Макс Мах - Твари Господни
Он бросил "последний взгляд" на то, что совсем недавно являлось телом Виктора Львовича Корфа, одинокого пятидесятивосьмилетнего репатрианта из Советского Союза, как если бы хотел попрощаться с покойным или запомнить его последний облик, и без какого-либо сожаления обратил свои "глаза" к Звездному Небу. Оказалось, что сделать это совсем несложно. Виктор ничего не забыл и навыков, наработанных в прежние годы, не растерял. Захотел увидеть звезды, и вот они уже перед ним, хотя рисунок созвездий, как он тут же заметил, изменился до неузнаваемости. Это было иное небо, и многих знакомых звезд на нем не было. Зато появились другие.
– Привет! – подмигнула ему зеленоватая средней величины и светимости звезда.
– Привет, – усмехнулся в ответ он. – Как дела?
– Ничего, – неуверенно откликнулась звезда. – А ты кто?
– Я-то никто, – улыбнулся Виктор. – А вот ты, дружок, выходит, кто-то.
– О чем ты? – Алек Керк по прозвищу Лапа, сотрудник девятого специального отделения МИ-6 (адрес, телефон и адрес электронной почты прилагаются) предпринимал в полном смысле нечеловеческие усилия, пытаясь понять, кого занесло в этот вечер в Великий Эфир, но все было тщетно. Этот оператор оказался ему не по зубам, и, надеясь, что и новичок не смог расколоть его инкогнито, Алек почел за лучшее откланяться. Он ушел по-английски, не попрощавшись, но для Виктора это уже никакого значения не имело. Оператора, работающего на правительство, он вычислил на раз.
"С почином вас, Глеб Егорович, – усмехнулся в душе Виктор. – А ты гуляй, выкрест, авось еще встретимся".
Зеленая звездочка мигнула и как бы притухла, перейдя из активного состояния в пассивное. А Виктор искал уже совсем другую звезду – желтую, яркую – которая должна была находиться в левом центральном секторе верхней полусферы. Она там, собственно, и находилась, только сейчас спала. Но дело было не в том, спит эта звезда или бодрствует, а в том, что изменилась она за прошедшие годы едва ли не до неузнаваемости.
"Все течет, – вынужден был повторить Виктор известную истину. – Все меняется. А чего, собственно, ты ожидал?"
И вторая, парная ей и тоже желтая, сонно пульсировавшая на противоположном конце "галактики", изменилась тоже. Звезды эти набрали немалую силу, почти полностью сменили цветность, изменились в размерах… и обе подошли к положенному им пределу. Кем положенному, зачем и когда? Виктор полагал, что знает ответ, но это, по большому счету, ничего не меняло. Не могло уже изменить.
4
Отзвуки далекой бури догнали Ольгу на девяносто пятом шоссе на полпути к Гармиш-Партенкирхену. Бой, вспыхнувший в оставленном ею почти два часа назад Мюнхене, длился невероятно долго, и, прикинув частоту и силу идущих оттуда "раскатов", она решила, что одним ночным знакомцем там вряд ли обошлось, а Катарина, при всех, давно и хорошо, известных Ольге достоинствах, на такие подвиги была неспособна.
"Она там статист, а не прима, – решила Ольга, инстинктивно прибавляя скорость. – Как минимум, два очень сильных сагуса, и дерутся они отчаянно".
На этот раз, "откат" Ольгу не только не "убил", но даже "с места не сдвинул". Впрочем, дорога была почти необитаема – редкие машины или обгоняли Ольгу, что случалось редко, или сразу же безнадежно отставали, что как раз и являлось общим случаем – и опасаться, что кто-то заметит неадекватное поведение водителя, не следовало. На гуляющую между полос машину никто даже внимания не обратил бы, просто потому, что некому было это увидеть. Но Мазда, на которой они ехали, даже не вильнула ни разу.
"Предупрежден, значит вооружен, ведь так?"
