Вениамин Шехтман - Инклюз
Предвкушая полную победу, я крепче сжал тварь, ожидая, что сейчас изломаю ее, разорву, выдавлю всю ее мерзостность вместе с жизнью. Возможно, из-за того, что я перестал действовать сугубо по наитию, начал думать, все и пошло не так. Мощи в руках оказалось маловато, тварь сопротивлялась с неожиданной для ее размера силой, и, палец за пальцем сумела разжать мой захват, и вывернуться.
Когда она обрела свободу, я пошатнулся, попробовал снова схватить ее, но она странным боковым прыжком взлетела мне на голову и запустила мне в череп острейшие зубы (а может когти я же не видел происходящего у меня на макушке), отчего всего меня до самых кончиков пальцев пронзила острейшая боль, рваной волной вернувшаяся обратно в голову, которую терзала и скручивала так, что я утратил способность видеть что-либо, кроме пульсирующего багрового пятна.
Я выл и метался в надежде наткнуться на что-то, обо что смогу раскроить себе голову, и так избавиться от мучений. Но в пространстве, в котором мы находились, не было ничего, кроме меня самого, мучившей меня твари и останков "большого" эксплуататора. Они-то и пришли мне на помощь. Попав ногой в вязкую субстанцию, я оступился и неведомым мне образом стряхнул с головы тварь.
Боль не прошла, но ослабла, я снова обрел зрение. Целая и невредимая тварь, выставив многочисленные локти, сидела невдалеке от меня, и готовилась к новому прыжку.
Набрав полную пригоршню липкой жижи под ногами, я запустил ею в тварь, на миг сковав ее движения. Зачерпнув новую порцию, я крепко сдавил ее в ладонях, сжимая в твердый комок. Сила отчаяния или крепость моего духа, что-то позволило мне так стиснуть ее, что она затвердела, превратившись в монолит, такой же твердый и блестящий, как тело эксплуататора, когда он атаковал меня. Ближе к одному из краев навеки завяз пузырек воздуха. Должно быть, я вогнал его туда, когда сводил сложенные чашечкой ладони.
Вооруженный, я замахнулся, готовясь к броску, но тварь опередила меня, прыгнув прямо мне в лицо. Все, что я успел, это ударить ее "камнем" прямо в лоб, от чего его кромка с одной стороны посерела, а тварь замотала головой, брызжа на меня серовато-желтой сукровицей, сочащейся из обширной ссадины. Тем не менее, тварь широко распахнула пасть, готовясь вцепиться мне в горло. Я же снова замахнулся, надеясь на этот раз размозжить ей голову. Шея твари напряглась, ноги начали разгибаться, толкая тело вперед, моя рука двинулась и… грохот, темнота, скрежет, незнакомые запахи.
Изнемогая от непередаваемого ощущения неполноты и упадка сил, я огляделся и в целом… очувствовался. Тепло, даже жарко, неподалеку горячая солоноватая вода. Воздух паршивый, кислорода и азота очень мало, в основном — углекислота. И практически ничего живого. Но все-таки какие-то бактерии и водоросли имеются, даже, если вдуматься, довольно много, причем весьма разнообразных.
Тут я оборвал себя. К чему мне сейчас исследовать местные биоресурсы? До того ли? Кое-как приподнявшись, я разглядел корабль и пополз к нему. Встретил он меня неласково.
— В дюзы вас обоих!
— Что было? Что со мной?
— Что… — судя по тону, Корабль сменил гнев на милость, — вползай.
Он выдвинул гибкую аппарель, и я не столько вполз, сколько уцепился за нее и дождался, пока он втянет меня внутрь. Во время этой процедуры я снова вырубился и пришел в себя среди щупов и дурно пахнущих жидкостей корабельного диагноста.
— Ты уже выяснил, что со мной? — спросил я.
— Отчасти, — ответил Корабль. — Ты сильно поврежден. Что у тебя произошло с мозгами до того, как ты устроил драку — не знаю. Но сейчас ты развалина. На перевоплощение у тебя будет уходить куда больше времени, чем раньше.
— Плохо, — прокомментировал я.
— Перевоплотившись, ты не будешь обладать никакими способностями, выходящими за пределы возможностей прототипа, — продолжил Корабль.
— И раньше не мог, — равнодушно пробормотал я.
— Но это все внешнее, а вот с мозгами у тебя проблемы посерьезней. Я сам не все понимаю, ясно только, что ты и дальше будешь пытаться принимать форму биологического вида, более-менее доминирующего в данной местности, в данное время, ты всегда так делаешь. Но есть вероятность, что ты, скажем так, станешь нырять слишком глубоко, и перевоплотишься не только внешне, но и внутренне. Станешь думать, как автохтон, вот только не обязательно адекватный своей среде. Возможны приступы анахронизма. Как это будет выглядеть — понятия не имею. Но может создать большие проблемы. А может и не создать, не знаю.
— Ладно, как — нибудь выкручусь. А что с этим, мне удалось его уничтожить?
— Уничтожить!?
— А как же! Ты понимаешь, что оставленные им на той планете миньоны в конце концов уничтожат там все живое? Он бы и здесь устроил то же самое.
Корабль некоторое время молчал, прежде чем ответить.
— Ты его не уничтожил. Но каким-то образом не только повредил, причем почти фатально, но и разделил. Эксплуататор очень плох. Создавать миньонов он сможет, но с большим трудом, и, может быть, парочку зараз, не больше. Очень простых, фактически ему придется копировать местные формы жизни. Сам он в значительной степени утратил подвижность. Точнее так: его меньшая часть сохранила мобильность и осталась разумна, но совершенно безумна. А большая… ох, теперь это скудоумная груда неповоротливой мощи. Не советую тебе приближаться к ней.
— Ты нас починишь?
— Нет! У меня нет ни ресурсов, ни желания заниматься починкой вас обоих или кого-то одного. Вы слишком повреждены, да и я поврежден, причем благодаря вам, вашей вражде!
— Отвезешь нас домой?
— Ни в коем случае! Это — последний раз, когда ты поднялся ко мне на борт. Эксплуататору тем более путь сюда заказан, он слишком опасен. Если мне удастся дотянуть до дома, я сообщу о случившемся, и тогда, если какой-нибудь другой корабль когда-нибудь окажется поблизости, он вас подберет. Может быть.
— Когда?
— Нескоро. А теперь — проваливай.
Корабль изрыгнул меня, и я долго отлеживался, прежде чем смог отправиться в путь, который длится до сей поры. Но вот, чего я не смог, так это преодолеть любопытства. Я отыскал эксплуататора. Вступать в новый бой я не мог, но хоть посмотреть издали… Меньшую часть, о которой мне говорил корабль, я не увидел, но хватило и большей.
Он обнаружил меня и обрушил град угроз.
— Ты будешь вечно убегать от меня, а я никогда, никогда не буду занят ничем иным, только погоней за тобой. Покоя не будет! Никогда! Что бы ты не желал — мои миньоны найдут и уничтожат! Чем бы ни дорожил — отнимут! А я найду тебя и тогда — все! Смерть!
Все-таки он невероятно огромный и страшный.
