Александр Прозоров - Медный страж
— Медная болванка с чувством собственного достоинства, — пробормотал Олег. — Это что-то новое.
Он кивнул Волынцу и варягам, они все вместе начали отступать. Медный страж двинулся следом, с каждым шагом уходя все глубже, и спустя несколько минут исчез вовсе.
— И да пребудет сия бездна твоим вечным упокоением, — с облегчением произнес Середин. — Вот и все. Давайте выбираться.
Людей он повел не назад, а дальше по колышущейся трясине. Где-то через полверсты он увидели впереди мачты ожидающих кораблей, и спустя час им на глубоко проседающую даже под лыжами травяную корку бросили спасительные веревочные концы.
Ладьи скатились вниз вдоль всего болота, не останавливаясь, миновали городище-фабрику и только верст на десять ниже причалили к левому берегу. Впервые за последние дни людям не нужно было ничего бояться, впервые они могли спокойно выспаться и отдохнуть. Любовод даже приказал открыть крышки трюмов, чтобы невольники тоже могли подышать свежим воздухом и полюбоваться синим небом — все здоровее будут.
Моряки извлекли на свет бредень, прошлись с ним по водорослям, колышущимся меж камней, и каким-то чудом зацепили севрюжку килограммов на сорок и такую же щуку. Щуку, правда, выпустили — все почему-то были уверены, что ее мясо будет жестким, а севрюжку сварили, честно разделив на порции.
— А ведь я тебе жизнь спасла, господин, — внезапно вспомнила Урсула, обсасывая рыбий позвонок. — Теперь ты должен исполнить любое мое желание.
— Разве я гном — желания исполнять? — усмехнулся Олег.
— А кто такой гном?
— Это такой ма-а-аленький человечек, — опустил руку до земли ведун, — у которого много-много золота… — Он поднял руку ввысь.
— Хан, что ли?
Рыбаки прыснули, давясь ухой. Середин, скривившись, махнул рукой:
— Хорошо, пусть будет хан. Так какое у тебя желание? Хочешь, я отпущу тебя на свободу?
— Нет, это должно быть не твое, а мое желание.
— И какое оно?
— Потом скажу, — гордо поднялась невольница, выбросила позвонок и пошла на ладью.
— Ты лучше не спрашивай, хозяин, — посоветовал Волынец.
— И не напоминай, — добавил Малюта.
— И ночевать у меня оставайся, — закончил Любовод.
— Кто, говоришь, чей хозяин? — зевнул Коршун-старший, и все засмеялись.
— Ну вас, — отмахнулся Середин. — До утра сама забудет.
— И будет милостива… — Это уже высказался Ксандр.
— Завтра любовное снадобье в воду подмешаю, — пообещал Олег, поднимаясь с камня. — Вот тогда и посмотрим, кто последним смеется.
Угрозы моряков оказались напрасны: к возвращению господина невольница уже мирно спала, забравшись под шкуру и свернувшись так, что одна занимала весь топчан. Олегу пришлось сильно постараться, чтобы пристроиться рядом и не разбудить девчушку.
Утром тронулись без него. Когда ведун вышел на палубу, мимо уже проплывали сосны, скалы, прибрежные валуны.
— До Урала еще не добрались? — поинтересовался он.
— Пока не видно, — пожал плечами Ксандр. — Путь новый, приметы глаза еще не набили. Но я так мыслю, вниз до Хазарского моря ден за двадцать дойдем. Течение здесь сильное, несет быстро.
— Ничего странного не видел? — Олег почувствовал, как крестик на руке начал нагреваться.
— Река как река. У нас на Обонежской пятине[7] такие же…
С правого берега в воду, сверкнув золотым доспехом, врезался медный воин — только волны во все стороны пошли.
— Утопился? — вскинул брови не успевший испугаться кормчий.
В этот миг ладья Любовода чуть подпрыгнула, закачалась из стороны в сторону, от нее вниз понесло щепы и куски досок.
— Веревки за борт! — кинулся вперед, на нос Олег. — Прыгайте! Прыгайте в воду, мы подхватим! Любовод, прыгай!
Купец прыгнул, засеменив в воздухе ногами, тут же поймал веревку, начал подтягиваться к Детке. Следом принялись прыгать другие моряки, варяги. Несколько человек команде Олега удалось подхватить — но вокруг большинства начали расплываться кровавые пятна.
— Весла на воду! — выдохнул Середин. — Весла на воду. Мы можем только на скорость рассчитывать, мужики, и больше ни на что.
— Ты же клялся, что утопил его, ведун! — скидывая мокрую одежду, взвыл Любовод. — Корабль! Целый корабль с товаром! Где он теперь?
— Сам видишь. Не тонет, оказывается, болванка медная. Прошел, паразит, сквозь болото. Не завяз.
— Отец, отец мой где? — пробежал по палубе Ксандр, наклонился наружу: — Батя!!! Батя, ты где?!
— Волынец, к рулю встань, — отвернулся Олег. — Удирать надобно, удирать. Коли этот страж и вправду защитник, утонуть Мамке не даст, на ней люди местные. Как там их… каимовские. Пока на отмель выпихнет, время потеряет. Молитесь, мужики, богам и радуницам своим. Может, оторвемся.
Уговаривать людей не требовалось. Разбившись на две смены, не считаясь с тем, кто ратник, а кто моряк, они гребли и гребли изо всех сил день, ночь, еще день… А потом элементарно выдохлись, уже не имея сил ворочать тяжелыми веслами. Устал Олег, почти не спавший третью ночь подряд, устал Волынец, который двое суток бессменно стоял у руля; Ксандр все это время провел на носу, обхватив голову руками и покачиваясь из стороны в сторону. И случилось неизбежное — в сумерках кормчий не рассчитал длины галечной косы перед очередной излучиной, и ладья на всем ходу вылетела на мель.
— Ничего, снимем, — устало махнул рукой Любовод. — Не впервой. Только рассвета подождем. Не видно же ни зги.
Никакой охраны на ночь путники не выставили — вымотанные до предела, они провалились в тревожный сон, на некоторое время забыв о безопасности. Страх пришел только утром, когда отдых вернул ясный разум в головы торговых гостей.
— Сниматься надо, пока не догнали. — Купец пробежался вдоль борта, заглядывая вниз, стараясь в первых утренних лучах различить, насколько глубоко засело судно. Смог ли что-либо рассмотреть, непопятно. Олег, во всяком случае, в мельтешении ярких отблесков и красно-бело-черных камушков ничего разглядеть не сумел. — Волынец! Ты промахнулся, тебе и слово первое.
Моряк вздохнул, разделся, поцеловал свисающий на груди костяной кружок со вписанной туда шестиконечной свастикой — знак Хорса, — намотал на руку веревочный конец и сиганул в реку. Течение тут же пронесло его вниз, конец натянулся.
— Глубоко! — принялся подтягиваться обратно моряк. — Дна не достать! Слабо сидим. Слабо. Можно сползти.
— На весла, мужики! На весла! — обрадовался Любовод. — Давайте разом!
Разобравшись по лавкам по двое, путники налегли на весла, выгребая против хода. Вода забурлила, запенилась — но корабль даже не шелохнулся.
