Марина Добрынина - Полет тапка над Зулкибаром
— Вы нас убедили, Эрраде, — тихо прошелестел один из старых магов.
— Не без помощи животного! — не удержалась от ехидства Дам.
— Это мое волшебное животное, — напомнил Терин. — Барут был вправе также воспользоваться помощью своего.
Василий, словно в подтверждение его слов, сказал выразительное "мяу!", и одним махом запрыгнул магу на плечо. Вот это да! Я даже не подозревала, что у моего котика так хорошо развита прыгучесть. Терин тоже молодец — даже не вздрогнул, когда на него такое вот чудище когтистое приземлилось.
— Возвращаемся, — сказал кто-то из магов. Я даже не поняла кто, слишком у них голоса похожи.
Глава 36
Мы быстренько собираемся на совещание. А что тянуть? Чем больше времени упустим, тем больше шансов получить новые неприятности. С этим соглашается даже отец, который любит, в общем-то, брать время на всякого рода размышления.
Небольшая заминка выходит только с местом для сборища. Я настаиваю на зале для церемоний — на мой взгляд, там было бы удобнее всего, но Терин упирается рогом в стенку, мол, где угодно, но не там, и Дуся его поддерживает. Видать, у нашего мага с этим залом плохие воспоминания связаны. Впрочем, неудивительно. Хотя было бы забавно принести туда колоду и понаблюдать за физиономией Терина.
В итоге решаем, что и малый обеденный нам вполне подойдет, тем более, что закуски с небольшим количеством алкоголя хорошему разговору никогда еще не мешали.
И вот сидим в теплой компании — я, папа, Терин, Дуся, Василий, ну и Гамос в придачу. Брианну я даже не упоминаю. По-моему она сделалась таким же приложением к королю, как тапок к Дусе.
— Итак, — заявляет Терин, — подведем итоги. Было четырнадцать членов Совета фактически и пятнадцать теоретически.
Дуся глубокомысленно кивает. Отец шепчет что-то на ушко Брианне и улыбается при этом. Как-то неприятно мне это наблюдать. Гамос же, все еще запуганный, сидит, подняв плечи и комкает салфетку. Непривычно ему, бедняге.
— В результате наших общих действий мы получаем следующее, — продолжает чернокнижник, — Дукус убит Вальдором. Мадлона превращена в крысу, а Тубероза — в лягушку. Таурисар в ином мире. Тоури погиб. Итого, из Совета по разным причинам выбыло пять магов. Осталось девять. Простое большинство из девяти — пять. Из пяти оставшихся Гамос перешел на нашу сторону. Верно, Гамос?
Маг нервно кивает.
— Журес тоже с нами. Он принес клятву и никуда не денется. Святая троица также обещала помочь. Осталось четыре мага, чье мнение мы не будем учитывать по причине того, что они в меньшинстве.
— Э… А пятнадцатый член Совета, который теоретический? — интересуется король.
— Хороший вопрос! — радостно восклицает Терин, и в этот момент мне очень хочется его чем-нибудь стукнуть, поскольку наш маг явно выпендривается, наслаждаясь вниманием.
Гляжу — и Дуся тоже морщится.
— Пятнадцатый член Совета, — объясняет наш некромант, — это, предположительно, и есть Глава. Однако у меня на руках благодаря Мадлоне имеется неопровержимое доказательство того, что эта должность вакантна. Сами знаете, нет Главы — нет пятнадцатого мага.
— И что за доказательство? — интересуется Дуся.
— Медальон Главы! — заявляет Терин и обводит присутствующих торжествующим взором.
— Да ладно, — грустно произносит вдруг Гамос, — нету пятнадцатого мага. И Главы у нас нет. Давно уже.
И в этот момент я практически готов бедного словесника расцеловать, ну, или руку пожать хотя бы. Испортил чернокнижнику эффектный жест по вытаскиванию из-за пазухи медальона — и на том спасибо. А то вот такой весь из себя важный Терин меня слегка, нет, сильно, раздражает.
— Я понял, — говорит король, — что ты предлагаешь делать дальше?
— Ну…, — задумчиво тянет Терин, но тут уже вмешивается Дуся:
— Кончай выпендриваться, — говорит она, — мы все поняли, какой ты крутой. Созываем Совет и объявляем выборы. Ты плакаты со своей мордой по стране развешивать собираешься, или так обойдешься? А то, может, глашатая на площадь отправим, пусть поорет что-то типа: голосуйте за Терина, и будет Вам счастье?
Чернокнижник растерянно хлопает ресницами. Деларон хихикает, вежливо отвернувшись.
— Да, — наконец говорит наш придворный маг, — пора созывать Совет. Ваше величество, Вы не возражаете, если мы пригласим их сюда?
— Не возражаю, — подтверждает король, — а зрители на заседании могут присутствовать?
— Вы — безусловно.
— А мы? — спрашиваю я.
Терин вздыхает.
— Гамос, это можно устроить?
— А? Да, думаю, можно. Мне начинать их звать? На завтра?
Лицо у Гамоса становится еще более бледным, чем ранее — уже до синевы.
— Не дрейфь, парень, — утешает его Дуся, — прорвемся.
Гамос издает то ли вздох, то ли рыдание.
— Хорошо, — шепчет он, — я это сделаю.
На этом мы и расходимся. Вернее, пытаемся разойтись, поскольку я вдруг, ни с того и ни с сего, задаю Гамосу сакраментальный вопрос:
— А скажите-ка мне, маг, чего ради вообще Совет полез в наш Зулкибар?
Я не собирался его об этом спрашивать — честно! Сам не знаю, что нашло. Но слова сорвались, отступать некуда — мы в столице, да еще и папа подливает масла в огонь:
— Да, мне тоже было бы интересно услышать Вашу версию, советник.
Гамос глядит удивленно на меня, на короля, на Терина.
— Ну, как же так, — бормочет словесник, — я думал, все об этом догадываются. Оползень!
— Что оползень? — интересуется Дуся, — по башке камнем всех вас ударило?
— Нет, просто резиденция наша была в горах. Замок сильно поврежден. Нам собираться негде. А у Вас здесь свет, воздух, климат хороший, архитектура интересная.
— А что же вы его не восстановили? — спрашиваю я, а у самого глаза аж на лоб лезут. — Вы ж маги?
— Да, — отвечает Гамос, застенчиво опуская глаза, — но среди нас один только некромант, и тот… недостаточно квалифицированный. А камни — они такие. Их ведь так просто и не поворочаешь.
У меня перед глазами живенько так встают поднимающиеся в воздух булыжники мостовой. Гляжу на Терина, а тот смехом ну прямо давится. Дуся так вообще сползла на пол и стонет тихонечко. Надо полагать, не от душевной боли. Только у отца на лице непонятное напряжение.
— Это все? — спрашивает он, — иных причин не было?
— Ну, я не знаю, — тянет Гамос, — это Вам у Дукуса надо было спрашивать. Я как-то особо и не интересовался.
Гамос обводит нас всех поочередно несчастным, растерянным взглядом. А мы молчим. Так, молча, и расходимся каждый по своим местам обитания.
Глава 37
