Валерия Глазунова - Стихийная работа
- Да так, чистой воды любопытство. Если бы съели – через пару часов стали бы здешними деревьями. А поскольку древесной мудростью вы не обладаете, навек возненавидели бы все, что движется. И насыщали бы свои плоды магией, обращающей животных в дерево, металл и камень. Здесь все такие, весь сад.
- И этот дуб?
- Нет, каштан у меня настоящий. Ну, так на то он и баобаб, - туманно отозвалась она.
- А что здесь делаешь ты? – спросил Истэн. – И почему ты нас предупредила?
- Хороший вопрос, - птица встряхнулась, и они услышали металлический звон – тонкая цепь приковывала ее за лапу к дереву. – Здесь я украшаю сад. Вместо того, чтобы на самой высокой горе Востока ждать конца мира, когда меня позовет Скрипач, и я буду с Песнью Разрушения парить над его головой.
- Ясно. Я вернусь и обязательно тебя освобожу, - тряхнул головой Лант.
- Я буду свободна, если ты избавишься от врага, - улыбнулась птица. – Кстати, меня зовут Шерин.
- Избавлюсь, - твердо заявил Герой и так рванул прочь с поляны, что Рука Судьбы еле за ним успевал.
«Надеюсь, они не пропадут, - думала Шерин, глядя им вслед. – Мне будет их искренне жаль. Светлые воины с тьмой за плечами, сильные, нежные и жестокие, так похожие на самого Вэйланну. Правда, он обещал никого не убивать. Не сдержит слово – спою Песнь Разрушения над его замком. Уж он-то меня знает».
Вэйланна и помощники
Самый хитрый в тундре зверь – это геолог. В капкан не идет, а стрелять его нельзя.
Чукча из анекдота.
- Свин ты после этого, а не сфинкс, - возмутился я. – Как ты мог так рисковать? А если бы Герой не отгадал? Ему бы пришлось с тобой сражаться. И что прикажешь – искать нового Героя или склеивать обломки тебя, что более вероятно?
Бур виновато потупил взор.
- Что ты у него спросил? – смягчился я.
- Почему курица дорогу переходит.
- И он не знал?
- Не знал. Ему Астинити подсказывал. Нечестно.
- Ладно уж, нечестно. Зато все целы. А Рука Судьбы для того и существует, чтобы Герою помогать.
- Кстати, - радостно сменил тему Бур. – Люна простудился.
- И что?
- То, что у него жуткий насморк, и Врагом он быть никак не может.
- Может, может! Завтра же что-нибудь раздобуду от насморка. В некоторых мирах на этом собаку съели.
- И не одну.
- Ага. Поэтому у них там ни собак, ни насморка.
Лант и Истэн
Жизнь – это тоже отпуск. Только с того света.
М. Задорнов.
- Ист, ты просто молодец! Мы же запросто могли погибнуть с этой курицей.
- Да, очень удачно отделались легким испугом. У меня всегда было хорошо с загадками.
- Осталось разделаться с Врагом, - оптимистично заявил Герой и взмахнул своим легендарным оригами.
- У меня только одна маленькая просьба, - вкрадчиво начал Ист.
- Какая?
- В случае чего не говори Врагу, что ты «ужас, летящий на крыльях ночи», ладно?
- Почему? - удивился Лант. – Нет, я не собирался, но все-таки…
- Да как тебе объяснить. Банально это, - отрезал Истэн и резко ускорил шаг.
- Ладно, Что-нибудь другое скажу, - пожал плечами Герой, убирая хрупкий меч.
- Постарайся уж, придумай что-нибудь другое…
Окружающий пейзаж полностью сменился: райский сад сменили угрюмые горы, закрывавшие и без того неяркое вечернее солнце, и по сторонам дороги из трещин в скалах потянулись прозрачные белесые силуэты людей. В кандалах и свободные, с головами и без, призраки проплывали над дорогой, собирались в облака и рассыпались клочьями дыма, и Героя всякий раз передергивало, когда он проходил сквозь очередное бесплотное существо. Истэн подобной антипатии не испытывал и даже пересказывал Ланту истории некоторых призраков. Например, историю девушки, склонившейся над выросшей среди камней призрачной былинкой. Хрупкое растеньице оказалось принцессой Идалиной, отказавшейся выйти замуж за черного мага и наказанной за это, а девушка – ее сестрой, которая поклялась отомстить и не сдержала слово.
