Елена Звездная - Будь моей ведьмой
— Я? — с самым невинным видом переспросила приближающаяся синеглазая угроза. — Совершенно ничего не делаю… пока.
— Слушай, Стужев, — я начала отступать к двери, — это уже перебор, не находишь?
— Нет, — весело ответил он, делая еще два шага ко мне.
— Саша! — рванув к двери, подергала ручку и поняла пренеприятное — заперто. — Слушай, тебе еще не надоело?!
— Нет, — прошептали у меня над ухом и мгновенно прижались к моей спине всей мускулистой грудью.
— Ну, Саша, — откровенно заныла я, — ну в третий раз — ну это уже издевательство!
— Во второй, — невозмутимо прошептал наглый покушатель на всю меня, скользя ладонями по моим бедрам.
— Да? — прошипела я. — А утром в постели это что было?
— Разогрев, — хмыкнул он.
— Да? — У меня от возмущения слов не хватало. — А в ванной?
Его пальцы пробрались под юбку и с явным наслаждением пробежались по не утянутой чулками коже.
— В ванной… эм… тяжелая и упорная работа по возврату эротических кредитов. Надеюсь, ты оценила мои старания?
— Саша, — я затаила дыхание, едва он пробрался к краю белья и теперь вовсю изучал тактильные ощущения от кружев, — а давай я оценю завтрак, а?
Меня молча развернули, вынуждая взглянуть в затуманенные от страсти сине-серые глаза, и склоняясь к моим губам, Стужев хрипло прошептал:
— Ритусь, ты меня с ума сводишь.
— Слушай, Стужев, это вообще уже не смешно! — заорала я.
— Маргош, — на меня так обиженно посмотрели, что мне стало стыдно. Этот гад только того и ждал, чтобы, убив дорогущее белье одним движением, коварно прошептать: — А кто тут смеется?
* * *Сижу и злюсь. Реально злюсь. Заискивающие взгляды, тирамису собственно кощеевского приготовления, маскирующееся под «Графские развалины», чашечка чаю, нежные поцелуи и обещания больше до обеда ни-ни — не действуют.
— Стужев, ты маньяк! — в сердцах выдала я.
— Маргошик, это не я, это все платье, — хоть бы врать научился, гад.
— Злодей озабоченный! — не унималась я.
— Злодейски озабоченный? — посмеиваясь, переспросил Князь.
Молча и хмуро смотрю на некоторых. У некоторых ни капли раскаяния, зато убойное оправдание имеется:
— Рит, — Стужев подался вперед, накрыл ладонью мои нервно постукивающие пальцы, — у нас, кстати, медовый месяц, мы вообще, по идее, не должны из постели вылезать.
Весомый аргумент, да. Я молча отдернула руку и отвернулась.
Кое-кто плавно поднялся, обошел стол, развернул мой стул, сел передо мной на корточках и сидит, сволочь, и улыбается! Появилось непреодолимое желание пнуть его.
— Ритусь, о моем поганом характере ты знала, — напомнил Кощей-младший.
Даже не смотрю на него.
— Ри-и-и-ит.
Вообще не смотрю. И не буду! Няшка озабоченная.
— Уйду я от тебя, Стужев, злой ты! — не сдержалась в итоге. — И озабоченный! И злой! И…
В двери осторожно постучали. Не поднимаясь, Князь крикнул:
— Входи, Генри!
Скелет приоткрыл дверь, заглянул, после решительно подошел и протянул несколько распечатанных листов. Саша, все так же сидя предо мной, взял, просмотрел, после отослав дворецкого, глянул на меня и предложил:
— Хочешь со мной на разборки?
Хмуро смотрю на него.
— С водяным разобраться нужно, охамел слеганца, — и взгляд на меня такой выжидательный.
Молчу.
— А я тебе мороженое куплю, — начал откровенно искушать Стужев.
Все еще молчу.
— Или колечко с изумрудами и сережки такие же, а? Продолжаю молчать, но уже с трудом пытаюсь сохранить невозмутимый вид и не улыбнуться.
— У тебя взгляд потеплел, значит, простила, — заметила няшка наблюдательная. — Ритусик, ну извини, сорвался.
Вот теперь я на него посмотрела, внимательно. А Стужев, вместо раскаяния, с самой нагло-невинной улыбкой выдал:
— А какой реакции ты ожидала, натянув это платье? Это все равно что вишенка поверх пироженки, и тут уж сыт или не сыт, а все равно хочется.
— Стужев, я не пирожное! — разозлилась окончательно.
— Я знаю, — с самым честным взглядом подтвердил он. — Ты куда как вкуснее, серьезно. — На четко очерченных губах расплывается очередная очень многозначительная улыбочка и уже чуть тише и проникновеннее: — Кстати, я говорил, что ты когда сердишься…
— Сашенька, — я подалась вперед, почти коснувшись носом его носа, — когда я надеваю красивое платье, я хочу услышать про то, какая я красивая! И увидеть в твоих глазах восхищение. Восхищение, понимаешь, а не порчу моего белья и одежды!
Дверь приоткрылась, прекращая монолог оскорбленных и супружеским долгом замученных, влетел Прив с букетом маленьких белых розочек, которые веткой росли. В смысле, с букетом! К которому была прикреплена открытка! Подлетел к Стужеву, передал и мгновенно умчался прочь. Кощей-младший с некоторой осторожностью открыл послание, прочел, просиял и с самым торжественным видом вручил мне цветы. Молча взяла, естественно, сразу потянулась к открытке, открыла, прочла:
«Любимая, прости, я не хотел!»
— Ты-то как раз хотел! — обиженно заявила я, поднеся цветы к лицу и вдыхая аромат.
— Малыш, я тебя всегда хочу, я с этим уже смирился. — Саша рассмеялся, встал и, обойдя стол, вернулся к завтраку.
А я сидела в обнимку с букетом и думала о том, что реально помогает эта идея Генри про цветы и извинятельные послания. Вот только…
— Прив, — позвала я.
Призрак мгновенно влетел в кухню и завис передо мной маленьким облачком.
— У нас опять много букетов? — поинтересовалась я.
— Ага, — не стал он отпираться.
— Опять в гараже? — возмутился Стужев.
— Нет, в подвале, — честно созналось привидение.
Князь скривился.
— Ваше коллекционное вино не пострадает, — мгновенно оправдался призрак.
Усмехнувшись, Саша поинтересовался:
— А что там еще есть из извинятельного?
— Конфеты, мягкие игрушки, украшения, — честность Прива поражала воображение, впрочем, как и предусмотрительность Генри.
Однако Стужев все понял по-своему.
— Я что, настолько плохой? — возмутился он.
— Почему же? — изумилось привидение. — Еще заготовлены подарочные комплекты нижнего белья, шампанское и другие мелочи, входящие в категорию Drachenfutter.
Кощей-младший потрясенно уставился на призрака, а я все же спросила:
— Последнее слово — это что?
— Буквальный перевод «Корм для дракона», — отрапортовала потусторонняя прислуга. — Это общий термин для подарков, преподносимых в том случае, если муж провинился.
Несколько секунд я сидела молча, после чего решила уточнить:
