Алекс Градов - Черный клан
Тут дверь открылась, и на площадку вышел Валенок. Я увидел его лицо и окончательно потерял дар речи. Татуировки на лбу, как у Грега, у него не было. Зато имелась наколка в виде черного извилистого зигзага молнии. По обе стороны от зигзага, похожего на замысловатый шрам, парами шли черные точки — словно следы от снятых швов. Татуировка пересекала все лицо наискось и терялась в бороде, окончательно уродуя Валенка и делая его похожим на демона.
Но злобная старушонка, как будто не замечая его боевую раскраску, продолжала браниться:
— Упыри, одно слово, упыри! Сначала водите сюда кого попало, а потом милиция приходит, людей ищет! Фотороботы показывает, протокол снимает, отпечатки пальцев…
При слове «милиция» я автоматически попятился к лифту.
— Там я на плите ужин оставила, — бабка неожиданно сменила гнев на милость. — Чтоб тихо себя вели, лиходеи! И приберитесь, как с этим закончите. Знаю я вас, опять всю квартиру уделаете…
И ушла. На площадке сразу стало удивительно тихо.
— Что это было? — спросил я. — И в каком смысле «закончите»?
— Это мама моя, — с нежностью сообщил Валенок, закрывая дверь. — Она, типа, любит, чтобы все было шито-крыто. В смысле, тихо и чисто.
Я сглотнул. Да уж. Объяснил…
Квартира казалась совершенно типовой «двушкой», да мне было и не до изучения интерьера. Мы прошли в комнату. Грег сел на скрипучий диван, Валенок подошел к окну и принялся что-то там высматривать. Я топтался у двери — так, на всякий случай, поближе к выходу.
— Жрать хотите? — гостеприимно спросил Валенок.
— Потом, — ответил Грег. — Подождем Ники.
По стеклу застучали капли дождя. В комнате сделалось сумрачно, но свет включать никто не стал. Я покосился на Валенка и увидел, что в темноте татуированная половина его лица понемногу разгорается, прорастая сквозь кожу разветвленными багровыми прожилками. Это напоминало лаву, полыхающую в трещинах земной коры.
Оконное стекло задребезжало от сильного порыва ветра.
— Погодка-то совсем нелетная! — отметил Валенок.
Напротив дивана стоял телевизор «Горизонт», накрытый вязаной салфеткой. С кухни тянуло борщом. Я сглотнул слюну, внезапно поняв, что очень проголодался. Но Валенок все торчал у окна. И он, и Грег будто чего-то ждали.
— Ага, — сказал Валенок, распахивая балконную дверь, откуда немедленно пахнуло холодной моросью. — Наконец-то. Эй, немочь, иди-ка сюда.
— Зачем? — с подозрением спросил я.
— Покажу тебе, как змеев запускают.
Предложение, особенно в сочетании с пылающим зигзагом на морде Валенка, мне, мягко говоря, не понравилось. И что значит «наконец-то»? Я бросил взгляд на Грега.
— Иди-иди, — сказал он. — Рано еще бояться…
Я гордо пожал плечами и вышел на балкон, любезно пропущенный Валенком вперед. Деваться мне все равно было некуда.
Передо мной раскинулась панорама новостроек, над ней — штормовое небо. Над заливом клубились тучи, в них полыхали холодные, пронзительные вспышки молний.
— Вон она, красотка наша, — показал рукой Валенок.
Я с удивлением заметил черного воздушного змея. Он все еще трепыхался в небе, только теперь стал гораздо ближе. Вскоре я понял, что он летит в нашу сторону. Мне стало тревожно. Что-то он был слишком большой для воздушного змея… Черт, да он не просто большой, он огромный!
Я наконец понял, кто передо мной, и шарахнулся с балкона назад в квартиру, но Валенок как будто невзначай загородил мне дверь.
Никакой это был не змей! Над крышами Яхтенной парил черный дракон — жуткого вида, с длинной узкой мордой, похожей на зубило. Он не был похож на дракона из сказки. Он излучал угрозу и был откровенно страшен. Он был похож на огромного птеродактиля и еще — на истребитель нового поколения. И летел прямо к нам!
— Подвинься, не то снесет на посадке, — сказал Валенок.
Я послушно убрался с балкона, плохо соображая, о чем он говорит, и остановился, не в силах отвести взгляд от балконного окна. За окном медленно потемнело. Неожиданно прямо за мокрым стеклом возникла черная морда и зубастая пасть, в которую я бы поместился целиком.
Удар, скрежет железа!
«Приземлился», — подумал я.
Пасть за стеклом сменилась глазом размером с колесо — таким же черным, круглым и лишенным выражения. Он только холодно блестел, словно обсидиан.
О чем думает это чудовище, глядя на меня в упор?! Казалось, его крылья застилали все небо. В темноте раздался оглушительный удар грома (или это отвалился балкон?). Дом содрогнулся. Лязгнула балконная дверь — я чуть не подскочил. В комнату вошла Ники, мокрая как мышь. Черные волосы слиплись прядями, косуха блестела от воды.
— Ну там и ветер! — заявила она, осторожно вытирая пальцем потекший макияж. — Едва в стену не врезалась! Привет, Леша. Видела тебя сверху. Вовремя ты искупался — на заливе волна поднимается. Пойду, переоденусь. Валенок, одолжи сухую футболку.
— Не дам, — отозвался тот откуда-то с кухни. — Ты ее растянешь.
Я бросил взгляд на балкон. Там было пусто.
— Потенциальных драконов среди людей очень много, но все они обычно пребывают в латентном, спящем состоянии. В сущности, каждый человек способен переродиться в дракона. Но никогда нельзя предсказать, когда начнется превращение… И чем оно закончится…
Грег говорил монотонно, словно лекцию читал. Я молча слушал, глядя то в окно, то на Ники. Сейчас я вообще поверил бы всему чему угодно!
— Начальная стадия превращения называется куколкой. В этой стадии ты еще человек — но перед тобой как бы раскрывается еще один вариант развития событий. Та самая способность к превращению, которую без помощи почти никто не способен реализовать. Процесс окукливания запускается сам, длится какое-то время — от нескольких дней до нескольких месяцев, — но вне благоприятных условий постепенно затухает. Если упустить момент, то возможность превращения начинает снижаться, и дракон впадает в спящее состояние еще на годы. Возможно, и на всю оставшуюся жизнь.
В состояние куколки спящий дракон может впадать несколько раз в жизни. Но у большинства благоприятное время для превращения приходится на раннюю молодость — от семнадцати до двадцати пяти. Все остальные варианты — исключения. Многие не окукливаются вообще ни разу…
Мои щеки горели — то ли от стыда, то ли от злости. Почему, почему было не рассказать мне все это с самого начала?! Зачем надо было скрывать от меня правду? Даже сейчас, когда я смотрел на Грега, то чувствовал некое сопротивление. Глаза зудели, как будто я пытался пробиться сквозь морок. При виде Валенка инстинкт самосохранения требовал немедленно оказаться от него как можно дальше. А от Ники отчетливо веяло вечным холодом Нижнего мира… Но я все равно смотрел. Мне надоело блуждать в потемках. Пришло время увидеть вещи в их истинном виде.
