Надежда Федотова - Куда они уходят
– Самое оно… Силы много вытянет, зато насмерть стоять будут!
Она щелкнула пальцами, буркнула себе под нос простенькое заклинание: «Замри, держась за воздух», и книга послушно застыла на уровне глаз хозяйки. Одной рукой колдунье смешивать препараты было неудобно…
Старуха еще раз сверилась с рецептом и занялась приготовлением зелья номер ноль. Его описание находилось на последней странице в зашифрованном виде – дабы воспользоваться таким сильным колдовством мог только серьезный маг. И то, прямо сказать, даже волшебники со стажем предпочитали обходиться чем-нибудь другим, больно уж разрушительным было действие зелья номер ноль… Но Белой Колдунье сейчас нужно было именно это! Она жаждала свободы и мести. А герой, какой бы он там больной насквозь ни был, на то и герой, что в каждой амбразуре затычка! От него чего угодно ожидать можно. И хугглы тут не сильно помогут…
Белая Колдунья смешала нужные порошки, аккуратно ссыпала их в каменную ступку с жерновом, добавила свежего сока белены. Порошок превратился в густую синеватую кашицу… Оттенок правильный, про себя отметила старуха и потянулась к склянке с тигриной кровью.
Черная кошка, сидя на высоком табурете у двери, наблюдала за госпожой, сощурив глазищи. Под руку не лезла и предпочитала помалкивать, потому что понимала: если колдунья отвлечется и что-нибудь пойдет не так, ей, кошке, не посчастливится стать даже горжеткой! Испепелят на месте и жалеть не станут…
Все основательно подготовив, старуха принялась за дело. Встала над котлом с бурлящей водой и, осторожно опуская в воду одно за одним составляющие зелья номер ноль, заговорила нараспев:
– Как вода бурлит горною рекой, как толпа шумит, потеряв покой, как с небес дожди, как лавина с гор, отзовитесь, кто на расправу скор! Голос мой услышав, покиньте тьму, следуя велению моему! Из глубин пылающих кверху, ввысь, силища несметная, поднимись! Рви когтями камень, туман – крылом, доверху заполни собой Разлом…
Кошка за многие годы привыкла ко всему, но даже ей сейчас сделалось не по себе. За окном, где и без того всегда было сумрачно, заклубился-застонал настоящий Мрак…
Колдунья взяла с уже опустевшего столика каменную ступку с жерновом и, занеся ее над булькающим варевом, принялась медленно крутить ручку. Из маленького отверстия на дне ступки в кипящее зелье начали падать синеватые вязкие горошины.
– В каждой капле нечисти злобный рой, – продолжала старуха, – в каждом рое нежити ровный строй… Как песок зернистый на дне реки, ждите, вашей сущности вопреки, слова колдовского, каким я вас вызволю из плена в урочный час!
Кошка вспрыгнула на шкаф и, вытянув шею, заглянула в раскаленный котел. В багровой, с чернотой, мутной воде, теснясь, копошилось огромное скопище мерзких тварей, пришедших на зов Белой Колдуньи. Даже такие – еще полупрозрачные, до конца не материализовавшиеся, каждый размером, самое большее, с мизинец – они вызывали если уж не страх, то весьма неприятные чувства… Четвероногая советница гнусаво мяукнула, представив, что будет, когда вся эта орава вылезет наружу. Хозяйке-то ничего, ее не тронут, она Призывающая! А вот всем остальным…
– Мрр, – прищурилась кошка, – не хватит тут моих девяти жизней! Опр-ределенно не хватит…
Бросив прощальный взгляд на госпожу, кошка бесшумно соскочила со шкафа, приоткрыла лапой дверь – и была такова! Кошки – они сами по себе. Особенно когда им что-то угрожает…
– Пар-рдон м-муа, хозяйка! – негромко урчала беглянка, безошибочно пробираясь по затянутому плотным колдовским туманом Разлому к вожделенной границе. – Не волшебники м-мы… Так что не сер-рчайте, мрр!
Она вспомнила огромную Равнину и жалобно мяукнула, представив, во что превратятся ее шелковые лапки после недели пути на своих четырех… Даже мысль предательская закралась: а не вернуться ли? Пока не поздно… Бывшая советница колдуньи, уже почти достигнув верха Разлома, нерешительно обернулась назад. Дворца не было видно. Дна – тоже. И стен. Все заволокло клубящимся туманом. Туман копошился, менял форму, лип к лапам и мешал дышать…
– Н-ну нет! – махнула длинным хвостом кошка, опомнившись. – Лучше семь раз покр-рыться потом, чем один р-раз – инеем!
Гибкое черное тело подпрыгнуло вверх, уцепилось когтями за край огромной трещины, подтянулось и исчезло в предрассветных сумерках.
Солнце спряталось за тучи. То ли просто погода сегодня не задалась, то ли небесное светило так скорбело по своему детищу… Тем не менее небо было серым, ветер – холодным, а настроение у путников – препаршивым.
– Давайте я его понесу… – предложил Лир.
Аркаша хмуро мотнул головой:
– Ничего, не надорвусь… Оно только с виду тяжелое, а так не больше двух кило весит. – Вирусолог развернул вышитое полотенце, в которое раньше был завернут пшеничный каравай, и грустно посмотрел на глянцевый бок переливающегося бледным золотом яйца. – Эх, Феликс…
– Ты не расстраивайся, – тихо сказал горе-проводник. – Он же потом возродится!
– А зачем нам «потом»? Нам сейчас надо! – Ильин осторожно обернул яйцо полотенцем и спрятал в заплечный мешок. – И чего я теперь этой колдунье предъявлю? Герой, называется, самому за себя стыдно…
– Вот его и предъявишь, – заявил паренек. – Пусть сама разбирается! Просила феникса – вот ей феникс! Если ей так надо – подождет, пока он заново вылупится…
– Это-то да… – с сомнением протянул Аркадий. – Только вот, видишь ли, я собирался бабуле конкретно нашим клювастым дружком глаза отвести, а пока суть да дело – забрать Кармен да слинять отсюда подальше! А теперь что?
– Ну… мы справимся как-нибудь… – неуверенно замялся Лир.
Аркаша фыркнул:
– Никаких «мы»! Один пойду.
– А я?!
– Я тебя не для того от Гнили спасал, чтобы тебя в Разломе прибили! Вон Феликс уже доигрался в самопожертвование… И не надо из меня слезу давить!
– Но…
– Цыц, мелкий! – свел брови вирусолог. – Меня из-за птички совесть уже почти насмерть загрызла, тебя еще не хватало. Доберемся до пункта назначения и расстанемся… Барбуз, что там с транспортом, в конце-то концов? У меня ноги уже отказывают!
– Лежит… – отозвался людоед, пожимая плечами, на которых, свесив ножки, возлежала с закрытыми глазами лошадь.
После того как на болоте ею попользовались в оборонительных целях, животина для себя решила одно – не подавать никаких признаков жизни, покуда не доберется до родной конюшни… Пробовали тормошить, дергать за хвост, пинать и орать в ухо – не помогло. Так и пришлось тащить дальше на загривке, в надежде, что сама очнется…
– Бросай ее к черту! – решил Ильин. – А то устроилась, посмотрите-ка… Бросай-бросай, ты из-за нее еле ползешь. А уже утро…