Иар Эльтеррус - Вечер черных звезд
— Я помогу, — Фэб с усилием встал. — Тут всего слишком много.
Часа через два дом выглядел уже более ли менее пристойно. Эдри отправила катер с вещами в учебный центр, Атон и Фэб кое-как расставили уцелевшую мебель — Фэб после смерти жены переломал почти всё. Тронуть обе детские ни у кого не поднялась рука, и Встречающий, поколебавшись, предложил их просто закрыть — это был тот кусочек памяти о жене, с которым он не смог бы расстаться под страхом смерти.
— Какая же она была добрая, — печально сказала Эдри, когда дверь второй детской закрылась, а потом намертво вросла в стену. — Мне страшно жаль, Фэб. Детки ее очень любили… да вообще все любили…
— А своих у нас не было, — тихо ответил он. — Знаешь, этот мир, он несправедлив по сути своей.
— Не говори так. Это не ты говоришь, а твоё горе. Соберись, на самом деле. Соберись. Ты уже показал, что ты можешь быть сильным. Даже сильнее, чем ты сам про себя думал.
— Хорошо, — Фэб тряхнул головой и выпрямился. — Эдри, что мне делать дальше?
— Да ничего особенного. Разбудишь, покормишь. Уговоришь остаться до завтра. Думаю, что тем для разговора у вас может оказаться больше, чем ты сейчас предполагаешь. Потом вызови меня. У меня… — Эдри с сомнением посмотрела на Фэба. — А, ладно! Всё равно ведь узнаешь. У меня есть информация для них троих, которую я обязана им передать, как координатор. Больше ничего не скажу. И не проси.
— Да я и не просил, — ответил Встречающий.
— Вот и славно. Фэб, прежде чем его будить, приведи себя в порядок, пожалуйста. Ты выглядишь, как… — Эдри замялась, подыскивая подходящее слово. — Как ночной кошмар.
— А я и есть ночной кошмар, — усмехнулся Фэб. — Мною только молодых гермо пугать.
— Тьфу. Всё, я полетела.
— Подожди. Эдри, как там его второй?
— Хорошо. Нет, на самом деле хорошо. Отчет идет в инфосеть непрерывно, можешь сам посмотреть.
— Посмотрю, — пообещал Фэб. — А… Эдри, какой он?
— Рыжий, — засмеялась женщина. — Точно такой же, только рыжий. Завтра сам увидишь.
* * *Тепло. За настежь распахнутым окном — тепло, и солнце, отфильтрованное листвой, и птичий щебет. Лето? Наверное. Вчера было лето, и сегодня тоже… или это было не вчера? Слабый ветерок прошелся по комнате, дрогнула ажурная легкая тень на полу.
Несколько минут Ит лежал неподвижно, настороженно прислушиваясь к себе. Нет, ничего не осталось. Ни боли, ни тошноты, ни головокружения. Только приятная слабость. Словно… словно с плеч свалился, наконец, какой-то неимоверно тяжелый груз.
"А ведь мы дошли, — подумал он с тихим восторгом. — Не верю. Невероятно… Черт, а есть как хочется. Интересно, где моя одежда?"
Он осторожно сел, огляделся. Комната, в которой он сейчас находился, была большой, светлой, и имела форму длинного прямоугольника. Широченная и низкая кровать, на которой он до этого спал, стояла подле окна, выходившего в сильно запущенный сад. На подоконнике стояло блюдечко с зернами, но птиц не было видно, хотя щебет раздавался часто, то тут, то там, совсем рядом.
— Они тебя не знают, поэтому боятся, — сказал голос из соседней комнаты, в которую вела настежь распахнутая арочная дверь. — Им нужно время, чтобы привыкнуть.
Ит обернулся. Рауф стоял на пороге, и приветливо, хотя и немного настороженно смотрел на него. Высокий, много больше двух метров, худой, как скелет, волосы (не шерсть, а именно волосы) длинные, угольно-черные, забраны в аккуратный хвост. Линялые зеленые глаза, едва заметная и чуть виноватая улыбка. Одет в сильно потрепанные черные штаны и в белую рубашку с золотой вставкой на левом рукаве. Как ни старался Ит, он так и не сумел найти в облике этого рауф ничего чуждого или неестественного, наоборот, в нём было что-то, бесконечно к себе располагающее.
— Моя жена всегда кормила птиц. Каждое утро. Ее больше нет, но… птицы же в этом не виноваты, — объяснил рауф. — Они много лет прилетали сюда, зачем же их разочаровывать? Правда?
— Правда, — кивнул Ит. — Прости… я плохо запомнил ночью… ты — Фэб?
— Удивительно, что ты вообще хоть что-то запомнил, — вздохнул рауф. — Ты, наверное, есть хочешь?
Ит кивнул. Хочешь? Да не то слово! Свою руку готов сгрызть…
— Надевай рубашку, и иди на кухню. Я даже не смотрел, что там Атон нам приволок.
Еды оказалось не очень много, но на двоих хватило. Серый хлеб, белый пресный сыр, пакет сушеных фруктов, и две отдельно запакованные порции вареных овощей. Не густо…
— От щедрот Эрсай, — пробормотал Фэб с набитым ртом. — Прости, но у меня вообще никакой еды нет. Давно уже.
— Почему? — спросил Ит. Абсурдность ситуации забавляла и одновременно настораживала.
— Ну, понимаешь… — Фэб замялся. — У меня погибли все. И Сэфес, и жена. А я… я не хотел жить.
Ит замер. То, как рауф произнес эти простые слова, ударило, как током. "Не хотел жить" — на самом деле было оправданием смерти. Или решением. Или даже констатацией этого решения. Вот так, просто. Просто и буднично.
— И ты… — у Ита глаза полезли на лоб.
— Ну да. Я похоронил жену. Моих Сэфес не нашли, вернулся только корабль. И я остался тут. Я ждал. Когда всё кончится и для меня тоже. Потому что из живых ждать мне было больше некого.
Ит молча смотрел на рауф, ожидая продолжения.
— Я ничего не делал. Не ел, почти не спал. Молился, иногда пил воду. Кормил птиц. А вчера на мой терминал вдруг пришел вызов, вернее, приказ, его отдал Атон.
— Эрсай? — спросил Ит. Фэб кивнул.
— Да. Приказ — лететь в степь, где сел ваш катер. Остальное ты знаешь.
— А твоя жена, она была…
— Она была гермо, разумеется. Ее звали Гира. Она погибла во время реакции, потому что, не сказав мне, взяла на себя участок Сети одного из экипажей, который в тот момент был на отдыхе. Она часто так поступала, — Фэб вздохнул. — Постоянно пыталась всем помочь. Всех любила. И поплатилась за это… жизнью.
— Ты любил ее? — спросил Ит, хотя ответ и так был очевиден.
— Любил? — Фэб слабо улыбнулся. — Я ею жил. Дышал ею. Она была для меня — всё. И до вчерашнего дня я считал, что…
— До вчерашнего дня? — переспросил Ит.
— Можно, я попробую объяснить? — Фэб отложил вилку, выпрямился, и печально и строго посмотрел на Ита. — То, что случилось… это очень большая ответственность. Да, то, что произошло, инициировали не мы с тобой, это произошло в силу обстоятельств, отнюдь не по доброй воле, но… как бы то ни было, я теперь за тебя отвечаю. Подожди, не перебивай, пожалуйста. Если ты хочешь уйти — уходи. Я не вправе тебя удерживать.
— А если я уйду, ты умрешь, — подытожил Ит. — Как ты сказал, зовут этого Эрсай?
