Цена весны (ЛП) - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер"

Эя приняла позу, которая отрицала обвинение. Пламя костра мигнуло, осветив лицо Ванджит, и на мгновение Маати подумал, что поэт поверит в ложь. Он прочистил горло.

— Мы никогда бы этого не сделали, — сказал он.

Ванджит повернулась к нему, с пустым и безумным выражением на лице. Андат, у ее ног, издал звук, который мог бы предупреждением или смешком.

— Ты думаешь, он говорит только тебе? — сплюнула Ванджит.

Маати вздрогнул и отступил на шаг, когда Ванджит бросилась вперед. Но она только подняла андата, повернулась и унеслась в темноту.

Маати бросился за ней, выкрикивая ее имя с углубляющимся чувством отчаяния. Деревья казались тенями в огромной тьме ночи. Его слишком слабый голос проникал во мрак только на несколько шагов. Не больше, чем через пол-руки — меньше, безусловно, — он остановился, чтобы перевести дух. Опершись о древний ясень, он осознал, что Ванджит исчезла, он сам заблудился и только тихое шуршание реки слева от него может вывести его обратно. Он отправился к берегу, пытаясь найти дорогу, по которой бежал, но не сумел. Ковер из сухих листьев громко трещал под его ногами. Что-то двигалось в ветвях над головой. От холода пальцы рук и ног закоченели. Месяц, светивший через ветви, уверил его, что он не ослеп — единственное утешение, которое у него осталось.

Он шел на восток, пока, в конце концов, не вышел к реке, а потом еще юг к широкому грязной отмели, где все еще стояла лодка. После чего он легко нашел их маленький лагерь. Он попытался взрастить в себе надежду, что войдет в круг света от костра, найдет вернувшуюся Ванджит и, благодаря невообразимому повороту событий, мир восстановится. Вернется смех и нежное товарищество первых дней школы; время вернется назад и на этот раз он проживет жизнь без этих ужасных ошибок. Он настолько сильно этого хотел, что, когда вывалился на поляну и нашел Эю и обоих Кае, сидящих у огня, он почти подумал, что с ними ничего не произошло.

Эя повернула к нему серые затуманенные глаза.

— Кто здесь? — спросила она, услышав его приближающиеся шаги.

— Я, — хрипло ответил Маати. — Со мной все в порядке. Но Ванджит исчезла.

Большая Кае начала плакать. Маленькая Кае положила руку на трясущиеся плечи женщины и что-то прошептала, из ее закрытых глаз текли слезы. Маати сел у огня. Его миска с супом была перевернута.

— Она сделала это для всех нас троих, — сказала Эя. — Никто из нас не может видеть.

— Мне очень жаль, — сказал Маати. Совершенно недостаточное извинение.

— Можешь помочь мне? — спросила Эя, указывая рукой непонятно куда. Но потом он присмотрелся и увидел груду осколков дощечек. — Мне кажется, я собрала их всех, но мне трудно быть уверенной.

— Оставь их, — сказал Маати. — Отпусти их.

— Я не могу, — сказала Эя. — Я должна попытаться. Я могу это сделать. Сегодня ночью.

Маати посмотрел на нее. В костре треснула ветка, Эя повернула голову на звук. Выставленная вперед челюсть, злые серые глаза. Холодный ветер заставил подол ее платья колыхаться вокруг лодыжек, как флаг.

— Нет, — сказал он. — Ты не в состоянии.

— Я несколько недель изучала все это, — резко сказала Эя. — Только помоги мне собрать все вместе, и я смогу…

— Ты сможешь умереть, — сказал Маати. — Я знаю, ты изменила пленение. Сейчас тебе этого не сделать. Во всяком случае до тех пор, пока мы не изучим изменения. Слишком много поставлено на Ранящего, чтобы вот так, в панике, бросаться пленять. Мы подождем. Ванджит может вернуться.

— Маати-кво… — начала Эя.

— Она одна в лесу, без еды и теплой одежды, — сказал Маати. — Она чувствует себя замерзшей, испуганной и преданной. Поставь себя на ее место. Она обнаружила, что ее собирались убить единственные друзья в этом мире. Андат, безусловно, изо всех сил подталкивает ее, стремясь к свободе. Она даже не взяла суп. Она — холодная, голодная и растерянная, и мы — единственное место, куда она может отправиться за помощью или утешением.

— При всем уважении, Маати-кво, — сказала Маленькая Кае, — вы, первым делом, собирались убить ее. Она не вернется.

