Чертополох и золотая пряжа (СИ) - Ершова Алена
— Тогда вам следует выйти, появиться в обличье сейдконы Айлин и подумать, как объяснить ваше с ней сходство и еще… — гроган повернулся к Мари и, словно через силу, произнес: — Думаю, леди Гинерва не будет столь благородна. Боюсь, нам всем не избежать потрясений. Будьте начеку… и я буду.
Гроган исчез, а Мари обхватила голову руками. Было страшно до цветных пятен перед глазами. Хотелось сказаться больной и остаться в покоях, отгородиться от всего дубовой дверью и бархатным балдахином. Что ждет ее там? На кого положиться, как выжить в этой борьбе титанов, если ты не обладаешь достаточным умом, хитростью и жестокостью? Ведь теперь она отвечает не только за свою жизнь, но и за маленькую светлую душу, что решила выбрать ее в качестве проводника в этот мир.
«Ладно. Нужно если не быть сильной, то хотя бы казаться ею. Можно сделать вид, якобы Айлин — моя сестра, если она подыграет, конечно. Заодно и узнаю, ждать ли беды с той стороны». — С этими мыслями Мари вышла из покоев и проследовала в большой зал. Проследовала на свое место и села подле Гарольда. Молодой король тут же отвернулся, не желая смотреть на свою супругу. Гинерва сделала знак рукой, и посольство сидов пригласили в зал.
Во все глаза рассматривала Мари вошедших сидов. Красивые, гибкие, стройные, с узкими лицами, миндальными глазами, тонкой, почти прозрачной кожей. Только сейчас молодая королева поняла, насколько ее бывшая хозяйка походила на них и отличалась от людей. Айлин стояла тут же, по левую сторону от высокого статного мужа с острым, как клюв ворона носом, черными глазами и черными волосами. Мари непроизвольно содрогнулась, сообразив, что это и есть Темный лэрд, старший сын Николаса.
«Матушка родная! Жуткий-то какой! И это его мне сватал гроган! Полцарства за пригоршню соли и железный нож!» — Погруженная в свои мысли, Мари не заметила, как в тронном зале сделалось тихо-тихо. Даже церемониймейстер замолчал на полуслове. Гости и придворные изумленно переводили взгляд с одной молодой королевы на другую.
— Сестра! — игнорируя строгий порядок церемонии, воскликнула Айлин, и Мари тут же подскочила, кинулась в объятья, радуясь про себя, что эта мысль пришла им обоим.
— Оайриг Геалах, сестра туатов темной стороны луны, внучка Хозяина Холмов и моя супруга, — представил Румпель Айлин.
— Так вот значит, каков оригинал, — Гарольд задумчиво посмотрел на сиду и с горечью отметил, что вновь все самое лучшее досталось брату, а ему лишь жалкая подделка. Олово вместо серебра.
А красная от пережитого потрясения Мари села обратно в кресло и чуть было вновь не подскочила на месте. Чудом удержалась, впиваясь пальцами в подлокотники. За спиной у мужа Айлин стоял водяной конь в человеческом обличье. В растрепанной шевелюре красовалась желтая кувшинка, а на шее висела золотая цепь с алыми рубинами. Келпи не сводил глаз с Мари, смотрел хитро, насмешливо, словно знал ее маленький секрет. Молодая королева вдруг почувствовала себя защищенной, словно ее укрыли от невзгод шерстяным пледом.
«Интересная магия, зачем он…» — но додумать мысль не дала Гинерва. Едва с формальностями было покончено, она поднялась со своего места, приложила руки к груди и обратилась к Румпелю так, словно никого иного в зале не было:
— Сын мой! Ты не представляешь, как я счастлива, что проклятье наконец-то спало с тебя, и я могу исполнить завещание твоего отца. Он оставил этот трон и страну тебе. Правь же ими достойно, истинный хозяин земель!
3.11 Золотой плащ
Пир шел горой, но за высоким столом царило напряженное молчание. С самого начала переговоры пошли совершенно не туда. Что и говорить, Гинерва могла удивлять. Румпелю пришлось применить все свое красноречие, чтобы отказаться от навязанной короны. Королева словно оглохла. Она не желала слышать отказ и на каждый довод находила свой аргумент. Наконец, после долгих споров, удалось найти компромисс. "Хорошо, завтра назначена твоя коронация, там и объявишь об отречении, а потом подпишем соглашение об образовании Бернамского Анклава, все равно сиды пользоваться полноценно лесом не дают", — сдалась Гинерва.
