Сергей Алексеев - Волчья хватка-2
— Вы кто? — пугливо и сдавленно спросил Твистер после долгой паузы.
— Ты что же, Мыкола, не узнаешь?
— Что вам нужно? Отпустите! — он стал рваться, бряцая наручниками. — Я вас боюсь! Я хочу назад! Почему приковали меня?! Отпустите к женщине! Я никуда не поеду с вами!
Савватеев обернулся к нему всем корпусом и, перехватив взгляд ФБРовца, ощутил, как вновь охолодило душу.
Твистер хорошо прикидывался пьяным, но сыграть так безумство было невозможно. Оно истекало из этого человека в виде матового блеска выпученных глаз и, казалось, имело физическое воплощение, напоминающее ядовитый туман.
От его похитительницы Милитины Львовны Скоблиной исходило примерно такое же, но воспринималось оно иначе — как зов, как чары, как то необъяснимое чувство, что способно в считанные минуты затянуть в воронку и растворить без остатка даже самый холодный мужской разум.
Савватеев опустил стекло и вдохнул свежего ледяного ветра: этот туман был заразным и отравлял сознание…
— Да и жалко её…
— Никому так никому! — тот, что был исцарапан сильнее, потряс плетью.
Савватеев пошёл к машине, однако братья догнали его, поехали с обеих сторон.
— И рвать его не собирались, — хмуро и без желания оправдывались они поочерёдно.
— За ноги привязали и покатали по лесу…
— Таджики так конокрадов карают… Затем поставили точный диагноз:
— Он и без нас уже крякнул…
— Башню начисто снесло…
Этот их сдвоенный монолог Савватеев вспомнил, когда Твистер очнулся после наркотического сна. Джип с мигалкой летел уже по московской трассе, оставив позади больше половины пути. Ещё зачумлённый, американец сел, пьяно покрутил оловянными глазами и спросил по-английски:
— What are you doing?
— Везу тебя в Москву, — отозвался Савватеев. — Поздравляю со счастливым освобождением из плена.
Сказал все это сквозь зубы, ибо чем ближе становилась Москва, тем неинтереснее ему было все, что связано с работой. А этот обеспокоенный за свою новую родину человек и вовсе вызывал ненависть.
Твистер выглядывал из-за спинки сиденья, как побитый, потрёпанный воронёнок:
— Какого плена?
— Женского…
— Немедленно верните меня назад, — беспомощно потребовал Твистер. — Куда мы едем?
— Приедем — верну, — пообещал Савватеев. — Лично в руки вашему послу. — И добавил неожиданно для себя: — Чтоб ты сдох…
Финал, сидевший за рулём, посмотрел удивлённо, однако промолчал.
— Вы кто? — пугливо и сдавленно спросил Твистер после долгой паузы.
— Ты что же, Мыкола, не узнаешь?
— Что вам нужно? Отпустите! — он стал рваться, бряцая наручниками. — Я вас боюсь! Я хочу назад! Почему приковали меня?! Отпустите к женщине! Я никуда не поеду с вами!
Савватеев обернулся к нему всем корпусом и, перехватив взгляд ФБРовца, ощутил, как вновь охолодило душу.
Твистер хорошо прикидывался пьяным, но сыграть так безумство было невозможно. Оно истекало из этого человека в виде матового блеска выпученных глаз и, казалось, имело физическое воплощение, напоминающее ядовитый туман.
От его похитительницы Милитины Львовны Скоблиной исходило примерно такое же, но воспринималось оно иначе — как зов, как чары, как то необъяснимое чувство, что способно в считанные минуты затянуть в воронку и растворить без остатка даже самый холодный мужской разум.
Савватеев опустил стекло и вдохнул свежего ледяного ветра: этот туман был заразным и отравлял сознание…
Мистер Твистер бился в истерике несколько минут, после чего скорчился в багажнике и заплакал, а ничего успокоительного второпях с собой не взяли…
— Может, ему валерьянки дать? — предложил Финал. — В аптечке должна быть…
— Не поможет, — со знанием дела отозвался Савватеев.
Предупреждённый шеф и врач ждали их на конспиративной квартире. ФБРовца так и привели туда плачущего и уже безвольного, однако утешать и лечить его было некогда: наскоро отмыли в ванной, смазали раны на теле, заклеили пластырем на лице, зафиксировали общее физическое состояние на видеоплёнку и в специальном протоколе. Затем нарядили в чёрный дешёвенький костюм, напоминающий те, в которых кладут в гроб, — лишь бы сдать американской стороне в надлежащем виде.
На одной из московских улиц Твистера, как мешок, перетащили в МИДовскую машину, после чего шеф облегчённо вздохнул:
— Теперь на службу… Ну, рассказывайте, Олег Иванович.
И поднял внутреннее стекло, отгородившись от водителя. Пространство сразу же наполнилось чемто глухим и мягким, как вата.
Это его деловито-озабоченное состояние говорило о том, что он, несмотря на удачный исход дела с ФБРовцем, чем-то недоволен и теперь вряд ли отпустит, пока не вытряхнет все детали операции, а потом ещё час будет рассказывать, как он видел её ход, сидя на своей высокой колокольне. Однажды все это Савватеев уже проходил, когда с помощью многоходовых комбинаций выманил из Израиля в третью страну учёного, удравшего вместе с госсекретами. Беглеца потом контрабандой перевезли в Россию, однако спустя месяц благополучно отпустили и, говорят, с извинениями…
— Разрешите сегодня отдохнуть? — вместо рассказа попросил Савватеев. — В отчёте все напишу…
— Отдохнуть? — изумился шеф. — Вы что? Не понимаете, что происходит?
Савватеев не стал объяснять, что происходит, и обиженно отвернулся:
— Тогда разрешите открыть окно.
— Зачем?
— Говорят, шизофрения — заразная болезнь, — Он приспустил стекло. — Ехал, дышал всю дорогу…
— Да, состояние тяжёлое… Как вы считаете, что это? Заболевание на фоне стресса или воздействия определённых энергетических полей?
Ещё недавно не желающий ничего слышать о всяческой чертовщине, шеф теперь спокойно оперировал неприемлемыми терминами.
— Женские чары, — отозвался Савватеев, — это те же поля.
— Почему вы так разговариваете со мной? — вдруг возмущённо спросил шеф.
— Как?
— Сквозь зубы!
— Извините, я просто устал… Шеф был удовлетворён.
— Кстати, объясните, как он попал к этой женщине? — через минуту спросил он.
— Сама поймала где-то в лесу…
— Сама? То есть он был в роли заложника?
— Что-то вроде этого… Заложник библейского времени.
— Хорошо! Очень важная деталь… Но как справилась? Здоровый, молодой мужчина…
— Все те же чары…
— Как это понимать?
— Дурман напополам с безумием, как совмещённый санузел.
Шеф не любил грубой речи, за которую презирал Мерина, но тут лишь перевёл на Савватеева мало что выражающие базедовые глаза:
— А что эта женщина?.. Действительно, обладает какими-то способностями?
— Она играет в куклы.
