Александр Немялковский - Пир Забвения Книга первая
— Извечных звездных благодатей тебе о Крушитель черной зимы Ерртор и твоей небесной спутнице Ирраде! — вознес могучие ладони Ракл, и призрак почувствовал, как из сердца орка к нему льется чистейшая Фару искренней любви и благоговейной благодарности.
— Да будет овеян каждый ваш вздох и шаг сокрушающими победами! — старческие ладони Фурунда, едва подрагивая, наполнили призрака столь же чистым нектаром почитания и любви.
Такие теплые и искренние слова орков небесным бальзамом приглушили нестерпимую, нескончаемую душевную боль всадника.
— Я рад созерцать вас, могучие клыконосные братья в здравии, — слоистый магический дым на удивление легко преломил мысли Ерртора и они зазвучали под куполом его собственным голосом, сохранив и тембр и интонацию. — Вижу реки и ручьи ваших орд, текущие к славному Юргу. Слышу единую мольбу душ народа под взорами звезд ночных. Поведайте мудрые жрецы, что же заставило могучих орков искать нас в пространствах Матери Эндоры? — Ерртор слегка удивился, как простой разум всадника, вдруг легко принял игру в роль божества. На мгновение ему даже показалось, что это только что произнес совсем не он, а кто-то…
— Боль прошедшего и явственно видимая нами боль грядущая, боль всех и каждого орка, от младенца, до дряхлого старца, испещренного шрамами воинской славы, наказала нам искать вас, о Золотые боги зеленых орд! — лицо Фурунда вдруг стало мрачнее грозовой тучи. Очи задрожали широко раскрытыми черными колодцами зрачков. — Смерть вышла на охоту за всем нашим родом, как и за всеми родами Эндоры. Смерть с Севера. Всесокрушающая черная смерть, отведавшая людской крови, скоро двинется в наши владенья.
— Смерть, — вязким эхом отозвался призрак, висящий в кружевных завитках дымов маслянистых курений. — Нет сомнений, что вы говорите о армаде черных чужаков, о Зираиде. Я желаю знать все о событиях после нашего с Иррадой отлета. Повествуйте! — властно приказал всадник.
— Да, о проницательнейший!!!… — Ракл поднял виноватый, но непокорно-свирепый взгляд.
И в коротком, но емком рассказе, дополняя друг друга, колдуны-орки поведали Ерртору о скрытных отрядах людей в тихую вырезающих целые стойбища, о жажде мести и битве под Озерном, в котором орки, не вмешайся посланцы Арллура, несомненно одержали бы верх, о постыдном отступлении в земли зеленых мхов. Полным затаенного ужаса коснулся слуха Ерртора рассказ клыконосных воителей о увиденном сквозь кристаллы связи Магистрата под Аридалой сражении, о черных небесах, превращенных в ночь крыльями тысяч Звуриаллов, о необъятных головах чудовищ, изрыгающих из черного мрака всесокрушающий огонь гигантских шаровых молний…
— Мы были потрясены до кончиков клыков тем, что даже Арканы Арллура на невиданных летающих тронах, как не прискорбно это признать, с детской легкостью повергшие нас под Озерном, не смогли сдержать натиска Жнецов! — тяжело вздохнул Фурунд.
— Великие Боги Тироля передали нам чудесный дар — Светгардионы, — старик дрожащей рукой извлек из кармана мантии сиреневый кристалл. — Сообща мы сможем построить необоримый купол над Юргом, но насколько он будет необорен для Жнецов с уверенностью не смеет предположить никто. Вы с Трехглавой Иррадой явили нашему народу чудо невозможного, когда сами недра болот хотели пожрать наш род. Вы простерли над нами золотые крылья спасения! Так не оставьте нас ныне, ибо только в вашем могуществе, в ваших золотых сердцах есть сила испросить у рока еще одного чуда для орков! Мы свято верим в вас и молим о снисхождении и помощи! — Фурунд упал челом в пол, гулко ухнув лбом о полированное стекло. Его примеру последовал и Ракл.
Обреченный, одинокий, запутавшийся в смыслах, начертаниях и устремлениях. Отторгающий сам себя в бесконечном водовороте вины, но все же НУЖНЫЙ. Нужный не мифическому чуждому мироустройству недосягаемой Зираиды, не ее холодным расчетливым хищникам, кичащимся своей кровавой удалью, а старым друзьям, мечтающим о чести, мире и своем собственном пути к счастью. Она вертелась и жгла самый кончик не существующего языка призрака. Еще одна… Еще одна возможно невыполнимая клятва зависла в долгой мучительной паузе призрака, парящего в клубах жертвенных благовоний. Клятва будущему, но почему-то не своя, сторонняя, словно незримо, неощутимо кем - то навязанная паутинно-тонкими невидимыми кружевами Судьбы. Клятва хоть и своего, но неизмеримо чуждого гигантского разума.
— Вы ждете от меня ответа, но что ответить вам я не знаю. Со времени нашей последней встречи изменилось очень многое. Волею звезд Златоглавая Иррада не в юдолях живых и соблаговолит ли она вернуться к вашей боли и страданиям мне не ведомо. Скажу больше, и того Ерртора которого вы запомнили, в которого верите и которого призываете то же больше нет…
— Да как же… — надежда на спасение улетучивалась в широко распахнутых глазах орков быстрее завитков сладкого фимиама.
— То, кем он стал, не смеет клясться, не смеет обещать, не смеет дарить даже толику надежды, — в призраке вдруг заговорило что-то свое, родное, почти удушенное горем и пожирающим пламенем Всезабвенья. Из жалкой, затухшей искры, меркнущей в осыпающемся прахе бездонно-черного бытия, вдруг полыхнуло простое белое пламя чистой души и открытого сердца лесного эльфа. Эльфа встречающего первый луч восходящего солнца не сложным магическим гимном, не сверхъестественным обрядом темной магии, а простым вздохом детской непосредственной радости. Он возвращался. Он снова начинал чувствовать тонкий аромат едва колышущихся ветров Эндоры. Ветров любви ко всему и всем.
- Для него сама честь говорить с вами является верхом добродетели. Я не буду скрывать своей благодарности, — призрак приложил руку к сердцу и поклонился, раздвинув сизо серые завитки дыма. — И скажу вам спасибо, что вы помните меня и мою сестру небес могучую Ирраду. Через пространства и расстоянья я прибуду к вам и стану с ярыми орками плечо к плечу в грядущей битве как равный! Мое сердце будет биться рядом с твоим Фурунд и с твоим Ракл, моя смерть будет плясать танец отточенной стали, держа ваши смерти за руки, плясать во имя жизни!!! Орк!!! Орк!!! Орк!!! — одухотворенная мольбами орков решимость взорвала неиссякаемым светом жизненной радости душу Ерртора. Ослепительный свет полыхнул и пронзил горячими лучами всю толщу стеклянного мавзолея в Юрге. Лучи множились и расцветали радужными полосами, отраженные вплавленными в каркас металлическими душами орков — секирами и клинками. Лишь на миг, но осветив весь Юрг от центра до самих окраин, над городом среди зеленых топей возгорелось и угасло солнце грядущей надежды.
