Богдан Дорошин - Почти герой.
— Леди? — переспросила она. — Ты случаем не заболел?
— Нет, я чувствую себя прекрасно и мне есть, что вам сказать. Могу я войти?
— Да, конечно. Можешь даже сесть.
— Спасибо.
Деканша выглядела почти так же, как и в воспоминаниях Дархана. То есть почти безупречно. Конечно, за всем этим блеском стояла магия и только она, но разве это столь важно?
— Я вся во внимании, — напомнила Натали, не желающая прерывать своего безделья.
— Ну, э–э–э… я даже не знаю с чего начать. В принципе рассказывать мне не много, но все же… В общем, есть одно дельце и я думаю, вы должны знать… кое о чем…
— Это что–то новенькое. Ну–ну, я слушаю…
Помниться я очень старательно подбирал слова, а посему у меня не получалось связать и двух фраз. Я запинался, искал более подходящие выражения, но в конечном итоге выпалил незамысловатую, но многообещающую фразу:
— Мне приснился Дархан!
Это было не совсем правдой, но не говорить же ей, что я сознательно погружался в медальон! Это могло вылиться в нехорошие последствия для моей скромной персоны. Раньше, возможно, я не был бы столь предусмотрительным, но Академия Королей начинала учить меня осторожности.
Мне не понравилось, как изменились ее глаза, как в них проскочил какой–то блеск. Блеск опасный и совсем не дружественный. Сглотнув, я быстро стал думать, что же ей рассказать, а что оставить при себе, но дилемму за меня решил Пейн, предусмотрительно наделивший меня печатью молчания.
Как я узнал гораздо позже, данная печать использовалась в кругах «преступников» для того, чтобы люди, не снискавшие полного доверия, не наговорили много лишнего своим друзьям, знакомым, соседям, учителям. Если другими словами, то она попросту не давала разглашать тайны организации. И все бы ничего, но печатка особым интеллектом не блистала, и порой не давала возможности раскрыть тайны к «Преступникам» не имеющие никакого отношения.
Именно последнее со мной и случилось. Там где раньше я носил браслет, из черной точки растеклась матовой краской татуировка, принося мне немыслимые страдания. Я сразу же перехотел общаться с Гардинг и, стал заверять ее, что наш разговор состоится в другой раз.
Видя, что со мной творится неладное, Натали встала со своего удобного кожаного диванчика и подошла ко мне почти вплотную. Я, до этого страдавший от головных болей, теперь боролся с неприятными ощущениями по всему телу. Боль полосовала меня нещадно, нужно было покидать кабинет Гардинг немедленно.
— Все хорошо, — кое–как выдохнул я.
— Ты что, пьян? — неприятно изумилась Натали, учуявшая запах моего перегара. — Я не собираюсь поощрять подобное! Не смотря на то, что ты уже взрослый парень — не смей принимать алкоголь в стенах Академии! Нет, даже не так: не смей разговаривать со мной в нетрезвом виде. И подумай о том, какой пример подаешь остальным…
— Хорошо, — выдавил я из себя, превозмогая невероятную боль в животе. — Простите.
Как только я вывалился за дверь и осел к стене, боль тут же стала отступать. Я стал часто и прерывисто дышать, радуясь нежданному облегчению. В те минуты я не догадывался, что виной всему была маленькая метка у меня на предплечье.
Тяжело встав, я нетвердой походкой направился обратно в свои апартаменты. Всю дорогу мне пришлось терпеть яростные вспышки своего медальона, но что–что, а его подавить мне удалось без особого труда. Пусть там хранились колоссальные запасы духовной силы Дархана, но все же по моим жилам текла живая кровь, а значит, ситуацией управлял я один. Решив, что завтра непременно во все разберусь, я отправился спать.
Вскоре после моего пробуждения я встретился с Лавандой, от которой и узнал пренеприятнейшие известия.
Конструктор вместе с Артефактом — исчез.
Люди агрессивны уже только исходя из своей природы, поэтому я не слишком удивился, когда «преступник», что стоял в нескольких метрах от меня свалился на пол. Из его груди валил густой черный дым, но узнать, мертв ли он, мне было не суждено.
Обстановка накалилась до предела. «Преступники», а их было человек тридцать, хищно глядели друг на друга, готовые применять магию, подлость и другие фокусы. Я застыл возле мраморной колонны, размышляя какую сторону следует принять. А то, что вскоре нужно будет сделать выбор, сомнений никаких не возникало.
— Ты за это в ответе, Пейн! — взревел высокий парень, чье лицо было обсыпано веснушками. Парень, который сейчас валялся на полу, был, судя по всему, его хорошим другом.
Лидер «Преступников» с презрением взглянул на рядового члена банды, после чего прошелся взглядом по плотным живым рядам, как бы спрашивая, кто еще придерживается такого мнения. Веснушчатый не был одинок.
Споры возобновились. От ругательств и угроз воздух в нашем скромном зале заседаний быстро накалился. Мне действительно стало тяжело дышать, и я отпил воды из медного кувшина. Не рассчитал и пролил немного себе за ворот, но сейчас это не имело значения.
Значения имели другие вещи. Такие, например, как раскол в рядах монолитной организации, которая на протяжении нескольких месяцев снабжала меня радугами и бухлом.
«А интересно, они действительно могут поубивать друг друга? — с любопытством спросил я сам себя. — Судя по искаженному лицу Пейна — то да».
Я не был знаком со всеми участниками нынешней ссоры, но многих видел в общей комнате, когда порой засиживался в штаб–квартире. Локки и Барбос как всегда стояли рядом, возле них примостился Череп, который как это ни странно, в шумихе участия не принимал. Его глаза бегали по лицам спорщиков, как бы отмечая, кто на что способен. На стороне Пейна был, кажется только Бешенный, но эта парочка выглядела столь грозно, что сомнений не возникало — они перебьют половину, прежде чем слягут сами.
— За этим шизиком смотреть должны были дежурные, а они все проморгали! — Орал Мэд, тыкая в толпу пальцем. — Кто виноват, что Конструктор ушел, если не они?!
Гнев масс на несколько минут перекатился на группку людей, которая сегодняшнюю ночь должна была находиться в штаб–квартире. Непродолжительность обвинений объяснялась тем, что Эскель, которая была одной из дежурных, мастерски владела словом и умела убеждать. А убеждала она о том, что во всем виноват Пейн и осломордый Бешенный.
Постепенно толпа поделилась на два полюса, один из которых поддерживал Эскель, а другой — Пейна и Бешенного. Силы, на мою скромную оценку, были равны, но все же если дойдет до магического побоища, пострадают абсолютно все. Да здесь просто потолок не выдержит и обвалиться! Или заклинание иллюзии исчезнет, и все мы окунемся в холодный мрак Первой эпохи.