— Мы не знаем, — мрачно сказал Маати. — И не можем быть уверены.

Но утро пришло без Ванджит. Небо стало слегка менее черным, потом серым. Утренние птицы — зяблики, жаворонки и другие, чьих имен Маати не знал — разорвали тишину разноголосым щебетом и криками. Деревья-тени стали глубже, ряд за косматым рядом становился серым, потом коричневым и, в конце концов, настоящим. Поэт и андат ушли в глухомань, и, когда розовая буйная заря поползла с востока, стало ясно, что они не вернутся.

Маати раздул последние ночные угольки, разжег костер и сварил чай для четырех оставшихся. Большая Кае не переставала плакать, несмотря на постоянное внимание Маленькой. Эя сидела, завернутая в одежду, которую носила прошлой ночью. Она выглядела осунувшейся. Маати сунул ей в руку пиалу с теплым чаем. Никто не разговаривал.

В конце концов Маати взял пояса из их запасных платьев и сделал веревку. Он вел Эю, Эя — Маленькую Кае, а Маленькая Кае — Большую. Непристойная пародия на игру, в которую он играл ребенком, и он прошел всю дорогу на лодку, предупреждая о препятствиях, мимо которых проходил — деревьях, ямах, участках грязи. Палатки и кухонные принадлежности они оставили на берегу.

К удивлению Маати лодка уже плыла. Лодочник и его помощник молча и ловко — из-за долгой практики — двигались по палубе суденышка. Маати крикнул, лодочник остановился, посмотрел на них и его челюсть отвисла от удивления — первая сильная эмоция, которую Маати видел от него.

— Нет, — сказал лодочник. — В соглашении этого не было. А где еще одна? Та, которая с ребенком?

— Не знаю, — крикнул в ответ Маати. — Осталась в ночи.

Помощник, угадав намерение лодочника, начал вытаскивать доску, соединявшую лодку и липкую темную грязь. Маати заорал, бросил веревку, на которой вел Эю, прыгнул в ледяной поток и схватился за уходящий деревянный мост.

— Мы так не договаривались, — сказал лодочник. — Пропавшие девушки, слепые девушки? Нет, ничего такого на моей лодке.

— Мы умрем, если вы нас бросите, — сказала Эя.

— Вот этот сможет присмотреть за вами, — крикнул лодочник, указывая в сторону Маати, глубоко погрузившегося в речную грязь. Это было бы смешно, если не было бы ужасно.

— Он стар и умирает, — сказала Эя, подняв свою сумку целителя так, словно она доказывала обоснованность ее точки зрения. — Если у него произойдет сердечный приступ, получится, что вы бросили здесь всех женщин, на верную смерть.

Лодочник нахмурился, посмотрел на Эю, потом опять перевел взгляд на Маати. Наконец он сплюнул в воду:

— Да первого предместья. Я довезу вас до туда, и не дальше.

— Это все, что мы просим, — сказала Эя.

Маати показалось, что он слышит шепот Маленькой Кае «Я могу попросить и больше», но был слишком занят, ставя доску в нужное положение. Не самая простая задача — провести трех слепых женщин на лодку по ненадежной доске, — но Маати и помощник справились, замочив только подол Маленькой Кае. Когда сам Маати, наконец, втащил себя на лодку, он полностью вымок в холодной воде и выпачкался в грязи от пояса до сапог. Хлюпая грязью, он дошел до кормы и сел около печи, там, где разрешил лодочник. Эя крикнула ему, он прокричал в ответ, и она шла на звук его голоса, пока не села рядом. Лодочник и его помощник не говорили с ними и не встречались с Маати глазами. Помощник прошел на нос, сделал что-то непонятное и крикнул. Лодочник ответил, лодка сдвинулась, ее колесо застучало и зашлепало по воде. Они выплыли на стремнину.

Итак, они оставили Ванджит в лесу. Единственного в мире поэта и андата на ее бедре. Одну в лесу, на который вот-вот обрушится зима. Что она будет делать? Как она будет жить, эта отчаявшаяся женщина? Какое мщение она готовит всему миру? Маати посмотрел на танцующее в печи пламя.

— На юг было бы быстрее, — сказал Маати. Лодочник посмотрел на него, пожал плечами и что-то пропел, Маати не смог разобраться слова. Помощник ответил, и лодочник повернул руль. Гребное колесо забило быстрее, лодка рванулась вперед.