Виктория Гетто - молодость
— Причём тут отец, скажи?! Ваше дело сделать ребёнка! А наше, женское, всё остальное! Выносить, родить, выкормить, воспитать! Вы, папаши, своих детей в первый раз в пять лет видите, когда приходит время ориентации!
…Бред какой-то. Полное сумасшествие! Я подхожу к ней ближе, опускаюсь на колени и прижимаюсь ухом к тёплому животику. Слёзы почти мгновенно высыхают:
— Ты что делаешь?!
— Но ты же беременна?
И шепчу, хотя прекрасно знаю, что наш малыш ещё не может слышать меня, и вообще представляет крохотный кусочек материи, ещё даже и не живой:
— Привет, маленький! Как ты там? Это папа. Я тебя люблю и жду, когда ты родишься! С нетерпением!
Чуть отстраняюсь, поднимаю глаза на заплаканное личико саури с круглыми, словно колёса, изумлёнными глазами. Она вновь повторяет, уже почти шёпотом:
— Ты что делаешь?..
— Дурочка ты. Мелешь какую-то чушь. Чтобы я согласился увидеть ребёнка лишь тогда, когда ему исполнится пять лет? Да ещё после какой-то там ориентации? У нас, людей, если хочешь знать, отца даже в родильную палату пускают, чтобы он видел, как рождается ребёнок!
— Ах!
Яяри заливается настолько густой краской, что об её щёчки впору зажигать свечи. Заплетающимся языком снова шепчет:
— Ты… Ты… Меня не обманываешь?
— Зачем, малышка? Я тебя люблю. Зачем же мне тебе лгать? И этот ребёнок будет желанным и любимым…
Мне запечатывают губы жарким поцелуем…
…Утром начинается адская работа. Похороны, поиск уцелевших корсаров, которые разбежались по всем норам и щелям. И это не гипербола — в одном месте из лисьей норы вытащили трясущуюся от страза сущность человекообразного вида. Людьми их назвать язык не поворачивается. Теперь надо решать, что делать с пленниками, хотя, в принципе, это уже оговорено заранее, куда то девать немногих уцелевших гребцов с галер. Кое-кому удалось выжить под градом зажигательных бомб с броненосцев и освободиться от цепей. Так же предстоит сбор трофеев, их утилизация — не пускать же в ход простреленную, прошитую осколками и залитую кровью одежду? Надо организовать добычу металла со дна моря и залива, с затонувших кораблей, да мало ли чего надо? Просто голова кругом идёт! И, как апофеоз всего — отправка очередного обоза с рыбой в глубь Фиори. Потому что голод, это страшно. Хотя страна не переступила эту грань, но уже близко. И две тысячи бочек с солёной рыбой спасают очень и очень многих… Но постепенно всё сдвигается с мёртвой точки. Броненосцы оказались на высоте! Кошками цепляют остовы кораблей, затем троса заводят за блоки, установленные на берегу, и взбивая воду в пену плицами колёс, неуклюжие железные ящики с натугой вытаскивают деревянные скелеты на мелководье, где те перецепляют уже нормальным образом и выволакивают на берег. Там их почти мгновенно разделывают на куски и поднимают наверх, на обрыв, где тщательно сортируют: куски с металлом идут к армаде людей с инструментом, и те извлекают всё до кусочка, а обычное дерево поступает в сушку, потом пойдёт на дрова и приготовление ацетилена. Добыча знатная, и глядя на горы металла, состоящие из скоб, хитрой формы гвоздей, множества рабских цепей, а так же оружия, моё сердце радуется. Будет что отправить в переплавку. Хватает и другой добычи — бронзы, меди, есть даже немного денег в виде золотых и серебряных монет, а так же драгоценных камней. В любом случае, мои затраты на постройку броненосцев окупились взятой добычей…
— Сьере барон, так что будем делать с пленниками?
— Мне нужны те, кто знает обратную дорогу на Острова — штурмана, капитаны. Прочих — в тюрьму. Будем готовить суд.
Бургомистр убегает к солдатам, а я качаю головой — не солидно. Такая должность, а бегает, как простой курьер. Надо будет сделать потом внушение…
На берегу шум, гам, крики, пахнет морем и кровью. Человеческой. С телег сбрасывают голые трупы, которые нелепо взмахнув руками и ногами исчезают во тьме. У всех вспороты животы, чтобы не всплывали. Варварский способ, очень жестокий. Но вот принято так на Фиори, что поделать. У меня хоть мертвецов разделали. А пираты так с живыми поступали… Общепринятая среди корсаров практика… Стучат топоры и молотки, лязгают инструменты кузнецов. Иногда вскрикивает дерево, из которого хитро изогнутой штуковиной выдёргивают длинный кривой гранёный гвоздь с большой плоской шляпкой… От города к нам движется целая кавалькада всадников, и я узнаю среди них свою жену. Сразу по всему телу пробегает тёплая волна, и тут же вспыхивает беспокойство — в её положении верхом? Это не повредит будущему ребёнку? Задаю этот вопрос супруге, когда мы целуемся у всех на виду, шепча слова в ухо. В ответ Яяри отстраняется, смотрит на меня, как на сумасшедшего, потом на её лице появляется удовольствие: как же — супруг волнуется о ней! Потом тихо шепчет, чтобы я не волновался — она покрепче многих будет… Идиллию прерывает короткий задушенный вскрик — добили ещё одного пирата. Аури смотрит на деловитую процедуру, потом вдруг сгибается в поклоне и её рвёт. Ну, да. Ей не стоит смотреть на такую картину. Мгновенно подхватываю её хрупкое тельце на руки и заношу за большой, гружёный металлом воз. Там сажаю себе на колени, вытираю личико платочком, даю воды из фляжки, прополоскать ротик и немного прийти в себя. Впрочем, жена приходит в себя очень быстро:
— Прости, отвыкла просто…
Короткая обмолвка, а столько всего становится понятным… Мать Богов! Кто же достался мне в жёны? Ангел или демон? Или то и другое вместе? Остаётся надеяться, что ребёнок изменит аури. Потому временами у неё проскальзывает жестокость, если не сказать больше — она вообще не считает фиорийцев людьми. Нет, я понимаю, что у неё осталась ненависть после сидения в клетке, когда девушка ждала неминуемой и страшной смерти. Но вот так, как сейчас… Хотя, кто знает, что за тараканы в голове у аури — про её цивилизацию я, к примеру, вообще узнал только здесь, на Фиори, и какие у них обычаи ведомо лишь Богам. Всё это в мгновение ока пролетает в моём мозгу, но тут моя половинка приходит окончательно в себя, поднимается с моих колен, потом, опираясь на руку, спрашивает:
— Оставил тех, о ком договаривались?
Я киваю в знак согласия, потому что знаю, что речь о будущих проводниках на Пиратские Острова. Яяри окидывает взглядом расстилающуюся перед ней суету, потом кивает головкой и глядя мне в лицо произносит:
— Неплохо. Здесь нам делать больше нечего. Люди управятся сами. Твоя Льян пусть разбирается с пленниками, а нам надо в город. Пришло письмо от Неукротимого.
— От Атти?!
Неожиданно, но ожидаемо. Супруга вновь кивает в знак согласия.
— Курьер ждёт тебя в поместье…
