Реймунд Стург. Лабиринт верности (СИ) - Чуринов Владимир

— Заткнись, жердь, — рыкнул тигрин, — я не давал тебе слова. И почему тут нет моего интереса?

Гетербагская воительница опустила голову в знак смирения, а Фредерик, внутренне облегченно взвыв, продолжил:

— В Королевстве Нефритовой Маски правит король Гамлет, чародей и интриган, а его свита состоит из демона-барона, лорда-протектора вампира и сонмища демонологов-прокураторов. Если кто и получит от союза с ними пользу, то это Демоницы, прочих же используют и отправят на свалку, — сейцвер был очень рад тому, что сумел сказать это спокойным и размеренный тоном. В конце концов, Безумцы — это толпа психов, в любой момент готовая, захлебываясь пеной, разносить все вокруг и убивать всякого, кто случится под рукой.

— А я слышал, король Гамлет весьма честен со своими союзниками, — задумчиво произнес мальчишка-гетербаг.

— В таком случае, — тон бывшего пирата был холоден и официален, побочным эффектом такого самообладания была способность его афедрона в данный момент без труда переломить трехдюймовый лом, — вы очень мало осведомлены, молодой человек. У королей, как правило, остается весьма немного кредита чести для простых смертных.

— Ты только что назвал Тархорга Однорукого простым смертным, — с угрозой произнес Отур Остроносый. — Да у тебя есть яйца, человек.

— Завали пасть толстяк, засунь свое мнение в ливер и жди, пока спрошу, — взревел тигрин. Отур славился своей упертой лояльностью, но пугал Вангли меньше — носрог был одним из самых умных и предприимчивых людей банды, а на таких людей в Канцелярии всегда накапливался компромат. Вангли показалось даже, что рогач таким странным образом высказал ему одобрение.

— Прости, — смешался бронированный гигант.

— Ты, безусловно, крут как яйца амиланийского Ти-Рэкса, Тархорг, но все же я не вижу у тебя под рукой ни короны, ни дивизий мушкетеров, — продолжил было Вангли, он был зол и насторожен, исподволь осматривая офицеров Однорукого, рука Фредерика зудела с тех пор, как он вошел в тронный зал…

— Аккуратней в словах, шваркарасская клякса, я понял тебя, но мои люди не обладают столь тонким восприятием. Лучше молчи. Ты сказал достаточно, — тон тигрина не терпел возражений, — я подумаю над твоим мнением, в конце концов, за ним стоят мысли самого толстячка Гийома.

Стервец собирался что-то еще сказать, но на его плечо предупреждающе легла рука Кодгота Зверя.

— Того, кого ты ищешь, здесь нет, и я не намерен лезть в шпионские игры. Это ваша, вшивая людская песочница, и плох тот гетербаг, что влезет в эту клоаку. Но если я что-то узнаю, то поставлю ворон из канцелярии в известность, по-дружески, — последнее слово он прорычал, — если не забуду. А теперь вали.

Фредерик легко спрыгнул со стула, испытывая немалое облегчение от того, что вышел из этой небольшой заварушки живым, и направился к выходу. По мере пересечения комнаты он получил подножку от Ренгары, которую сумел перепрыгнуть, плевок под ноги от Отура и столкнулся в дверях с наивным мальчишкой-гетербагом, хотя был уверен, что этого-то сумеет миновать без приключений.

Покинув территорию Банды Безумцев, заставленную крупными, но ветхими и по большей части собранными черт знает из чего лачугами и хибарами ее обитателей, сейцвер тайной канцелярии направился на встречу со своими орлами Питером и Жаком, у которых могли уже появиться какие-то полезные сведения. В его душе все пело — сходить к Безумцам, побеседовать с Тархоргом, о котором говорили, что он за малейшую обиду вырывает врагам сердце, выбраться оттуда живым и даже без необходимости менять белье, да за такое надо было требовать у Гийома премию!

Побеседовав со своими подручными в таверне «Бухой зеленый попугай» и выяснив, что те напали на след моряка с интересующего Канцелярию судна, но найти оного еще не сумели, Стервец поощрил ребят выпивкой за свой счет. Заодно проследив за тем, чтобы они пили в меру. И отдал дополнительный приказ — побеседовать сегодня вечерком с осведомителями из Банды Безумцев. «Пусть и у этих жопы подрожат», — мстительно подумал он при этом, имея в виду своих подручных.