С того момента, как они расстались с Чертом, чего-то в этом роде Ольга все время и ожидала. Это было настолько очевидно, что, когда наконец произошло, она была вполне готова, а это, при любых обстоятельствах, не пустяк. Пропал эффект внезапности, ну а кроме того, она была в отличной форме. Лучше себя чувствовать – в этом теле и в этом мире – она просто не могла. Но даже при всем при том, ей понадобилось все ее самообладание и железная тренированная воля, чтобы справиться с волнами дурноты, окатывавшими ее раз за разом на протяжении долгих десяти минут, и острой болью в позвоночнике, временами становившейся просто невыносимой. Что тут скажешь? Воля волей, но и "откат" был нерядовой.
"Катарина… – подумала она во время очередной паузы. – Надеюсь, сестра, ты уцелеешь", – Ольга не знала, часто ли случаются теперь такие из ряда вон выходящие события. По крайней мере, Август говорил, что раньше такое являлось большой редкостью. Соответственно, она не знала, что и думать, но, возможно, виной всему было невероятное стечение обстоятельств. Однако могло случиться и так, что мир изменился, и война уже началась.
"Война… " – слово это Ольгу не пугало. Рожденная для боя, другой судьбы она себе не желала, прежде всего, потому, что не могла представить. Однако сейчас война перестала быть общим, а значит, не проясненным понятием. Она стала свершившимся фактом. Во всяком случае, так все, случившееся этой ночью в Мюнхене, ощущалось Ольгой и ее спутниками. А на войне сражаются и умирают, и, возможно, сейчас, в эти самые секунды, когда она гнала Мазду сквозь ночь, стремясь как можно скорее достигнуть границы, настал черед Катарины. Однако знать наверняка, что там произошло, было нельзя, и оплакивать Катарину поэтому, было преждевременно.
"Время покажет", – Ольга обошла идущие на большой скорости длинные многотонные фуры и снова оказалась на шоссе одна: один на один с дорогой, не ясным будущим, которое еще предстояло построить, и трудными мыслями из тех, что редко посещали ее раньше и не оставляли теперь ни на мгновение.
А там, в оставленном ими немецком городе, все наконец закончилось, и долго – несколько часов подряд – было тихо, как, впрочем, в обычной ситуации и должно было быть. Возможно, поэтому второй за эту длинную ночь удар, похожий на всесокрушающую волну цунами, оказался для Ольги полной неожиданностью. Первый из череды невероятно мощных "откатов" пришел уже под утро на дороге из Сент-Галена в Цюрих, километрах в десяти от Ватунгена. Судя по направлению, это снова случилось в Мюнхене или где-то в ближайших его окрестностях, но, несмотря на расстояние, а оно было уже велико, Ольгу тряхнуло так, что она едва не потеряла управление машиной. В следующее мгновение ее буквально вывернуло наизнанку, но, во всяком случае, сознания она не потеряла, как это случилось теперь с ее спутниками. С огромным трудом она удержала Мазду на дорожном полотне, но долго сопротивляться хаотично бьющим в спину "волнам" было выше ее сил. И, снизив скорость до минимума, она с грехом по полам добралась до съезда на какую-то боковую – совершенно сельского вида – дорогу и, заехав поглубже в лес, остановилась, пережидая пока не закончится этот ужас. Впрочем, вернуться на шоссе она не смогла и после того, как бой в Мюнхене – "Что же там происходит?!" – уже угас. Ни у нее, ни, тем более, у ее бойцов, просто не оказалось на это сил. Ей потребовалось минут сорок, чтобы окончательно придти в себя, "почистить" машину и привести в порядок совершенно "разболевшихся" спутников. Однако даже спустя два часа, когда они вылетели на Боинге 737 компании "Аль Италия" рейсом на Милан, все они – и Ольга, и ее бойцы – были несколько не в себе от "передозировки" обрушившейся на них живи, и производили впечатление крепко выпивших людей. Впрочем, для секьюрити аэропорта и стюардесс итальянского лайнера этого объяснения оказалось вполне достаточно. От всех четверых разило шнапсом так, как только и может быть, если человек старательно и, не менее пяти минут кряду, полощет себе этой гадостью горло.
