Юлия Славачевская - Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу!
Мыр оперся на крепкий дуб и придремал. У наших ног лежал разноцветный Монь, пуская пузыри слюнявой мордой.
Тепло от костра, в котелке булькает похлебка, рядом шерстяной коврик и огромное доброе сердце в широкой груди — Монь. Мыр, твердый и теплый, словно скала, нагретая полуденным солнцем, пригреб меня левой рукой и не хочет отпускать даже во сне. Искры от костра вздымаются в темное небо…
Мне стало та-ак хорошо… по телу пробежала дрожь блаженного удовольствия. Словно натянулись невидимые нити, привязывая к этому необычному мужчине, притягивая и опутывая. Согревая. Обещая и маня…
— Мыр, я…
— Не надо, Леля, — попросил он, прижимая меня к себе. — Ты сейчас скажешь то, о чем в будущем можешь пожалеть. Ты все время забываешь, что я тролль.
— И что?.. — пробормотала я, млея под сильными руками. — Внешне — да, тролль, а внутренне — человек получше многих…
— Если бы ты знала, — пробормотал он. — Если бы только знала, моя… — И, наклонившись, легко провел вдоль лица рукой, не касаясь его.
Мои веки отяжелели, сознание поплыло. Расслабленное тело обмякло на руках тролля. На место реальности пришли красочные и… странные, я бы даже сказала — эротичные сны…
Мое зрение словно затуманилось, и на первый план вышла как бы душа Мыра. Я видела его сейчас не глазами — душой. В данный момент мы соприкасались душами…
Каким он был для меня? Не знаю, как описать… Я видела его обычным человеком. Высоким мужчиной с обнаженной душой, тянущейся ко мне. Не было ни клыков, ни зеленой кожи, хотя эти атрибуты меня и раньше не особо волновали. Только в качестве гендерной несовместимости.
Кому какая разница, что у мужчины, которого я любила, не так, как у других? У меня тоже все не так, как у других. Например, уже который день мозги набекрень. Но это же не делает меня изгоем?..
Всем своим духовно озябшим существом я чувствовала исходящее от него знакомое сердечное тепло. Купалась в лучах его любви ко мне и страстной нежности.
— Я… — разомкнула я губы, чтобы сказать ему все то, что скопилось на сердце и требовало выхода.
Ласковое прикосновение его пальцев к губам, как призыв к молчанию. Я подчинилась. Нет ничего приятнее следовать просьбе — не приказу, нет, — ласковой просьбе любимого человека. Мы еще успеем поговорить…
Если бы я тогда знала, как была права в своих намерениях.
То, что внешность Мыра претерпела какие-то изменения в пользу красоты, меня волновало мало. Я любила не его цвет волос или кожи, не разрез глаз, не форму носа или красивый мышечный рельеф — я полюбила самого Мыра, его душу. Моя душа стремилась слиться с его душой.
В моем сне обновленный Мыр аккуратно опустил меня наземь. Стянул кожаную безрукавку, оголяя безупречный торс, и лукаво, немного смущенно улыбнулся, протягивая ко мне руки:
— Я долго тебя ждал.
Включился выспавшийся внутренний голос и, почесываясь во всех местах, никак не в состоянии определить у себя затылок, заявил: «И кто в этом виноват? Ты типа ждал, а мы?.. Мог бы адрес указать, в конце концов… Упс, пардон. Хотя чего это я? Все равно туда и придете!»
Я посоветовала заткнуться этому надоеде и начала рассматривать своего любовника. В общем, оценить то, до чего я дофантазировалась во сне.
«Вот-вот! — сказала очнувшаяся половина сознания. — И посмотри, до чего тебя воздержание довело!»
Я пригляделась внимательнее и выяснила — это аномалия. Ага. Мыр-человек практически копировал князя диэров. Почти в ноль.
Такой же возмутительно, вызывающе красивый, рыжеволосый, с гордым поставом головы и породистым лицом. Разве можно перед таким устоять — со скулами, будто очерченными резцом гениального скульптора, с густой шевелюрой, косой саженью в плечах и озорными чертиками в глазах цвета меда? Просто сладкий грех в штанах!
Когда до меня дошло, кого я себе напредставляла по Фрейду, я обреченно махнула рукой и выпалила:
— Уйди, противный! Не порть мне секс!
— С чего бы? — вскинул четко очерченные брови Мыр-диэр.
— Э-э-э, — затруднилась я с ответом. — Видишь ли, когда желанный мужчина мутирует в неудавшегося мужа — это уже даже не патология. Это клиника!
— Люблю тебя, горюшко ты мое! — Мыр встал надо мной на колени и с горящими глазами приподнял замученную жизнью Лелю. Усадил на себя.
— «Также объект может хорошо воспринять поглаживание или одобрить пощипывание периметра», — пробурчала я, оглядывая, что мне предлагалось. Жутко захотелось взглянуть на «биссектрису». Может, у меня точно не все дома?
«Сейчас сделаю перекличку», — пообещала мне левая половина мозга и утекла вниз.
— Жизнь без тебя не мила, солнце мое жгучее! — Чуткие пальцы бережно снимали с меня поочередно каждый походный предмет туалета, а нежные губы порхали вслед за ними, одевая в иллюзорное покрывало мелких поцелуев.
Настойчивая потребность поучаствовать в этом любовном ритуале просто перла наружу танком и грозила свинтить все внутренние гайки у стыда. Стыд сопротивлялся до последнего и стойко держал оборону.
— Днем и ночью перед глазами стоишь, пламя мое неугасимое!..
Правая половина мозга растаяла от нежных слов и устремилась вслед за левой, норовя зацепить либидо и вытолкать его взашей наружу.
Я поняла, что попала в двойную ловушку: слова любви с трудом умещались в моей голове; грудь болезненно горела от поцелуев. Предательское тело изнывало от невыносимой жажды продолжения ласк в горизонтальном положении. Говорят, женщины в постели более сдержанные. Да где там! Наверное, я слабое звено! Я умираю от одного только вида этого мужчины без рубашки, в штанах на голое тело, а что же дальше будет? Он коснется меня рукой ниже талии — после чего я получу оргазм?
Либидо согласно закивало и пошло договариваться с оргазмом. Слава богу, ушло молча, не комментируя этапы договора.
Нет, во сне я хотела было слегка повозмущаться произволом и даже забилась раненой птицей в его руках, потому что никогда не была сторонницей секса на открытом воздухе, да еще и в лесу с муравьями, но на мои губы опустился сильный мужской палец, и мне сказали:
— Ш-ш-ш! — после чего прижали к себе еще теснее.
Мне было тепло и сказочно хорошо, поэтому я умолкла. Да и с чего волноваться? Это всего только сон!
«Надеяться никому не вредно!» — хмыкнула вторая половина сознания, отрываясь от удержания стыда в рамках нормы. Стыд снова заволновался и попытался улизнуть, чтобы воздействовать на либидо личным примером. Ему навстречу встал весь организм. И что примечательно — не только мой…
Мое сновидение (почему сновидение — да потому что в реальности такого не бывает!) дальше приобрело еще более заманчивые черты. Мыр вздернул меня наверх и поднял на руки, занося в откуда-то взявшийся на поляне шелковый ярко-оранжевый шатер, внутри которого все было устелено коврами и поверх них — шелковыми стегаными одеялами. Сбоку лежало отброшенное меховое покрывало-полость необычного голубовато-серого цвета. Высота и фактура меха вызывали впечатление близкого сходства с песцом. И я мимоходом подумала, что в чем-то это даже символично.
