Алексей Провоторов - Фантограф. Русский фантастический № 2. 2014
— Представь, что ты находишься в рабстве. В этом, как его, бор-де-ле. Выкупая тебя, я поступаю правильно?
— Ты же ее совсем не знаешь!
— Ну и что. Она в беде.
— Сотни миллионов людей в Галактике в данный момент находятся в беде и что теперь? Всем не поможешь.
— Знаешь, — помолчав, ответила Алиса, — в докосмическую жил такой мудрец, Конфу-Ций. И этот самый Конфу-Ций однажды сказал: «Лучше зажечь одну маленькую свечу, чем клясть темноту».
Денис молчал.
— Вот я и пытаюсь зажечь свою маленькую свечу.
— Эта свеча тебе слишком дорого обойдется… — проворчал Денис, — все наши сбережения — немногим более восьми тысяч кредитов, и если мы потратим пять из них на твой каприз…
— Шесть с половиной.
— Что?
Алиса показала в правый верхний угол стены напротив, ставшей светящимся перед ними большим плоским экраном.
— Видишь? Майор Вррак’х только что дал шесть четыреста. Чтобы его перебить, мы должны дать минимум на сотню больше. До-ба-вляем…
Денис шумно выпустил воздух, положив подбородок на ладони. Алиса продолжала:
— Майор у нас с Альдебарана-2… что у нас там… ага, феодализм, режим затяжного конфликта… то есть маленькая война, да? Как ты думаешь, зачем им молодая рабыня?
— Утешать раненых, — буркнул Денис.
Алиса посмотрела на него.
— Еще раз так пошутишь — и мы серьезно поссоримся.
Денис набычился.
— Мужчина мой, — ласково сказала она, — поддержи меня, для меня действительно это очень важно. Пожалуйста. Поддержи, и ты будешь вознагражден.
Он махнул рукой.
— Деточка, — сказала госпожа Розали, — я очень не люблю слышать слово «нет». Так мы с тобой поссоримся.
Они были одни в комнате жилого блока.
Наташа упрямо помотала головой.
— Для начала ты у меня получишь сутки карцера. Знаешь, что такое карцер? Там стены излучают единицу. Вроде бы немного, но постоянно. Представь, что у тебя в теле — полно больных зубов, и все они ноют и свербят. А? Максимум через час строптивая рабыня в карцере начинает выть и умолять, чтобы ее выпустили. А в сутках — двадцать четыре часа. Ты умеешь считать до двадцати четырех, тупая тварь?
Наташа молчала. Розали скосила глаза в планшет.
— Хотя, что я говорю… ты у нас не тупая, а очень даже умница. В досье написано: студентка, четвертый курс. Как неудачно ваш лайнер угодил под пиратский рейд во время беспорядков в системе, да? Сука, ты с рождения купалась в роскоши, пока мы тут тяжким трудом зарабатывали себе на пропитание! Ну погоди, я люблю таких. Ты у меня скоро пятки лизать будешь, и не только…
«А ведь, кажется, мне особо нечего терять, — подумала Наташа — вставая».
— Как тебя зовут? — спросила она.
Негритянка хохотнула. В камере их осталось только двое.
— Какая разница, русская? Полчаса, час — и нас купят в разные концы Галактики, мы никогда больше не увидим друг друга.
— Так, любопытно.
— Пустое это, — был ответ.
Помолчали.
— Я о тебе слышала, — вдруг продолжила темнокожая девушка, — мы в одной школе обучались, только на разных ярусах. О тебе шептались. Ты та самая бешеная русская с Урала, которая сломала зверюге-Розали челюсть и пару ребер?
Настала Наташина очередь усмехаться.
— Ты теперь легенда. У вас на Урале все такие? Военный коммунизм?
— Нет, не все. Вообще-то Урал — республика. Планета молодая, всего семьсот миллионов населения.
— Говорили, что тебя казнили.
— Ага, щас. Ну конечно, некоторым очень хотелось. Но кто же даст портить дорогой товар? Попинали ногами по старинке, ну и карцер потом… трое суток…
Негритянка села и посмотрела на Наташу округлившимися глазами.
— Трое суток и ты не сошла с ума?
— Ну как видишь.
— Как ты смогла?
Стукнула дверь, вошел андроид, направился к негритянке.
— Сама пойду! — громко, как глухому, рявкнула она на робота, вставая с кушетки. На удивление, тот остановился.
— Просто надо верить, — сказала Наташа.
Негритянка остановилась в дверном проеме.
— Меня зовут Мелисса! — крикнула она— Запомни! Мелисса!
— Очень приятно. Наталья.
Андроид толкнул Мелиссу в спину, и дверь за ними закрылась.
— И сколько нужно?
— Десять тысяч кредитов, папа.
— Однако.
— Да, блин! Мы почти выиграли, на семи тысячах этот Врракх-дуракх сломался, но потом влез толстяк с Дженаха с противной до ужаса мордой и дал тринадцать. У нас просто нет больше денег.
— Серьезная сумма.
— И на серьезное дело.
Отец в задумчивости погладил искрящуюся голографическую бороду.
— Ты уверена в том, что делаешь, Алискин? Деньги отложены на твою учебу. Тебе придется забыть об университете, пойти работать.
— Да.
— Отстать на несколько лет от своих сверстниц.
— Да.
— Многие привычные вещи станут невозможны. Никаких курортов, Хрустальных долин и прочего. Ты готова к этому в здравом уме и твердой памяти?
— Да, папа.
Отец покачал головой, потом поднял правую руку.
— Принимайте трансфер.
Держась за руки, они спустились на первый этаж, к телепорт-камере.
— Ёлки, я так волнуюсь почему-то, — сказала Алиса.
— Теперь-то чего переживать, — усмехнулся Денис, — всё уже.
Узор перемигивающихся огоньков над камерой застыл.
— Покупка джи-тридцать прибыла, — сообщил механический голос автостюарда, — внимание! Функционал покупки в данной местности будет иметь юридические ограничения.
Мягко вздрогнула земля — перед домом опустился тяжелый флаер.
Створки камеры раскрылись, и из нее под ноги Алисе и Денису выкатилась девушка в синем балахоне. Руками она закрывала голову. Тускло поблескивал металл ошейника.
— Это не Дженах? Умоляю, только не Дженах!
— Встань, — сказала Алиса, — это Селеста. Не бойся. Всё позади. Всё будет хорошо.
Девушка в синем диковато смотрела на них, сидя на полу. Послышались шаги, и вошли двое полицейских в белой форме. Прибывшая поползла от них, перебирая ногами, пока не уперлась спиной в закрытые теперь створки телепорта. После этого она съежилась и закрыла глаза.
Полицейский повел в воздухе серповидным устройством, и две половинки ошейника звякнули об пол.
— Наталья Савина, — произнес он, — по законам Селесты никто не может быть незаконно лишен свободы либо ограничен в правах. Это ваша идент-карта, вы имеете временный статус беженца. По вашему желанию, вы можете подать прошение о предоставлении вам вида на жительство на Селесте или же отбыть на Урал ближайшим рейсом.
— Я сплю, — прошептала Наташа.
