Елена Смирнова - Зимние волки полуночи
Свернув в двор-колодец, чуть тронутый лучами восходящего солнца и посему еще укрытый ночным полумраком, я зашла в самый мрачный угол. Расслабилась, отпуская душу бродить по метафизическим катакомбам, и блаженно прикрыла глаза.
Отфыркавшись и отплевавшись, я поднялась на ноги и покрутила головой, пытаясь понять, на каком свете нахожусь. Оказалось, что все правильно — ни на каком, а в Астрале. Однако выглядел он уже немного по-другому. Вместо обыденной серости и парящих в воздухе клякс, я очутилась в привычном мне Ателлене, только… другом. Ничего четкого, определенного… смазанные лица и очертания людей, лишь некоторые из них были четкими. Впрочем, я быстро поняла, почему все так — те, кто со смазанными чертами — это люди, отображающиеся в Астрале, но не находящиеся сейчас в нем, а люди с четкими контурами — маги, вошедшие в Астрал. А мир остался в принципе тем же — отпечатком, запечатленным здесь. Это просто что-то вроде иллюзии, но полуматериальной. Отпечаток моей памяти.
Видимо, мой уровень начинает повышаться. Надо сказать, что это меня приободрило и обрадовало — значит, все-таки я чему-то научилась кроме того, что теперь великолепно умею убивать, умирать и оживать. Как Терминатор из земного фильма…
Так, что-то я отвлеклась… сотворив небольшой поисковый кристалл, я настроила его на волну Роллона и отправила в поиск по всему Астралу. Легко оттолкнулась ногами, воспарив и не затратив на это действие ни малейшего усилия.
Хорошее это заклинание поиска, жаль что действует только в Астрале. А у меня все еще не тот уровень, чтобы воплощать частицы астрального мира в материальный облик.
Через некоторое время ожидания, которое я скоротала, рассматривая нематериальный Ателлен с высоты птичьего полета, кристалл вернулся, разочарованно пропищав отказ. Значит, Роллон все-таки подстраховался. Жаль.
Вынырнув назад в свое тело, я откашлялась и поднялась с холодного камня. Снова направилась домой, стараясь особо не попадаться людям и нелюдям на глаза, поскольку видок у меня был еще тот. Все, кого я поневоле все-таки встречала по пути, шарахались в разные стороны. Впрочем, скоро я начну к этому привыкать, а по городу поползут слухи о мертвой рыжей девке, ходящей по улицам в окровавленной одежде и предвещающей смерть. А я-то еще думала — откуда у земных ирландцев пошло поверье о баньши? Видимо, в те далекие времена боевые маги тоже могли переноситься между мирами и бродили по Земле, пугая доверчивых людей.
Но самое яркое впечатление я сумела произвести на сестру, сидящую в гостиной и поджидающую меня с бала. Судя по ее лицу, вытянувшемуся, когда я вошла в комнату, Велера ожидала увидеть меня, во-первых, в том же красивом облачении, а, во-вторых — радостную, смеющуюся и улыбающуюся. Сестра никак не могла ожидать того, что я заявлюсь с приема с растрепавшейся косой вместо уложенной прически, в разорванной и испачканной непонятно чем (это через пару минут созерцания до нее дошло, что это кровь) рубашке, грязных штанах и сапогах вместо платья да с еще и на редкость недоброй и раздосадованной гримасой на лице.
И еще я сама удивилась — что меня понесло в гостиную? Шла бы через холл сразу на лестницу, избежав при этом кучи ненужных и бесполезных вопросов.
Вера неторопливо пришла в себя, от увиденной картинки на несколько секунд потеряв дар речи. Оглядела меня с ног до головы совершенно круглыми глазами и, наконец, произнесла:
— А где…
— Платье и все прочее? — догадалась я. — Наверху, в комнате лежит. Видишь ли, возникли… э-э-э… некоторые проблемы и непредвиденные обстоятельства.
— Я вижу… — потрясенно выговорила Вера.
— Ну… так я пойду, приму ванну и лягу спать, хорошо? — радостно решила я, не давая ей опомниться и начать меня расспрашивать. Все-таки хорошо, что после бала, на котором присутствовал, отец снова отправился на Землю на неопределенный срок, а то после исповеди их на пару с сестрой пришлось бы откачивать. Я же к таким историям, кажется, скоро уже начну привыкать и считать неотъемлемой частью жизни.
9— О, ты как раз вовремя, — радостно возвестил Лентарн, узрев соткавшегося прямо посреди комнаты Роллона. — Амулет готов, я вплел туда образец твоей силы — для узнавания.
— Великолепно, — подойдя ко столу, мужчина сгреб с него камешек на тонкой цепочке и аккуратно надел на шею. — На какое время его хватит?
— Думаю, что не больше, чем на пару месяцев, — неопределенно пожал плечами эльф, опускаясь на стул.
— Так мало? Предыдущий держал полгода.
— Предыдущий был выполнен еще в Эллегионе, так что удивляться нечему. К тому же тварь с каждым днем все сильнее. Ты уверен, что твой разум сможет спокойно воспринять такую внутреннюю борьбу?
— Я не уверен ни в чем.
— Но ты можешь распахнуть двери своей души, и он вновь займет положенное место. Тебе станет легче. Это…
— Я знаю, что это мои боль и страх, воплотившиеся материально. Но я пока не могу позволить себе бояться чего-то, равно как и чувствовать боль.
— Ты не сможешь долго бороться сам с собой, — покачал головой Лентарн, внимательно глядя на друга. — Ты не привык ощущать боль, равно как и не привык бояться. Этот зверь — далеко не страж Последнего Коридора, которого ты давно уничтожил, хотя и говоришь всем ложь. Это — ты сам, вся твоя душа и чувства, оказавшиеся в заложниках воли. Чересчур сильная воля тоже приводит к плачевным последствиям. Прими себя.
— Я не могу, — сжал губы Роллон. — Во всяком случае, сейчас. Если я сделаю это, то потеряю то преимущество, которым обладаю.
— Ты будешь жалеть о том, что потерял бесчувствие? — вскинул бровь эльф. — Ты думаешь, что это преимущество? Возможно, лишь в битве. Но не в жизни.
— Когда ты начал так рассуждать?
— Когда погиб Эллегион. Если ты не помнишь, то я был единственным с Той Стороны, перенесшимся в будущее вместе с тобой. Хорошо хоть, что мне назад возвращаться не придется, — буркнул он куда-то в сторону, и продолжил: — Ты ведь почти человек, кем ты всегда хотел быть. Так что же случилось?
— Я должен сейчас быть таким.
— Должен?! Мы всегда были что-то кому-то должны. Проходя обряд, давая присягу, сражаясь… даже умирая. Но старые клятвы и законы отжили, канув в небытие, и теперь ты никому ничего не должен. Кроме возвращения силы назад, конечно. Но это обязательство — единственное.
— Но я не смогу быть настолько же сильным, приняв себя.
— Неужели тебе так нравится бороться с самим собой? С той частью себя, что еще живет в тебе? Кто говорил мне о том, что нельзя быть настолько холодным и бесчувственным? Не знаешь? Не твои ли это были слова? — судя по тону, которым говорил Лентарн, он был в состоянии легкой ярости, доведенной почти до бешенства.
