Александр Тув - Новобранец. Служба контрмагии
…эк его разбирает… никогда бы не подумал…
…да Шэф просто романтик, блин!..
– И у тебя было? – удивился Денис.
– А я что, не человек? – встречно удивился Шэф. – Ладно, возвращаемся к нашим баранам, в смысле – Пчелам, курсантам и Ордену в целом. – Командор задвинул высунувшиеся было воспоминания юности обратно. – Самое главное для поддержания дисциплины, – он хмыкнул, – и высокого морально-политического облика курсантов – это непререкаемый моральный авторитет Великого Магистра. Все знают, что, если у ш’Иртана завелся лишний хум, в столовой появится лишний пучок салата, а не новое платье у его любовницы. Если на территории Ордена запрещено пребывание женщин, то проституток не будет нигде, включая покои Великого Магистра. Рыба гниет с головы. Вам – в России это хорошо известно!
«Вам»? – подумал Денис, – а почему не «Нам»? Что-то такое Шэф поначалу плел, что он русский… или советский?.. точно не помню, но что-то плел – это точно… или не точно… Врет? так примитивно? не похоже, тогда что?..»
– Ну что? – верховный главнокомандующий откровенно веселился. – Какие выводы? Когда я врал? – Денис увел глаза в сторону, а Шэф продолжил: – Дэн, я никогда не говорил, что я русский, или россиянин, как сейчас модно выражаться, я только говорил, что я – с Земли…
Дэн тут же встрял:
– А откуда конкретно?
– Не важно… Важно то, что Орден Пчелы в лице своей Северной обители НЕ гниет с головы, и начинается это с Великого Магистра ш’Иртана.
– Другие обители тоже?
– Отнюдь… – Денис понимающе покивал головой.
За разговорами путь до ворот прошел незаметно. Охранялись они пятеркой красных поясов под командованием оранжевого. Когда компаньоны приблизились, один из красных вознамерился двинуться им наперерез, но после короткого тычка старшого застыл на месте, после чего охрана сделала вид, что Шэф с Денисом прозрачные, и старательно пялилась сквозь.
– Предупредили уже… – ласково улыбнулся Шэф оранжевому, когда они проходили мимо, – а жаль… – У того только чуть дернулась щека, и это было единственное свидетельство, что он не глухонемой слепец.
– Тебе надо написать книгу: «Как заводить друзей», – сказал Денис, когда они отошли от ворот на порядочное расстояние. В ответ Шэф только ухмыльнулся.
– Дэн, вот сразу видно, что ты в армии не служил.
– Не служил – ну и что?
– Ты – декабрист!
– В смысле?.. Такой же благородный борец за народное счастье? – Дэн ухмыльнулся, а Шэф заржал. Отсмеявшись, он сказал:
– Дэн, я тебе уже не раз повторял слова какого-то облома про декабристов, не помню кого, но мне очень нравятся: «Страшно далеки они от народа!», так вот – это про тебя! – Шэф сделал паузу, ожидая возражений, и не дождавшись, продолжил: – Орден – та же казарма. А в казарме, кроме уставных отношений, всегда существуют неуставные, и надо, чтобы никто не сомневался, у кого красные штаны… Понятно?
– Вроде да…
– «Вроде да…» – передразнил Шэф, – ни черта тебе не понятно – это можно понять только на собственной шкуре… вот когда твою миску боятся брать… и ложку, и ты наконец ложишься спать не голодный и не ждешь, что тебя скинут с лежака… Ладно… поймешь со временем…
…не нравится мне все это…
А теперь немного прогуляемся – чтобы жир не копить, – Шэф улыбнулся, – заодно покажу одно удивительное местечко.
* * *Привратная площадь, именуемая «Дворцовой» (не правда ли, очень оригинально?), колоколообразной формой и размерами напоминала свою тезку в Санкт-Петербурге, но, в отличие от оной, окружали ее не величественные здания Зимнего дворца и Главного штаба, а бесчисленные торговые ряды, трактиры, постоялые дворы и прочие предприятия сферы бытового обслуживания, образующие огромный пестрый амфитеатр. Сравнение с амфитеатром пришло в голову Дениса не случайно – первые, так сказать, ряды состояли из одноэтажных строений, следующие двух-, и так далее, вплоть до пятиэтажных «небоскребов», угадывающихся вдали.
Центр площади занимал трехэтажный помпезный дворец Великого Магистра. Сила и Власть, излучаемые сверкающими стенами, ощущались физически, не оставляя никаких сомнений в предназначении здания. Денис в архитектурных стилях, тем более неземных, не разбирался, но что-то очень знакомое ему почудилось. Через несколько секунд подсознание закончило перебор вариантов и выдало «наверх» вердикт: «Мавзолей с колоннами».
«Точно, – подумал Денис, – вылитый мавзолей с колоннами! Интересно, из чего сделан, блестит, будто металлический. Надо бы вблизи посмотреть…»
Но приблизиться к сверкавшим стенам вплотную, чтобы потрогать руками, не удалось из-за ажурной металлической решетки. Многочисленная толпа, густо клубящаяся на площади, вплотную к ограде не приближалась – причиной тому были голубые искры, время от времени с тихим шипением проскакивающие между элементами ограждения. Но и из-за ограды было отчетливо видно, что стены дворца сложены из какого-то полированного камня, зеркальная поверхность которого и обеспечивала блеск, так заинтриговавший Дениса.
Не дав ему полюбоваться дворцом: «Еще надоест, пошли, пошли!», Шэф вывел его на одну из многочисленных улочек, берущих начало на площади. Спустя некоторое время улица плавно перетекла в лесную дорогу, плотную, хорошо укатанную, шириной – чтобы разъехаться двум телегам, которая, повторяя все изгибы береговой линии, уходила вдаль к городу Эргону, расположенному в шести часах неспешной ходьбы.
Этот портовый город, довольно крупный по меркам Маргеланда – тысяч пятьдесят населения, являлся главной перевалочной базой на пути к Северной обители. Никакие грузы, направлявшиеся в Орден морем ли, сушей ли, миновать его не могли. Всю эту краеведческую информацию Денису поведал Шэф, пока они неторопливо шагали по улице, застроенной добротными одно– и двухэтажными деревянными и каменными домами.
– А почему бы не построить порт здесь, прямо под стенами обители? Было бы логично…
– Увидишь. – Шэф был лаконичен, как древние индийские математики, не утруждавшие себя доказательствами теорем, – они просто писали под чертежом слово «смотри».
Как только компаньоны очутились в лесу, Шэф с ленивого прогулочного шага перешел на такой же ленивый прогулочный бег.
«Сюда бы хорошего художника!» – думал Денис. Не по-земному яркие краски зелени, голубого неба и необычного – оранжевого цвета лесной дороги так и просились на холст.
Невидимое присутствие моря выдавал теплый ветерок, открывавший вдруг, совершенно неожиданно, мимолетные просветы в густой листве, через которые море игриво напоминало о себе веселыми солнечными зайчиками, а еще этот же ветер приносил тревожащий аромат соли, йода и гниющих водорослей, смешанный с разнообразными лесными запахами.
