Василий Сахаров - Имперская Окраина
Вот такой вот был день. Решающая битва состоялась, и мы вышли из нее победителями. Но для меня эта зимняя военная кампания все еще продолжалась.
Глава 21
Раннее морозное утро. Пока еще вокруг сумерки, но рассвет недалек. Снова я ночую на природе и вокруг меня зимний лес, который живет своей обычной жизнью. Все тихо и спокойно, как всегда. Воины и оборотни спят, и только еле слышный шум человеческих шагов, треск деревьев, которые раскачивал легкий ветерок, и фырканье накрытых попонами лошадей нарушало окрестную тишину. Да еще рассекавший поляну, которая на эту ночь стала временной стоянкой моего отряда, покрытый коркой льда, но упрямо не замерзающий полутораметровый ручей, журчит и словно пытается меня убаюкать. Практически идиллия. Однако я не понимаю, почему проснулся раньше времени. До подъема еще два часа, а мне не спится, и это странно. Поэтому первое, что я сделал, лишь только покинул мир сонных грез, это слегка приоткрыл веки и потянул из лежащих рядом с моим спальным местом ножен свой клинок, а разум в этот момент соприкоснулся с кмитами.
Все это делалось на вбитых беспокойной жизнью рефлексах. Но лишь только рукоять ирута оказалась в моей ладони, как я услышал голос Отири:
— Все в порядке. Это я. Не напрягайся.
«Чертовка! — подумал я, полностью открывая глаза. — Не может ламия поступать как нормальные люди, не таиться и не подкрадываться, обязательно надо подойти незаметно. Хотя, о чем это я? Она ведь не человек, и не мой подчиненный, и ко всему этому ведьма является моей наставницей. Так что нечего сетовать на ее повадки, а надо узнать, ради чего она меня разбудила, и что желает сообщить».
— Что–то случилось? — откидывая прикрывающий меня от холода брезентовый полог и поднимаясь, спросил я у ведьмы, которая удобно расположилась на моей походной ковровой сумке и неизвестно сколько времени провела рядом.
— Я нашла Халли Обница, — в полутьме блеснув ровными белыми зубками, и слегка улыбнувшись, ответила девушка.
— Вот как? Оборотни, маги и следопыты его не обнаружили, а ты нашла. И где же он?
— На болоте, там островок есть, — она кивнула в сторону вонючей топи в трех километрах от нашего месторасположения.
— Сколько с ним людей?
— Пятеро воинов из рода Горных Орлов и один молодой шаман, тот самый, который постоянно погоню со следа сбивал, талантливый паренек.
— Больше никого?
— Нет. Это все что осталось от вражеского войска.
— Очень хорошо. Сейчас бойцов и оборотней подниму, ты нас на островок проводишь, и мы их повяжем. Ну, а потом, — разминаясь и прогоняя сонную одурь, я потянулся всем телом, — по домам. А то, знаешь ли, подруга, что–то надоело мне по лесам бродить. Домой хочу.
— Понимаю тебя. Но ты можешь в болота не лезть.
— А что так?
— Обниц мертв. В последней стычке ему в спину пара арбалетных болтов попала, и он кровью истек, а его воины, которые вождя из битвы вытащили, пообморозились сильно и опасности не представляют. Еды и эликсиров у них нет, теплую одежду они растеряли, и огонь разжигать боятся, знают, что мы рядом. Так что оборотни и дружинники с парой чародеев сами справятся.
— А почему сразу их не прикончила?
— Зачем? — показывая свое удивление моим вопросом, ламия приподняла левую бровь. — Я убиваю только тогда, когда есть необходимость, а в этом случае ее не было. Кучка голодных и больных людей прячется на болоте. Что мне с того? Ничего. Только если с шаманом пообщаться и узнать, как он так ловко нас за нос водил, вот и все.
— Да, пожалуй, ты права, убивать их незачем и мне в болота тащиться смысла нет. Тропку воинам укажешь?
— Конечно. Только приказ Южмаригу и Квисту сам отдай, а то мне они подчиняться не желает.
— Все правильно, кому мужчины клятву давали, тому и служат. Пойдем.
Мы вышли из–под натянутого между деревьями полога, который защищал меня от падающего сверху снега, и у ближайшего костра я застал командира 1–й кеметской сотни и вожака отряда оборотней. Они ожидали приказа, он поступил, и спустя десять минут вслед за Отири к болоту устремилось десять спешенных воинов, пара местных партизан, два мага и несколько Кирифэнов (Рысей). Ну, а я проводил их и, понимая, что уже не засну, присел на бревно у костра и сделал себе кружку взвара. После чего, прихлебывая горячий ароматный напиток, задумался.
Итак, Халли Обниц мертв, а жаль, ибо была у меня надежда на то, что я лично возьму его в плен или, по крайней мере, прикончу. Но, видать, не судьба. Военный вождь Горных Орлов и командарм армии вторжения, после того как мой отряд распылил по лесным дебрям остатки его воинства, пять дней от меня бегал, а вчера, в последнем серьезном бою, как выяснилось, получил смертельное ранение. И теперь, сразу после того как оборотни и воины принесут в наш лагерь его тело и притянут последних уцелевших северян, которых можно будет допросить (кстати, надо бы присмотреться к интересному шаману, которого упомянула ламия), мы вернемся в крепость Содвер, и я отправлюсь в родные пенаты. Ой, хорошо будет. Правда придется вновь с головой погружаться в дела моего хозяйства. Но это ничего, с бумажками возиться, как ни посмотри, все же попроще и полегче, чем по дебрям и пустошам в зимнее время бегать и сопли морозить. Однако в пограничной твердыне мы будем только завтра, а сегодня я пока еще в лесу, попиваю взвар, наблюдаю за тем, как понемногу просыпается наш лагерь, и вижу, что ко мне приближается вожак воров Картавый. Явно, он желает со мной поговорить о чем–то весьма важном, пару последних дней неоднократно пытался это сделать, но рядом все время была ламия или кто–то из моих сотников, и Картавый на разговор не решался. Чего он хочет? Я не знаю, но хотел бы это узнать, ибо вор человек интересный и пустого базара не терпит.
Криминальный авторитет, повидавший жизнь низкорослый темноволосый крепыш с густой сединой в волосах, который своими делами уже искупил вину перед обществом и получил волю, приблизился к огню. Краем глаза я наблюдал за ним и, конечно же, обратил внимание на то, как он мнется, хочет присесть и заговорить, но что–то его тормозит. Очередная странность сегодняшнего дня, который только начинается, поскольку Картавый тип весьма наглый и самоуверенный, и в разговоре ко всем, включая меня, обращается на «ты», так что его смущение более чем необычно. Ладно, помогу ему начать беседу, чай, мы не чужаки, вместе по Мертвой Пересыпи бегали и не через одну схватку бок о бок прошли.
— Доброе утро, вор, — приветствуя Картавого и приподнимая глиняную кружку с напитком, я повернулся к гостю и кивнул на бревно напротив: — Присаживайся.
