Светлана Велесова - Боги тоже не люди
— Только не завой Зарем. — Арей положил руку ему на плечо и заглянул в глаза почти трезвым взором. — Хочешь, они все будут твои на эту ночь? — Широкий взмах, указующий на круг возле костра, образованный танцующими девушками. — Только забудь ее. Забудь ту, которая рвет твою душу.
— Не могу Арей. — Зарим медленно затянулся и еще медленнее выпустил из легких несколько колец дыма.
Ошеломленное молчание было ему ответом. Арей даже отодвинулся немного, чтобы осмотреть друга с головы до ног, и только не увидев в нем ничего нового, или необычного, сокрушенно покачал головой.
— Расскажешь кто она?
В глазах степняка разгоралось неуемное любопытство. Он же лишь пожал плечами и после очередной затяжки произнес.
— Моя жена.
Арей заржал как сумасшедший, чем напугал всех вокруг. Веселье друга было столь заразительным, что грустные мысли, наконец выдуло дымом через уши, заставив его рассмеяться вместе с ним.
— Врешь! Не может быть. — Арей еле отсмеялся, но вернуть себе серьезность так и не смог. Рот его то и дело расползался в улыбке.
— Зачем мне врать. Тем более тебе.
— Но как же так. Ты клялся мне, божился, что ни одну женщину никогда не назовешь женой. Или ты тогда имел в виду только одну женщину? Мою сестру?
— Это политический брак, Арей. Тебе ли не знать, как это происходит?
Вождь понимающе кивнул. Его женитьба тоже была сговором вождей двух племен, решивших объединиться через браки своих детей. И Арей как сын вождя первым женился на девушке из другого племени, подавая пример своим соплеменникам. С тех пор два племени перемешались через браки и дружно сосуществовали как единое целое. Но Арею повезло, они уже тогда с его будущей супругой были страстно влюблены друг в друга. Собственно за это Зарим когда-то едва не поплатился своей шкурой, выгораживая друга перед его отцом, пока тот бегал в степь на свидания с любимой.
— И ты влюбился в нее без памяти?
Зарим кивнул и в три вдоха выкурил трубку дотла в надежде, что дурман свалит его раньше, чем Арей доберется со своими вопросами до щекотливой темы.
Легкий ветерок прилетел из степи, принеся с собою горький запах цветущей полыни. Затрепал флаги, закружился вокруг огня, выбивая из костров искры и унося их в черное безлунное небо, усыпанное сверкающими звездами. Музыка продолжала звучать в ночи. Ноги танцующих выбивали ритм на твердой земле. И этот ритм странным образом отдавался в сердце, порождая желание влиться в круг, отдаться во власть танца и забыть обо всем, что тревожит и, как высказался Арей, рвет душу.
— Тогда почему в тебе нет счастья?
Зарим вскочил, ноги сами понесли его к танцующим. На землю полетела куртка, за ней рубашка, обнажая его по пояс. В руках сверкнули два кинжала. Толпа расступалась перед ним, отхлынув к краям площадки словно море. И в каждом взгляде было предвкушение невиданного зрелища, танца оборотня со своей вторю ипостасью.
— Потому что она меня не любит. — Прошептал он, начиная танцевать.
* * *
Просыпаться было… больно.
Что-то жесткое давило в спину. Наверняка камни, закатившиеся под шкуры. Откуда только взялись в его шатре. От танцев до рассвета, ныл каждый мускул. Давно он так не танцевал. Успел потерять форму, за что теперь будет расплачиваться болью во всем теле. Зато в голове звенела пустота. Последствия дурмана. Шевелиться не хотелось, так как сон в пару часов не принес отдыха. Уж лучше бы он вовсе не ложился.
— Зарим. — Позвал его Аликай. — Хватит притворяться. Я же знаю, что ты не спишь.
Сплю, хотел он сказать, но рот от жажды склеило словно клеем. И глаза тоже. Хотя глазами кажется он ночью не курил. Рядом раздался смех, плеск воды и чашка с живительною влагой коснулась губ. Но Зарим, выпростав руку из-под одеяла, отодвинул чашку от себя подальше.
— Нельзя, ты что не помнишь? — Прошептал он, едва ворочая языком.
— Ах, ты ж… — Спохватился Айк, отставляя чашку и помогая ему сесть. — Прости, забыл.
— А что можно?
Зарим наконец разлепил глаза и увидел сидящего в углу шатра Жиля. Парень с явным интересом наблюдал за приведением в чувство все еще пьяного, обкуренного оборотня. И почему-то находил это зрелище очень смешным. Потому как уголки его губ все время подрагивали от едва сдерживаемой улыбки.
— Есть отвар. Айк там… — Зарим указал на свой рюкзак.
Айк потянул его к себе и порывшись среди других вещей извлек на свет тугой кисет, терпкий запах от которого тут же наполнил весь шатер, заставив глаза всех кто в нем был слезиться, а носы чесаться в преддверии чиха. Глаза Айка сверкнули, и он с восхищением глянул на него.
— Ты всегда ее с собою носишь?
— Всегда. Ты это… завари, а то тяжко.
— Я мигом. — Айк подорвался с места, но Жиль его остановил.
— Зачем куда-то ходить. — И в ладони мага возник язычок пламени.
— Не…е…е… тут вонь такая будет, что я не выдержу. Поверь мне Жиль, это зелье лучше варить на улице и как можно дальше от людей.
— Тогда я с тобой, мне страсть как охота посмотреть.
Забрав с собой и кисет со смесью трав и чашку парни удалились, наконец оставив его в покое. Сделав над собой усилие, Зарим засунул руку под спину и вместо померещившихся ему булыжников извлек оттуда свои собственные кинжалы.
— Какого демона я их туда засунул? — Пробормотал он, так как на более громкое удивление был просто не способен. — Не за тем же чтоб не сперли? Люди Арея не способны на такое.
Да какая разница. Главное что они больше не давят в спину и можно подремать еще пол часа, пока Айк готовит зелье. Но сон не шел. Вместо этого он лежал не шевелясь, и по звукам, доносившимся из-за стен шатра, с легкостью воссоздавал все, что там творится.
Понимая, что воины, принимавшие участие в ночном веселье не смогут сопровождать его на встречу вождей в Ремее, Арей еще вчера разослал гонцов в степь с тем чтобы те разыскали отряды несущие патрули на границах с приказом немедленно вернуться в стан. Именно их прибытие и вызвало столь неестественное оживление. Еще бы. Мужчин проведших в степи от нескольких дней до недели, после доклада вождю, нужно было накормить, напоить и дать передохнуть пару часов перед новым походом. Девушки в возрасте от 11 лет и старше увели коней купать на реку. А парням того же возраста доверили самое ответственное дело, начистить доспехи воинов так, чтобы блестели, а кое-где и починить, если конечно в этом будет необходимость, потому как каждый воин сам заботился о целостности своей амуниции. Ведь от этого порой зависит не только своя жизнь, но и жизнь товарищей, свято верящих в то, что друг в бою не подведет и всегда прикроет спину.