Истэн едва закончил рассказ, когда призраки забеспокоились и начали исчезать, развеиваясь и втягиваясь в трещины камней. Позади на дороге появились три быстро увеличивающихся черных силуэта. Рука Судьбы замер, глядя на приближающихся тварей, вздохнул и медленно двинулся им навстречу.
- Стой! – хотел крикнуть Герой, но слова странно растянулись во времени, потеряв звук и значение. Истэн творил последнее заклинание. Он говорил на странном языке, текучем, как пламя, и холодном, как лед, и как только волки достаточно приблизились, земля отозвалась на его слова. Под ногами стальных чудовищ с грохотом открылась бездна, и вырвавшееся на волю холодное черное пламя стерло их с лица земли.
Рука Судьбы Истэн покачнулся и упал на колени рядом с открытой им трещиной. Лицо его заливала смертельная бледность, фиалковые нечеловеческие глаза закрывались. Дыхание с хрипом вырывалось из груди, как при запредельной усталости. Черное пламя потянулось к нему прохладной ласковой ладонью…
- Сил больше нет, - услышал Герой. – Даже полегчало. Иди дальше, воздушный замок врага уже на горизонте.
Астинити, Существующий Вне Жизни или попросту Нежить, растворился в черном пламени и ему показалось, что его снова не существует, как тогда, когда Вэйланна только задумал его создать, но не обдумал детали – внешность и характер, знания и навыки. Тогда Астинити был только осознанием себя. Сейчас тоже. Но сейчас у осознания была память. Часть его смутно сомневалась, что такая достоверность спектакля была необходима, другая четко осознавала, что иначе быть не могло. Светлых Легенд не бывает. Настоящая Легенда должна быть оплачена болью и кровью, иначе она превратится в пустой слух. Не важно, чья это боль – Врага, Героя, второстепенных персонажей или вовсе статистов. А сейчас, кроме него, платить было некому. Зойсанна Аджалейнгари надеялся только, что родной его создатель о нем вспомнит и вернет бесплотное сознание в мир, который принято считать реальным. Мир, в котором Астинити никогда не жил полностью, но с которым безумно не хотел расставаться.
Вэйланна, Хозяин Черного Огня
Ассортимент – это не еда. Это то, что ест контингент.
М. Задорнов.
В конторе Бюро Погодных Условий я появился ровно в восемь утра, в надежде заказать на вечер ветровую грозу. Люна к этому времени почти поправился, замок исправно парил над островом и даже был способен маневрировать, и теперь моей основной задачей стало достойно обставить финальную встречу, но не тут то было. До девяти часов я бегал по кабинетам вышеупомянутого бюро и кому-то объяснял, что и когда мне нужно. В десять минут десятого меня поставили на учет, то есть записали в очередь, и посоветовали подойти еще раз где-то в середине зимы, чтобы подтвердить заявку. Очень ценное предложение для начала лета. Я начал все заново, и рассмотрение моего заказа перенесли на начало осени, но легче мне от этого почему-то не стало. Я окончательно взбесился и устроил грандиозный скандал с дождем, громом и молниями прямо в здании БПУ. Тропическим ливнем размыло архив, и я оказался в очереди первым, то есть гроза моя ожидалась меньше чем через два месяца. На этом я и распрощался с бюро, оставив начальнику личную грозовую тучку над креслом, чтобы заказы шаманов на дождь выполнялись никак не позже, чем через год. Сам же я наведался на ближайшую погодную станцию и за пару бутылок домашнего вина, которое стряпает Бур, легко договорился с дежурным метеорологом о парочке внеплановых молний после обеда. Конечно, я мог создать грозу сам или обратиться к Синему Туману, но примерно с полдевятого утра это стало делом принципа. Метеоролог этот, по имени Яшмин, меня почему-то запомнил, и с тех пор в БПУ появился один из «родных и знакомых кролика».
