Павел Балашов - Слепой прыжок
Решено — сделано. Подошел красавец «Государь Петр Великий», на котором разведка примчалась в систему Неккар-Мерез, бот со штурмовой группой и Яной Дорощенковой оказался на борту, а дальше русский крейсер догнал европейский эсминец. А когда догнал — то мат пилотов «Государя…» еще некоторое время украшал эфир в рубке и по кораблю — поскольку крейсер был ровно в три раза больше, и попытка просто пристыковать абордажную «кишку» оказалась довольно сложным делом. «Ревель» крутился в пространстве, как запущенная из катапульты консервная банка, — ни одна из систем стабилизации не работала. И это не было бы проблемой, когда б не маневровая дюза корабля. Спросите, при чем здесь дюза? А притом, что за секунду до того, как в рубке эсминца включился ЭМ-излучатель, в камере сгорания левой кормовой маневровой дюзы произошла вспышка — созданный корректировал траекторию полета. Но вот незадача — электромагнитное поле высокой напряженности выключило лестианина не хуже любого раушнаркоза. Соответственно, «Ревель» крутился вокруг своей оси, как барашек на шампуре, ибо масса его создавала достаточную инерцию, даром что дюза уже давно погасла.
Минут десять потратила пилотажная вахта крейсера, чтобы все-таки пристыковаться к непоседливому эсминцу. А потом, когда стыковочные захваты намертво вцепились в «Ревель», на борт «европейца» высадилась абордажная группа. Вернее, высадилась — это громко сказано. Старший сержант из взвода «Серебряной Чайки» потратил какое-то нереальное время на вскрытие люка «Ревеля», поскольку подчиняться кодам принудительного доступа системы эсминца не желали. Еще бы! Энергии-то не осталось, созданный высадил накопители почти в ноль.
На борту эсминца не работало освещение, не работала система жизнеобеспечения и помаленьку остывал воздух. Чтобы не выпустить его совсем, десантники закрывали за собой каждый люк, сквозь который проходили, подавая энергию принудительно на силовые кабели. Впрочем, высадившаяся группа разделилась почти сразу, выйдя из кессонного тамбура. Один взвод направился в рубку, добывать лестианина, а второй — в реакторный отсек, таща с собой здоровенный контейнер с литием и два не менее огромных контейнера с гелем.
Дойдя до рубки, группа захвата остановилась. Со стороны могло бы забавно смотреться — десяток тяжеловооруженных и закованных в штурмовую броню бойцов замер, словно боясь пошевелиться. Шли-шли — раз и встали. Подтащили какой-то прибор, полминуты внимательно изучали его показания, а потом расслабились. Вскрыли дверь рубки, ввалились чуть не шумною толпою.
Стас Бартенев, старший сержант, командир взвода, подошел к трапу на капитанский мостик, поднялся наверх и вплотную подошел к созданному. Лестианин скорчился в позе эмбриона на полу около пилот-ложемента. На лице биоробота застыло удивленное выражение, он так и не успел понять, что же здесь произошло. Удар электромагнитного поля оказался для него крайне неожиданным сюрпризом. Но созданный был еще жив, хотя и в коме. Стас застегнул на нем наручники, которые предусмотрительно захватил с крейсера, и взвалил лестианина на плечи. Предстояло донести его до «Государя Петра Великого» и загрузить в медблок, на заморозку…
Заславский выкуривал то ли четвертую, то ли пятую сигарету, любуясь космодромом и «Бритвой», когда с небес начал доноситься шум, постепенно перерастающий в рев. Макс поднял голову и увидел «Ревель», плавно снижающийся над космодромом. Медленно, чуть неуверенно, словно вставший с кровати больной, эсминец снижался. Садился на Светлую, чтобы вернуться к своему экипажу.
К Заславскому подошел Леон. Посмотрел на снижающийся эсминец, поцокал языком и уселся рядом с командиром на ступеньки.
— Макс, а Макс?
— Внимательно…
— Эта девушка, лейтенант разведки, а она ничего? — Техник толкнул командира локтем.
— Ага. Ничего.
— А интересно, Елена ревнивая? — Горячий парень Леон не унимался.
— Мне — неинтересно. Я там был, мне не понравилось, — отмахнулся Макс.
— Бука ты, командир, — рассмеялся Аскеров, — впрочем, с чего тебе быть другим. Ладно, неважно. Вот «Бритву» не проверили после полетов — это важнее. Эх, не готовы мы такую матчасть содержать, не готовы…
Вместо эпилога
Утро на бывшем эсминце, а теперь экспедиционно-исследовательском судне «Ревель» в собственности акционерного общества, начиналось всегда одинаково — Ревель включал в 8 утра по бортовому времени один и тот же мотив — «Марш авиаторов». На этот раз ничего не изменилось, даром что на борту из всего экипажа был только российский гражданин Урмас Дирк, который нес вахту. Остальной экипаж благополучно ночевал на планете Добрый Знак, куда они прилетели за грузом для молодой колонии на Ариадне. И вот Урмасу «Марш авиаторов» уже конкретно надоел, но что поделать? Традиции есть традиции, надо их уважать.
— Ревель, я не сплю, а никого больше на борту нет, можно выключать. Лучше бы кофе сделал, ирод железный…
— Урмас-Урмас, всего два года как русский подданный, а уже выражаетесь словно потомственный Заславский, — проворчал ИскИн, — кстати, о Заславском. Тут Яна на связи, что ей сказать? Говорит, дело какое-то есть, какая-то планета странная…
КОНЕЦ
Примечания
1
Порядок — нем.
2
Гибернация — заморозка организма в низкотемпературном сне, сохраняет организм в перелете и т. п.
3
БК — боевой корабль.
4
Оба относятся к боевому подразделению, в прошлом через многое прошли «в одной упряжке».
5
Главное Разведывательное Управление Генерального Штаба Российской Империи.
6
Мужеподобная лесбиянка (активная) (сленг).
7
От английского «tool» — набор (инструментов).
8
Грязные ругательства — нем.
9
Задница с ушами — нем.
10
Поцелуй меня в задницу и будь здоров — нем.
11
Леон имеет в виду, что станция ДС используется при гиперпрыжках, получая в автоматическом режиме корректирующие данные от маяков у точки выхода. Без дальней связи прыжок осуществляется на координаты маяков, известные по навигационным атласам. Если в канале одновременно оказываются два корабля — эффект непредсказуем (Прим. авт).
