Эдуард Веркин - Кошки ходят поперек
И убьет. С особой жестокостью, с особым цинизмом.
И ничто мне не поможет.
Бряк. Что-то упало. Что-то железное, как куча гвоздей, прилипших к магниту.
Я скосил глаза.
На кафеле, наверное, в метре от меня, сидел паук. Большой, с полтора кулака паук. Птицеед. Паук переместился ко мне.
Я завыл и захлопал глазами. Нет, обычного птицееда я не боялся. Птицеед не питается белым человеком, это известно, птицеед предпочитает сахарных негров. Проблема заключалась в том, что этот паук был не простой паук.
Это был железный паук. Блестящий железный паук, раньше я видел таких только в фантастических фильмах, там они обычно у всех растворяли гипоталамус желудочным соком. Я молча выл, пытался дрыгать ногами, пытался шевелить руками. Пользы не было. Паук медленно приближался. Мне даже показалось, что у него на морде блестят капельки зеленого яда – впрочем, вполне может быть, это было мое разгулявшееся воображение.
Паук шагал. Мелко цокая лапками.
– Спит? – послышался голос Валерки.
Я резко перевелся на потолок. Фанерный лист в углу отошел, и в открывшуюся прореху просунулся бритый череп. Я зашевелил глазами мощнее, стараясь их мельтешением привлечь к себе внимание. Вернее, не к себе, а к пауку. Но Валерка не замечал моих глаз.
– Спит, – констатировал Валерка и спустился вниз по трубам.
Довольно легко для своего веса.
На цыпочках подошел ко мне.
– Что с тобой? – спросил он. – Глазами чего вертишь?
Я выразительно скосился в сторону паука. Валерка увидел паука, но не удивился. И не испугался. Недовольно поморщился.
– Ах ты... – Он наклонился и тронул паука пальцем.
Я думал, насекомое его цапнет, но оно не цапнуло. Едва Валерка коснулся его спинки, как паук механически зажужжал, а потом шустро взобрался по руке под рубаху. И Валерка не закричал, не забился, встретил паука, как любимую ручную белку.
Становится все интереснее, подумал я. Санитары-философы, психи с ручными механическими пауками и лазерными скальпелями. Не хватает разумных крыс, живущих за батареями, и пришельца с Беты Тукана в палате № 6.
Необычная психушка. Угораздило. Повезло.
– Жив? – спросил Валерка у меня.
Я кивнул.
– А это, надо полагать, и есть маньяк. – Валерка погрозил Колчеданову кулаком. – Не люблю таких типов вообще-то. Очень не люблю...
Валерка повернулся ко мне:
– Ты спал?
– Угу.
Нормально. Дар речи вернулся. Видимо, действие укола заканчивалось.
– Что снилось? – Валерка рассеянно посмотрел в окно.
– Не помню, – соврал я. – Ничего, кажется...
– Попробуй вспомнить, – попросил Валерка. – Попробуй.
Я сделал вид, что пробую.
– Ничего.
– Жаль, – вздохнул Валерка. – Когда эти на вертолете прилетают, всегда такие сны вообще-то снятся...
– Какие? Вещие, что ли?
– Не, не вещие. Со значением просто. В которых все не просто так...
Я вспомнил сон. Интересно, что в нем было за значение? Лара, не похожая на Лару.
– На новом месте приснись жених невесте, – подмигнул Валерка. – Вообще-то... Невеста снилась?
– Ничего мне не снилось, я же говорю, – буркнул я. – И вообще, ты сюда что прилез? О снах меня расспрашивать? Или паука дрессировать?
– Паука... – Валерка рассеяно похлопал себя по плечу. – Паука, да, конечно... Я тебя освободить вообще-то пришел, дать, так сказать, волю. И с этим маньяком заодно разобраться...
Валерка сделал резкое движение, в руке показался лазерный скальпель. Он крутанул пальцами, скальпель нехорошо зажужжал. Ай да Валерка.
– Может, не стоит? – прошептал я.
Чувства Валерки мне были хорошо понятны. Да, Колчеданов, конечно, маньяк. И вполне может быть, Валерка сам побывал в щекотальном аппарате. Но зарезать человека за то, что ему нравится щекотать другим пятки...
Во всяком случае, мне на расправу смотреть совершенно не хотелось. Но я все-таки попросил:
– Не стоит, а? Потом всю жизнь будешь мучиться.
– А что с меня взять, – ухмыльнулся Валерка, – я все равно психом записан... Разик чикну, он даже не проснется.
Валерка шагнул к Колчеданову.
– Меня сначала освободи, – попросил я.
– Всему свое время, – масленым голосом прошептал Валерка. – Всему. Как я не люблю этих всех, как они меня достали...
Для вызова удачи Валерка плюнул на скальпель и вознес его над Колчедановым. Мне не хотелось участвовать во всем этом мероприятии, но потом я подумал, что на самом деле я в кончине Колчеданова и не участвую – я ведь обездвижен. А значит, воспрепятствовать трагедии, увы, не могу. Состояние непреодолимой силы.
Поэтому я сказал совести «смирно» и закрыл глаза.
Во крапива...
Слышно ничего не было, была тишина. Раньше я думал, что когда перерезают горло, то должно что-то булькать. Но ничего не булькало, видимо, Валерка был знаток своего дела. Хотя возился он довольно долго, минут пять пахло горелым.
– Готово вообще-то, – сказал наконец Валерка, и я прозрел.
Валерка стоял надо мной. Он удовлетворенно улыбался и грыз ногти.
– Так ему и надо, – прицокнул языком Валерка, дернул за какой-то рычаг.
Кровать-убийца разложилась и выплюнула меня на волю. Я поднялся на ноги. Пятки болели. Даже как-то дрожали, что ли, хотя чему там дрожать, кость вроде. Но Валерка сказал, что это быстро пройдет. Достаточно какое-то время прикладывать к пяткам лед и разжеванную мятную жвачку – и как рукой снимет, попаду домой – сразу приложу все, что надо.
– Теперь уходим, – сказал Валерка. – Надо еще твоего товарища посмотреть, вообще-то, может, его вытащить удастся... Давай, ты первый полезай.
– Погоди.
– Что еще?
– Срежь ее.
Попросил я.
– Кого? – не понял Валерка.
– Роняйку. – Я, как заправский алкоголик, постучал себя пальцем по шее.
– А, давай. Я тебе говорил, раньше надо...
– Срезай.
Валерка снова вытряс из своей рубахи скальпель.
– Наклони голову.
Я наклонил.
Над ухом зажужжало, потом что-то будто пискнуло, потом Валерка ругнулся.
– Извини, друг, не получилось, – с досадой сказал Валерка. – За палец меня чуть не цапнула... Сама отвалится скоро. Давай лучше уходить.
Я потрогал шею.
– Да не парься ты, – успокоил Валерка. – Скоро отвалится, я же говорю. Ты давай, не стой, лезь лучше в дыру.
Я шагнул в угол, потом не удержался и все-таки посмотрел на койку маньяка Колчеданова.
Колчеданов вовсе не был расчленен. Он, как ни в чем не бывало, лежал и спал себе, по-прежнему с буденновкой на голове. Только бороды больше не было. Вернее, была, но не в полной комплектации. Средняя часть была напрочь сбрита, так что открывался голый острый подбородок с кривой бородавкой. Зато фланговые части остались в неприкосновенности. И вместо славянской благообразной бороды на лице Колчеданова красовался образчик двусмысленной буддийской бороденки. Похожей на раздвоенное жало дракона.
