Олег Бондарев - На краю бездны
– Чего-то не верится мне во все это, барон, – покачал головой Джефри. – Врешь? Говори! – Он вновь приставил дагу к горлу Гудкенда.
– Нет, прошу тебя! – пролепетал старичок. – Это все правда, истина! Клянусь звездой Пяти и самим Шнирхе.
Жнец невольно поморщился, услышав эту клятву.
Но, в конце концов, не Кварусом же божиться темному магу?
– Ладно, продолжай.
– Что ты хочешь знать?
– Как получилось, что Второй стал твоим учителем? Он же был в Фагосе? Или… в Ваго?
– Да, в Ваго, – подтвердил барон.
– Но, Шнирхе тебя побери, как?! Как он попал сюда из закрытого мира?!
– Он проник в Ваго, спрятавшись в один из мешков, которые заключенные заполняют анреоном. Каторжники, как всегда, принесли запасы драгоценного металла на означенное место, откуда их забрали придворные маги, – естественно, предварительно прислав взамен эль и еду. Так Второй попал в Ваго и…
– Подожди-ка, подожди-ка… – остановил его Джефри. – Что-то тут не сходится. Да, в Фагос пересылают заключенных, шлюх… но ведь обратно живой человек выбраться не может! Иначе маги Кваруса давно бы сбежали оттуда.
– Ты верно заметил – живой человек.
– Что?
– Второй выбрался из Фагоса мертвым.
– Как это?
– Очень просто. Шнирхе наделил круг Пяти недоступными человеку возможностями, а чем не человеческая возможность – обратиться в мертвеца, а потом себя оживить?
– Кварус… – прошептал жнец.
– Поэтому маги просто забрали все мешки, а когда при пересчете обнаружилась гора костей, их попросту выбросили, проклиная каторжников-шутников. Тогда мой учитель и вернул себя к жизни.
Рассказанное Гудкендом было невероятно.
Но Джефри был родом из мира Ночи, чье существование само по себе казалось невероятным, так что история старичка хоть и удивила его, но не настолько, как могла бы обычного человека.
Да и присутствие в Ваго некроманта, одного из Пяти, многое объясняло. То его видение… человек в сером нараспев произносит заклятие… в пентаграмме на полу весело играет пламя… и из этого пламени появляется…
– Это все? – спокойным, ничем не выдающим его волнения голосом спросил жнец.
– Да. Теперь ты отпустишь меня? – с мольбой в голосе вопросил барон.
– Я разве говорил, что отпущу? – невинно улыбнулся Джефри. – Если да, то прости. Я соврал.
С последним словом дага вонзилась в горло открывшего было рот старичка.
Гудкенд умер быстро.
Это был единственный дар жнеца за рассказ барона о его могучем учителе.
Потребность в убийстве на время отступила, и Джефри мог спокойно подумать о дальнейших своих действиях.
Неожиданно он вскочил на ноги и воскликнул:
– Шнирхе меня побери, какой же я болван! Надо было узнать, где прячется этот Второй!
Впрочем, может быть, еще не все потеряно?..
Склонившись над трупом барона, жнец принялся изучать содержимое его карманов. Делал он это столь кропотливо, что Кварус в конце концов вознаградил парня.
В кармане сорочки отыскался сложенный вчетверо листок, на котором было написано:
«Четверг, восемь, против городской стены, у старого дуба».
Джефри вновь сложил листок и убрал его в карман штанов.
До четверга еще два дня. А значит, у него есть время подготовиться к встрече.
Последний раз взглянув на мертвого некроманта, жнец покинул родовой склеп Гудкендов, который в тот вечер наконец принял тело последнего члена семьи.
* * *Тело барона отыскалось утром в четверг.
Разумеется, прислуга озадачилась пропажей еще вечером вторника, но, решив, что барон уехал куда-то по спешным делам, не сильно обеспокоилась.
В среду волнение их возросло.
Утром же четверга слуга по имени Джон отправился в семейный склеп Гудкендов, чтобы прибраться там, как он обычно делал каждую неделю в этот день.
Обнаружив тела всего славного семейства – включая и самого барона, – лежащими на полу, до смерти перепуганный Джон поспешил к начальнику стражи. По дороге он встретил пару знакомых, которым рассказал о случившемся, те, в свою очередь, встретили еще пару…
В итоге, скоро только глухой не знал о зверском убийстве, произошедшем в склепе Гудкендов.
Загадочное преступление взбудоражило весь высший свет.
Большинство склонялось к тому, что барона порешил кто-то из каторжников, пробравшись в город под видом купца или желающего вступить в ополчение крестьянина.
Некоторые предполагали, что это обычное заказное убийство – неизвестный враг Гудкенда нанял человека известной профессии, и тот подстерег старичка возле склепа.
Король, разумеется, не мог верить ни тем, ни другим без каких-либо доказательств. Поэтому он приказал увеличить патрули и немедленно сажать под замок любого подозрительного типа. По-другому избежать нового кровопролития было попросту невозможно – никто не знал, как выглядит убийца барона, никто не знал, в городе он или уже покинул его; но Джуан понимал, что за этим происшествием может последовать добрый десяток подобных.
Как бы то ни было, к вечеру вся стража была поставлена на уши. В ночной обход отправили сразу двенадцать патрулей из трех солдат каждый.
Но это было ночью.
А вечером того же дня…
* * *Часы на главной башне Роузена показывали пять минут девятого.
Джефри, спрятавшись в кустах возле старого дуба, внимательно следил за окрестностями. Он сидел в засаде с половины восьмого, но таинственный знакомец барона все не появлялся.
Жнец, конечно же, не знал, кто именно явится на эту встречу. Однако он предполагал, что свидание назначено учителем Гудкенда – Вторым и, значит, прийти должен один из учеников некроманта.
Так и вышло.
В пятнадцать минут девятого фигура в сером плаще с накинутым на голову капюшоном, озираясь, вышла из леса и крадучись подошла к дубу.
Джефри напрягся. Желание убивать снова, после двухдневного перерыва, проснулось в нем.
Но сейчас он должен лишь проследить за некромантом. Еще один шанс узнать, где находится логово Второго, – а в том, что ученик направится прямиком туда, Джефри не сомневался, – может попросту не представиться.
Поэтому он терпеливо ждал, с огромным трудом, но все же сдерживая жажду убийства.
Прошло пять минут. Некромант задумчиво смотрел на часы.
«Он не станет ждать дольше чем до половины девятого. А до половины девятого Гудкенд не…»
От городских ворот к дубу быстро шагал невысокий старичок в широкополой шляпе, белой сорочке и панталонах.
Сомнений не было – к дубу шел именно барон.
