Malice Crash - МЭЛИС КРЭШ И ТАЙНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
«В приемной – небольшом помещении без окон, но с полудюжиной кожаных кресел и двумя искусственными фикусами, – находилось пятеро демонов. Один из предметов мебели занимала серокожая женщина. Она выглядела крайне усталой, сидела, откинувшись на спинку, с закрытыми глазами. Соседнее кресло было занято мужчиной в черной майке с портретом кого-то, неизвестного Сулмор. У мужчины были длинные, ниже плеч, красные волосы и темные очки-антирентген на пол-лица. На его коленях слишком спокойно для своего возраста сидела девочка с такими же, как и у женщины, черно-рыжими волосами. Она сразу показалась Сулмор какой-то странной, словно выключенной на время. Сама Ангмарская уже успела проверить оба украшавших приемную фикуса на вшивость, оборвав на память пару листиков с каждого, посидеть и попрыгать на всех свободных креслах, схлопотать от матери три подзатыльника за поведение и оживить найденную на полу дохлую муху. Муха-зомби из чувства признательности внесла свой вклад в процесс выведения всех окружающих из себя, в виду имелось немузыкальное жужжание и мельтешение перед глазами у всех присутствующих. Директорская секретарша позвала мужчину, тот, осторожно разбудив серокожую, направился в дверь вместе с ней и девочкой. Сулмор немедленно занялась тестированием освободившейся мебели и получила четвертый подзатыльник. Потом, через какое-то время, позвали и их с матерью. После нудного заполнения каких-то бумаг они прямо из кабинета переместились в большой светлый зал с кучей детей. Та девчонка с полосатыми волосами уже была там, выделяясь своей ненормальной неподвижностью. Сулмор подошла к ней, пропустив момент исчезновения матери. Впрочем, плохого в этом было мало. Ангмарская знала, что будет теперь жить здесь и иногда у папы, а маму больше не увидит, ей все рассказали честно. А эта полосатая вела себя так, как будто ее по голове мешком стукнули.
-Ты чего такая скучная? – спросила Сулмор. Полосатая вздрогнула.
-Ты тоже сделанная, как я? – с тихой надеждой спросила она. Сулмор покрутила головой. И хотела уже спросить, что значит «сделанная», но тут появились воспитатели и повели всех на первичный ликбез. Когда спустя пару часов девочки снова встретились в комнате (временной, на десять детей), рыже-черная ничего не говорила, кроме того, что хочет спать. Вся последовавшая за этим днем неделя в голове не оставила ничего, кроме смутного образа полосатой. Кажется, они разговаривали несколько раз, только вот Сулмор не помнила, о чем. Потом их заселили в одну комнату, и они остались единственными, кто мог похвастаться полным отсутствием жалоб друг на друга. Кстати, после установочной недели Мэл уже ничем не отличалась от остальных и странных выражений не употребляла. Да и вообще особенно не распространялась о том, что помнила из прошлой жизни. Как будто ничего и не было до ее появления в общей спальне».
С того времени и до сегодняшнего дня насчет Мэлис Сулмор могла сказать только одно: других таких в природе нет. Мэл обычно добавляла «не было и не надо». Цинизм подруги был, в принципе, здоровым, только вот многие ее высказывания были… Как будто взрослый написал, а ребенок озвучил. И правильно озвучил, даже с необходимой интонацией, только все равно нелегко поверить, что это не выученная без понимания глубинного смысла цитата, а только что сформулированное суждение. Если у остальных детей развитие интеллекта ускорялось неравномерно, но в общем плавно, то у Мэлис этот процесс протекал какими-то неимоверно огромными скачками. Она все время что-то читала или смотрела, в коротких перерывах переваривая информацию. Вопросов воспитателям почти не задавала, хотя они всегда отвечали по существу. Сулмор все время казалось, что Мэл пытается понять мир сама, без посредников, что ей хватило одной загрузки мозгов.
Впервые за шесть лет Ангмарская подумала, что, записывая базовые сведения о мире, товарищи работники сферы образования могли стереть то, что Мэл думала о нем изначально. А восприятие у нее точно было искаженным, раз ее создали непредельщики. А если теперь она вспомнит то, что случайно или намеренно затерли? С точки зрения Сулмор, мир вполне мог остро нуждаться в спасении. Или, с вероятностью в пятьдесят процентов, не нуждаться. Все зависело только от Мэлис. Нехорошее такое зависшее состояние. Нет, Сулмор, конечно, доверила бы подруге свою собственную жизнь без колебаний, но именно из-за полной уверенности в отношениях с ней. Вот если бы они поругались, тогда стоило бы сначала трижды подумать. А отношения Мэл с окружающим миром – вообще тайна за семью печатями даже для лучших друзей. С точки зрения самой Ангмарской – ее лучшая подруга этот свет имела не только в виду. И за реальный шанс воплотить данную концепцию в жизнь вполне могла бы уцепиться. У Сулмор появилось горячее желание, легко формулируемое таким образом: «Пусть она хотя бы подумает, чем это может закончиться!». Имела место быть слабенькая и хиленькая надежда на то, что перспектива возможного будущего изменит планы на настоящее. С этой мыслью Ангмарская вернулась к работе над столом. Ее озарило: если соразмерно завершающим увеличить и первые буквы, работу можно замедлить почти что до бесконечности. Допустим, ей хочется высокохудожественно изгадить столешницу. Или не хочется, но надо. Сулмор с рассчитанной на непредельщиков ухмылочкой приступила к работе. Правда, больше всего ее интересовало, как отзовется ее пожелание в отсутствующей душе Мэлис.
День –m, двести метров к северо-востоку от общаги седьмого прихода
-И куда это нас занесло? – был первый вопрос Норы сразу после прибытия. Действительно, общага седьмого прихода, как и все общаги из первой сотни, располагалась в наиболее приемлемом для не имеющейся в наличии хейтерской души месте. Соответственно, окружающая среда наблюдалась та еще.
-Куда следует, – Пейнджел занимался поисками знакомых ориентиров. Мыслю о том, что товарищи могли передислоцироваться, не ставя его в известность, приходилось гонять поганой метлой как очень вероятную. К счастью, основной ориентир – куча мотоциклов у одного из зданий – был на месте. Мотоциклы эти в свое время сам Пейнджел и собирал, параллельно подгоняя под нужды общественности. – В наш местный «Найденный рай».
-Наш – или ваш? – решила уточнить Нора. Пейнджел поморщился. Привычка относить себя к людям (несмотря на наличие отсутствия хомо сапиенсов среди предков) иногда его крепко подводила.
-Наверное, мой, – ответил он. – Ты здесь демон, а я, как ни странно, нет.
-Что значит нет? – Нора подняла голову, пытаясь понять смысл выражения по-эльфийски серых глаз. Из-за этих предков она и относилась к вербовщику с симпатией. Хотя это было ее рациональное разрешение вопроса, на самом деле все могло быть сложнее или проще, в зависимости от точки зрения.
