и боль стала расползаться по всей голове. Но в лежачем положении с болью и головокружением оказалось бороться куда проще.
- И жизни останется две. Нам с тобой следует теперь быть очень осторожными. – Сказал он Кае.
Та резко подняла голову, будто кто-то приближался. Руми ничего не услышал, так что неторопливо и медленно поднялся с земли и, вопросительно подняв брови, кивнул кошке.
Та, почти не шевелясь, всматривалась во тьму, но Руми по-прежнему не чувствовал запахов и не слышал никаких звуков, кроме естественных.
- В чем дело? – Спросил он у кошки, но та вместо ответа зашагала вперёд.
Руми поднял посох и разделил его на два клинка. Он не чувствовал опасности, но после всего, что он повидал путешествуя со Стижианом, ему казалось, что ни в чем нельзя быть уверенным.
В воздухе запахло чем-то странным. И кислым, и горьким, и мерзким, и приятным одновременно. Нериец поморщился.
- Кто здесь? – Спросил он.
Ответ последовал. И первым, что увидел Астируми, прежде чем потерять дар речи, были пышные клубы синего дыма, валящиеся изо рта и носа невысокой, толстой, старой и сморщенной бабки.
- Ты любишь смотреть на море? – Женщина, так и не снявшая черный балахон, подошла к Лухсу со спины. Карта с ней не было.
Стояла ночь. Вдалеке горели огни портов, переправляющие беженцев на другую сторону. А на востоке, там, где парил остров Орана, мелькали вспышки самых разных цветов. Бой, продолжающийся уже полтора месяца, все ещё идет. Маги сдают позиции, это видно невооруженным глазом. Да и что они ещё могут сделать? Их слишком мало. Если эта война закончится, то может случиться такое, что академия магии прекратит своё существование.
Лухса бесила его беспомощность. Дримен, тот, кто повел магов в бой, - великий магистр. В глазах целителя, он не только был ему другом, но и во многом наставником. Никто не мог сравниться с ним в способности размышлять о теории магии. Полученные от Дримена знания оказались невероятно ценны и полезны.
Но он там, и он точно жив, Лухс в этом был уверен. Дримен не из тех, кто может позволить какому-то там демону легко убить себя. Даже если демонов так много. Но он не всесилен, особенно сердцем, а будучи стихийным магом, он так же слаб и телом.
Когда Лухс впервые встретил магистра, вскоре после того, как излечил его, он показался ему холодным и расчетливым, каким и должен быть маг. Без тени сомнения, твёрдой рукой Дримен убивал людей, любого пола и возраста, если видел в них демонов. Для того чтобы творить такое и спать по ночам, нужно вырезать свое сердце, думал Лухс. Но Дримен спит благодаря усталости и крепким снотворным настойкам.
Став неофициальным ректором, магистр полюбил подвластную ему академию. Ему нравилось вести практику и читать лекции. Он всегда подчеркивал, что когда начинает уходить в ещё не написанные в учебниках размышления и теории, ему особенно нравится видеть в глазах студентов попытки понять, о чем он говорит. А как он радовался, когда студенты начинали выходить за рамки аксиом и теорем, и пускались в размышления, пусть не всегда верные.
«Умение размашисто думать – вот главная сила мага» - всегда говорил Дримен, а потом, если поблизости оказывался Циавис, добавлял: - «ну, кроме магов огня».
Было это шуткой, или нет, но для магистра стихий, все студенты, независимо от элемента их духа, были как родные. И они сейчас погибали у него на глазах. Там, в тени Ораны.