За сим бывший пират отправился сначала в бордель «Розовая жемчужина» к обворожительной полуихтионке Селм, а потом домой, отдыхать от стресса. Может, это так и не выглядело, но статистика вещь упрямая — из забредающих на территорию Безумцев не возвращается каждый третий, будь он сейцвер канцелярии, вооруженный до зубов наемник или простой брадобрей.

Идиотический допрос

— Горди. Если ты не прекратишь пороть горячку и не начнешь отвечать внятно, то я велю посадить тебя на цепь и отвести в квартал Дев. И нет — это не шутка.

Вангли с хрустом потянулся и положил сапоги с коваными носами на грязный стол таверны, опрокинув пустую пивную кружку, одну из десяти выпитых с момента начала разговора. Горди Тирвингосс — сухопарый, загорелый, покрытый шрамами моряк лет тридцати, с наглой рожей и каштановыми волосами, был в целом неплохим парнем, но чересчур упрямым. Его нашли сегодня с утра молодцы Фредерика, выяснившие, что это матрос с «Воли волн», каким-то образом отставший от корабля. Уже около часа он рассказывал о чем угодно — оснастке его корабля (когда спросили, с какого он судна), последнем порту приписки (когда спросили, откуда идут), дочках капитана (когда спросили, как капитана звали и как выглядел), геморрое боцмана (когда спросили о причинах приведших его судно в Ахайос), но только не о том, что было нужно сейцверу Тайной Канцелярии. Пьяный Жак и злой Питер уже устали его пинать, и определенно надо было переходить к более решительным действиям.

— Ну так, я, собсна, и говорю, причалили мы значица, а меня капитан, собсна, с весточкой послал, ну я пошел, капитан-то он сука зверь, он помнится два года назад… — зачастил матрос.

— Короче, — мрачно одернул его Фредерик, сбросив на пол еще одну кружку. Общение с матросом перестало его радовать уже минут двадцать как, этого мелкого пропойцу было неинтересно пугать, невыносимо терпеть и противно слушать. О демонстрации ему своей власти даже речи не шло, это было бы по меньшей мере по-ослиному тупо.

— … Аааа, — Горди осекся, — ну, значица, я пошел письмишко передать, в порту, в доходный дом, тама гетербаг еще был за главного, в шрамах весь и без ушей.

— Как дом назывался? — устало поинтересовался бывший пират, отпив из одиннадцатой кружки бледно-желтой бурды, по какому-то недоразумению называвшейся в этом заведении пивом.

— Ну эта, значитца, — матрос почесал свою плешивую репу, — «Комнаты у Догура», или нет, «Комнаты у Бобура», или «у Хугура»…

— Ясно, — Вангли хлопнул себя по лбу рукой в жесте подступающего отчаяния. — Ну а потом?

— Ну а потом я, значит, шел себе обратно… Шел себе, шел… — последовала крепкая затрещина от Жака. — Ой, простите, месье сейцвер. Ну, я, в общем, ее увидел.

— Кого ее?

— Ну, ее, эту паниаешь ли, — глаза Горди стали мечтательными, — Сабрину! — взгляд морячка мутировал до мутно-масляного. — Она была такая… такая…

— Бога душу мать! — взревел Питер. — Сколько еще мы будем слушать твои излияния, каналья! Говори по делу или пущу тебя на корм свиньям, тут же, на заднем дворе!

— А предварительно надругается, — с очень серьезной миной доверительно сообщил Жак, дополнив слова глубоким кивком.

— Ну так ить… залежались мы с Сабриной, а как проснулся — ни денег, ни сабли… И документы сука сисястая скрала… В порт сунулся, а «Воля» уже и ушла… не дождалися, — матрос на пару мгновений был готов заплакать, — вот теперь тут, по хозяйству помогаю, жду — может, вернется «Воля волн», и я по волнам — йэхх!

— Прежде чем ты йэхнешься по волнам, — еще мрачнее произнес Стервец, — будь добр, перестань меня бесить и ответь. Очень коротко и просто ответь — был ли на вашем судне пассажир по имени Ордур Ногст?

— Ну, так ить я ж не капитан, не боцман, не кок…

— Я заметил, — сейцвер щелкнул курком взводимого пистоля.

— Я ить по именам-то пассажиров не знаю, — в отчаянии пролепетал матрос.