Лев Жаков - Бешенство небес
– И? – подбодрил его мистер Дорин.
– Да вот же! – Шпыг ткнул пальцем вперед. – Вот же фигура с того коршня, с носа его... Демон с сиськами – ну точно, он это!
Спасенный из облаков оказался бледным юношей с некрасивым грубым лицом и шрамами на руках. На груди его была глубокая рана, он умирал. Когда его уложили на койку в лазарете, Трэн Агори уверенно определил:
– Эрз.
– Да, – подтвердил мистер Дорин. – Из нижних кварталов.
Пока врач срезал с груди раненого приросшую к коже ткань рубахи, тот тихо мычал, мотая головой, и в конце концов раскрыл глаза – мутные, полные боли. Вряд ли он толком понимал, что происходит. Доктор сунул ему под нос маленькую склянку, юноша вдохнул и закашлялся, содрогаясь всем телом, скрюченными пальцами терзая простыню, на которой лежал.
Повернувшись к стоящим возле кровати мужчинам, врач сказал:
– Он может выжить, а может и умереть в любой миг. Я сделаю повязку и дам лекарство, но...
Оттолкнув его плечом, Экуни Рон шагнул вперед, нагнулся так, что лицо оказалось перед глазами умирающего, и спросил, произнося слова громко и отчетливо:
– Где принцесса?
Юноша что-то просипел. На губах его запеклась кровь.
– Где Гельта Алие? Принцесса Эрзаца? Мы знаем, что она была с вами. Где она теперь?
Губы шевельнулись, и принц почти прижался к ним ухом. Раненый вновь застонал, потом глаза его закатились, а рот приоткрылся.
Выпрямившись, Рон Суладарский развернулся на каблуках и шагнул к двери.
– Что? – спросил Трэн Агори, уже знающий ответ.
– Он сказал: «Львы», – ответил Рон.
* * *Услышав крики, Арлея вскочила с кровати. В иллюминатор лился утренний свет, эфирная поверхность морщилась, дробясь мелкими волнами, обычными для этой области Таит.
По палубе над головой кто-то пробежал, и девушка стала поспешно одеваться. Она находилась на клиргоне: с Аблером Гером было скучно, а в обществе Тео Арлея ощущала словно бодрящий ветерок опасности, исходящий не от капитана, но от корабля, которым он командовал, от окружающих его людей, от самого пространства вокруг Смолика.
Надев туфли, Арлея распахнула дверь и взбежала по лестнице. Она по-прежнему занимала каюту Тео, капитан расположился в другом месте, девушка даже не знала где. Тео не оставил попыток ухаживания, которые он наверняка предпринимал с целью вновь вернуться на ночлег в свою комфортную каюту, однако флирт теперь стал ни к чему не обязывающим ритуалом. Ей и в голову не могло прийти пустить капитана к себе в постель. Хотя она видела, как влияет на людей его обаяние – но именно видела со стороны, а не купалась в потоке его мужских чар. Капитан являл собою необычную смесь осмотрительности и решительности, бесшабашной смелости и расчетливости, циничного эгоизма и добродушного дружелюбия. Арлея отдавала ему должное – и все еще опасалась его.
Над палубой висел густой туман. Они будто попали в паровой хвост, остающийся позади большого коршня: вокруг было белым-бело.
Слыша доносящиеся со всех сторон голоса, топот ног и другие свидетельства тревожной суеты, царившей на «Дали», Арлея пошла вдоль борта. Снизу донесся скрежет. Она перегнулась через ограждение, вгляделась: там откидывались люки, из которых высовывались стволы пушек. Девушка направилась дальше, и тут туман впереди озарился вспышкой. Переливающийся розовый свет напитал собою мутно-белое пространство, насытил его новыми красками – и угас как раз в тот миг, когда до клиргона докатился грохот взрыва. Тут же возникла другая вспышка, но гораздо дальше, затем, ближе и выше, – третья.
Заметив два силуэта на носу, Арлея поспешила к ним. Взрывы впереди участились, световые пятна расползались и съеживались, накладываясь друг на друга, туман загорался и гас; сияние перемешивалось, иногда оно было бледно-розовым, иногда – красно-коричневым. Грохот слился в монотонный гул, плавными волнами накатывающий на «Даль».
– Что это? – спросила Арлея, останавливаясь между Тео Смоликом и господином Кокачином. – Дай мне трубу!
– Ничего не увидишь, зоркая хозяйка, – ответствовал Смолик, но подзорную трубу, в которую как раз смотрел, все же отдал.
– Доброе утро, госпожа Длог, – произнес Кокачин, коснувшись виска пальцами левой руки. – Подплываем к Рогачу.
– Подплываем, – пробормотал Тео. – То-то и оно, что непонятно, куда это мы... – вдруг, развернувшись, он заорал: – Мистер Арштуг! Пушки к бою! Лево руля!
Так и не сумев ничего разобрать впереди – лишь туман да гуляющую по нему зарницу, – Арлея поглядела в сторону. «Быстрый» плыл на траверзе по правому борту, и теперь Смолик собрался развернуться кормой к нему.
– В чем дело, Тео? – спросила она.
– Вон в чем дело! – Он ткнул пальцем вверх. Наконец она увидела, что там движется нечто темное, громоздкое, размером с драйер... если не с военный глинкор.
– Что это?! – Арлея невольно шагнула назад. Оба мужчины одновременно пожали плечами.
– Похоже на гельштатский винтовой эфиролет, – задумчиво произнес мистер Кокачин. – Хотя слишком большой, слишком.
Смолик покосился на старого приятеля, которому никогда особо не доверял, хотя и не числил среди людей, способных на подлость или предательство. Тео не удивился, когда выяснилось, что гонцом, которого господин Кокачин собирался отправить к правителю Тхая, был сам господин Кокачин. Видимо, заполучить дочь короля Эрзаца было крайне важно для Чиораны Третьего. Тхаец знал это и теперь спешил лично рассказать повелителю, как все произошло, иначе рисковал впасть в немилость.
«Даль» тем временем разворачивалась, и висящее в небе тело медленно уплывало вправо – как и драйер капитана Гера, с борта которого вдруг начали подавать световые сигналы.
– Что им нужно? – Смолик забрал у Арлеи трубу, чтобы навести ее на «Быстрый», но тут девушка крикнула, показывая вперед:
– Смотрите!
– А! – сказал господин Кокачин. – Вы, госпожа Длог, видите перед собой сатенли€ г, то есть большую раковину его превосходительства повелителя Тхая Чиораны Третьего.
Флот желтолицых наполовину состоял из обычных кораблей, наполовину из этих раковин, на постройку которых шло так называемое легкое стекло, добываемое в расплавленном виде из шахты неподалеку от столицы Тхая. Арлея знала об этом, но никогда раньше ей не доводилось видеть тхайские плавучие раковины.
На треть погруженный в облака сатенлиг, размером превышающий драйер Аблера Гера, выступал из тумана, нависая над «Далью», как гора над холмом, – ребристая прозрачно-голубая остроконечная раковина с винтом позади закругленной кормы. В хвостовой части был двигатель и прочие механизмы, в середине – пассажирские отсеки, на носу – орудия. Из боков, где виднелись овальные люки, торчало по паре длинных крепких рей, между которыми выгнулись на ветру полотнища парусов. Неожиданно все это напомнило Арлее плывущую по облакам сплюснутую ушастую голову – с синей полупрозрачной кожей, обтягивающей чудовищный ребристый череп, и острым рогом на месте носа.
