Татьяна Устименко - Чужое проклятие
— Все будет в порядке, — пробормотал он в пустоту.
— Эй, сеньор, приехали, — окликнул его извозчик.
Священник молча выбрался наружу и кинул вознице серебряную монету.
Поднявшись в номер, он порадовался тому, что их никто не видел. Осторожно уложил чародейку на кровать, сел у нее в ногах. Заметил, что повязка на ее плече вновь намокла от крови, следовало ее поменять. Он потянулся к узелку, закреплявшему бинт, но вместо того, чтобы снять повязку, осторожно откинул прядь светло-золотистых волос, упавших княжне на лицо, провел ладонью по бледной щеке, наклонился и поцеловал… Затем сообразил, что именно сделал, и виновато отстранился. Подскочив с кровати как ужаленный, бросил взгляд на Анну — та по-прежнему оставалась без сознания. Де Крайто быстрым шагом вышел в коридор. Привалился к стене и медленно сполз по ней на пол.
— Господи, что я делаю? — с надрывом простонал он, закрыв лицо руками. — И что она делает со мной? — Хьюго резко откинулся назад и стукнулся затылком о стену. — Нужно разорвать этот замкнутый круг!..
Тут что-то привлекло его внимание, какой-то звук, точнее, струнный перебор. Кто-то играл на гитаре, и музыкант находился где-то совсем рядом. Чуть погодя к мелодии добавился хрипловатый женский голос:
Когда уйду я в мир иной,
Закончив счет ночей и дней,
Что будет, милый, здесь с тобой?
Что будет там с душой моей?
Ее не примет Божий кров,
И темный мир к подобным глух, —
В нем вьются полчища грехов,
Как рои неотвязных мух.
Голос усиливался по нарастающей, и Хьюго был уверен, что ранее уже слышал этот завораживающий тембр.
Когда уйду я в мир иной,
Где нет удач и неудач,
Что я оставлю за собой? —
Недолюбившей плоти плач,
Мольбы, не ставшие хвалой,
И дух, который не смирить,
А в память о любви былой —
Судьбы оборванную нить.
Нас не коснется Божий глас,
Мы за грехи расплаты ждем,
Священный жар в сердцах угас,
Как головешка под дождем.
И струны взорвались звенящим боем, разбивая на осколки реальность.
Когда уйду я в мир иной,
Кто здесь спасет мою любовь?
Не заберу стихи с собой —
В них есть душа, струится кровь.
Хьюго плотно прижался к стене, крепко зажмурившись, не в силах подняться. Из-под плотно прикрытых век катились слезы отчаяния, а струны все рвали и рвали этот мир на куски. Голос серебряным клинком вспарывал невидимые нити бытия, точно взвешивая доли жизни и смерти, любви и ненависти, мгновения и вечности. И Хьюго показалось, что он почти уже понял, для чего и почему все мы приходим в этот мир…
Приму смиренно мир иной,
И там слова мои замрут,
Да, ты, любимый, не со мной,
Но дар обратно — не берут!
Живи теперь за нас двоих,
Пусть будут дни твои тихи,
Храни в молитвах ты своих
Мою любовь. Мои стихи.
«Какой дар?» — мучительно размышлял юноша, чувствуя, как то ли судьба, то ли сама смерть прикоснулась сейчас к его душе своей беспощадной рукой. Песня звала за собой, предвещая бурю, потрясения, битву и потерю… Последний звук прозвучал как резкий вскрик… И вновь мелодичный перебор… Тишина.
Хьюго рывком поднялся на ноги. Там, за поворотом, дальше по коридору, вроде бы имеется окно с широким подоконником — певица наверняка там. Священник почти бегом двинулся по коридору, но когда свернул за угол, то увидел лишь лежащую под окном крупную серую собаку, похожую на волка. Она смотрела на Хьюго удивительно проницательными, все понимающими человеческими глазами. Де Крайто отпрянул, развернулся и пошел прочь, не оборачиваясь. Ему хотелось умереть, но и очень хотелось жить. Жить ради нее…
Анна спала, свернувшись калачиком. Священник укрыл девушку потрепанным одеялом. Чародейка беспокойно шевельнулась, но глаза не открыла.
О том, что она очнулась, едва они вернулись в гостиницу, княжна все равно не собиралась ему говорить…
Команданте Саграда мрачно просматривал отчет об окончании операции в Мадриде, точнее, об ее провале. Сказать, что он испытывал злость, — значило не сказать ничего. Он был в бешенстве!
Кажется, это уже становится дурной традицией: в самый неподходящий момент на сцену выходят либо брат и сестра ди Таэ, либо этот щенок де Крайто, и тогда вся тщательно продуманная операция летит к чертям. А на сей раз они даже умудрились объединиться. Надо же… Верховный инквизитор никогда не предполагал, что принципиальный до звона в ушах Хьюго де Крайто согласится сотрудничать с ведьмой. Нет, сеньор инквизитор скорее склонялся к тому, что они друг друга перебьют, но, к сожалению, ошибся. Все сложилось хуже, намного хуже! Хьюго де Крайто, этот самоуверенный, исходящий ненавистью к чародеям мальчишка, не только успешно сотрудничал с ведьмой ди Таэ, но и спас ей жизнь. Вот уж точно: дай людям общую собственность — станут врагами, дай общего врага — подружатся. Сеньор Христобаль Саграда непроизвольно сжал кулаки.
«А главное — книга!» — мысленно воскликнул он. Из отчета следовало, что Сарагосская рукопись исчезла в искривленной реальности вместе с рыцарем инквизиции, который пытался ее перехватить и, кажется, погиб. Неожиданно в дверь кабинета постучали…
— Кто там? — недовольно вскинулся сеньор Саграда.
— Ваше святейшество, — в помещение вошел капитан внутренней инквизиционной гвардии, — вернулся наш человек, пропавший в Мадриде.
— Ну? — Инквизитор ошеломленно подался вперед. — Живой?
— Мм, как бы поточнее описать… То, что вернулось, уже не совсем является человеком, вернее уже совсем не является человеком… — Капитан запутался, его передернуло от отвращения. — Пришлось нам это нейтрализовать. Но при нем нашлось вот что… — Гвардеец протянул инквизитору увесистый продолговатый сверток, обернутый черной тканью.
Сеньор Саграда торопливо развернул непонятный предмет и ликующе усмехнулся. Что ж, в кои-то веки судьба расщедрилась, послав ему ценный дар — проклятую Сарагосскую рукопись. Теперь можно заняться отделом Пшертневской вплотную…
Всего неделю спустя кабинет отца Рида и малый архив были приведены в порядок и каталогизированы благодаря совместным усилиям архонта и Арьяты. Увы, но работа закончилась, и теперь девочка выдумывала любые мыслимые и немыслимые предлоги, лишь бы пообщаться со священником. Тот, кстати, не имел ничего против, а наставники ведьмочки лишь тихонько посмеивались, исподтишка наблюдая за ними обоими.