Румпель всем своим естеством чувствовал, что королева неспроста затеяла эту коронацию. Понятное дело: обещания свои она выполнять не собирается, а планирует обойти клятву. "Пожалуй, следующей ночью стоит ждать убийц в спальне. Или в церемониальной чаше окажется яд, а не вино, ведь отравить короля гораздо проще, чем посла".
Айлин ловила на себе хмурые взгляды рыжебородого Гарольда и старалась лишний раз не поднимать глаз. Стыд и досада перемешались в ее сердце и горечью наполнили рот. Могла ли она поступить с королем иначе? Честнее? Поверил ли он в сегодняшний обман, и не принесла ли новая ложь беду на своих крыльях? Не стоит ли открыться, и есть ли смысл в словах, когда твой собеседник глух?
Молодой король Гарольд утопал в обидах и вине. Ему казалось, что весь мир отвернулся от него. Айлин обманула, сговорилась с сидой, приняла ее облик и получила коронованный трофей. А как хорошо сыграли, ведьмы! Все, все им поверили, и лишь один он знал, какая женушка на самом деле: пухлолицая, круглобедрая и рябая, словно осенний лес в полдень. Знал и не выдал. «Ничего, ведьма, уедут твои сиды-покровители, я тебя в темнице запру и забуду, где ключ лежит. А матушка тоже хороша, почувствовала силу, с которой ей не совладать, и согнулась, смирилась. Собственными руками корону братцу на голову пялит. Я со дня первой охоты ждал, когда она меня коронует. Но нет, мал, все время мал для нее. Хорошо, хоть двор роптать начал, и она испугалась, а тут, гляди, завещание любимого мужа вспомнила. Вьется вокруг нелюдей, а на меня и не взглянет. Будто и не сын, а так…»
Поток мысленной хулы прервал слуга, подошедший к высокому столу.
— Там у ворот замка стоит нищая старуха. Она говорит, что ее пригласил сам сир Гарольд.
Гинерва удивленно выгнула бровь, а рыжебородый король, понятия не имея, кого он и когда успел позвать, посмотрел на мать с вызовом и, довольный произведенным эффектом, прогрохотал:
— Да, пригласил. Я пока здесь король и имею права пускать столько нищенок, сколько пожелаю. Тем более сегодня ведьмой больше, ведьмой меньше — невелика разница.
Слуга ушел, и через некоторое время вернулся вместе со сморщенной, худой, но достаточно крепкой старухой. В узловатых пальцах она держала большой холщовый узел. Чепец сполз с головы, открыв седые космы. Карга оскалилась, выставляя напоказ ряд острых белых зубов, и полоснула присутствующих ледяным взглядом. Собрала чужие эмоции: страх, недоумение, отвращение. Это хорошо, что ее узнали. Так даже веселей. Вон как побледнела Гинерва, нахмурился братец, а его молодая жена прожигает раскаленным взглядом, да так яро, что кровь кипит.
— Кто ты такая? — бросил король, выпуская на волю дурное настроение.
— Неужто ты не признал меня, любимый? — расхохоталась старуха. — Я сон меча, прощальное пламя, пища ворон. Я жена твоя, Гарольд. Ты вкусил мясо мое, лежа в воде, соединился со мной во сне и трижды поклялся мне в верности. Теперь ты мой на веки вечные!
Липкий пот скатился по спине короля, тело задеревенело, а верхняя губа дернулась.
— Нннет! — Гарольд отпрянул. — Я желал деву с белой, как снег, кожей, с голубыми, как вода, глазами, с алыми, как кровь убитого врага, губами. Ты не она, ведьма!
— Ооо! Милый мой король, я могу выглядеть как угодно. — И старушечья кожа сошла с нее, как со змеи сползает шкура в период линьки. Перед опешившим Гарольдом стояла синеглазая Королева сидов, нагая, как первый снег. Король сглотнул, а Кайлех расхохоталась, раскинула руки и закружилась. — А, может, я тебе больше нравлюсь такой? — Она снова преобразилась. По плечам рассыпались пепельные волосы, глаза полыхнули бирюзой, тело стало легким, почти невесомым. — Хотя три внучки Ноденса — это перебор для тебя, ты-то и с одной не справился, а хочешь, поиграем в игру: какая из нас настоящая? Нет? Тогда я поберегу силы, и так их много ушло на одного рогатого глупца. — И Кайлех вновь обернулась старухой.
