Роджер Желязны - Маска Локи
— Свой парень, — доверительно сказал он Элизе.
— Мы здесь внизу, — голос откуда-то из-под балкона.
— Мой господин? — это Итнайн. Он вскочил на ноги, но Гарден перехватил его прежде, чем он успел перегнуться через ограждение.
— Ты же себя подставляешь!
— Я знаю этот голос, — Итнайн вырвался из рук Гардена, в глазах его мелькнул холодный белый отблеск плазменного огня. — Это Хасан ас-Сабах. Он нашел нас.
Арабские воины были уже на ногах. Они рассредоточились вдоль ограждения, пока один из них не обнаружил лестницу. «Сюда!»
Не ожидая команды Итнайна, они начали спускаться. Гарден перегнулся через перила и огляделся.
Несколько человек в камуфляже, некоторые с куфиями на голове, окружили полукругом своего смуглого главаря, который стоял спиной к камере реактора. Даже с этого расстояния Гардену был виден изгиб усов. Это мог быть — да это и был — тот самый человек, который сидел на переднем сиденье фургона.
Рядом с ним стояла женщина с золотыми волосами, на которых играли отблески пламени. Она взглянула вверх, и Том Гарден узнал Сэнди. Повязки на шее уже не было. Она увидела его и улыбнулась.
Гарден последним спустился по лестнице, последним приблизился к Хасану.
— Харри Санди! — воскликнул Гарден.
У арабов перехватило дыхание, даже Сэнди вздрогнула, только Хасан невозмутимо улыбнулся.
— Моя земная слава опережает меня, — пробормотал он. Потом Хасан отступил на шаг назад, склонил голову и произвел ниспадающее движение рукой: от бровей к губам и к сердцу.
Гарден стоял прямо перед ним.
— И что это означает?
— Старомодное приветствие для старого знакомого, Томас.
— Но я не знаю тебя, разве только понаслышке.
— Вот я и хотел бы тебя испытать: что именно ты знаешь?
Гарден решил, что ему предлагают высказаться.
— По твоему собственному определению, ты — «борец за свободу». Но другие называют тебя просто террористом. Ты развязал нескончаемый кровавый конфликт в Палестине, что привлекло к тебе половину арабского мира. Ты находишь наслаждение в разжигании давно утихших споров, натравливая клерикалов на умеренных, арабов на евреев, турок на арабов, шиитов на суфитов и так до тех пор, пока все они до последнего человека не бросят свои дела, увязнув в борьбе. У тебя нет ничего за душой, кроме ненависти к существующему порядку — даже если это тот порядок, который ты сам помогал устанавливать. А теперь ты привез свою революцию сюда, в Соединенные Штаты. Зачем?
Хасан покачал изящной головой. «Ты ничего не помнишь, ведь правда?»
— Ты подписал договор в Анкаре и нарушил его через год. Ты открыл свободный проезд в Старый город для евреев и христиан, а затем расстрелял их машины, когда они подъехали к пропускному пункту в Бет Шемеш. Ты называешь себя Ветром Бога, потому что не подчиняешься законам ни одной страны. И все же люди любят тебя. Они называют твоим именем свое оружие и бросаются в битвы, которые не могут выиграть. Зачем ты здесь?
Улыбка на лице Хасана делалась все шире. Нетерпение остальных арабов улеглось, словно Хасан положил руку на плечо каждого.
— Потому что ты здесь, Томас.
— А что ты здесь сделал? Захватил региональную электростанцию. Может, думаешь, тебе заплатят за то, что ты оставишь ее в рабочем состоянии? Или, может, они дадут тебе спокойно выйти отсюда — и сдержат свое слово, когда ты пригрозишь взорвать все это?
— Они ее сами мне предложили, — усмехнулся Хасан. — Бросили вызов. Это был такой лакомый кусочек, к тому же так небрежно охраняемый, — мог ли я устоять?
И все это — чтобы дать Америке пинка?
— Не только Америке — западной цивилизации в целом.
— А что плохого сделал тебе Запад?
— Ты в самом деле не помнишь этого, Томас?
— В этой стране полно людей, которые ненавидят твою идеологию, Хасан. Это беженцы из Палестины, Ирана, Ирака, Пакистана и Афганистана — все они приехали в эту страну, чтобы избежать твоих сетей террора. Они устали от древней кровавой вражды, которая привязывает человека к его племени, а его племя противопоставляет всему человечеству. У тебя нет здесь последователей.
— Слушайте — говорит Запад! — Хасан поднял руки ладонями наружу в издевательском восхищении. — Вы — интернационалисты и космополиты, потому что завоевали и покорили все другие нации, кроме своей собственной. Вы ставите разум и науку выше веры и смирения, потому что в гордыне своей полагаете, что сумели вычислить промысел Божий. Вы почитаете людские договоры, законы и обещания, потому что утеряли свою веру… Так ты не помнишь?
Гарден мог еще многое сказать, но какая-то умоляющая нотка в голосе Хасана заставила его сделать паузу. Он посмотрел на Сэнди, но она отвела глаза.
— Что я должен помнить?
— Ты прикасался к камням?
— К каким камням?
— К камням старика, которые ты забрал у Александры.
— Да, прикасался.
— Ну и?..
— Они… создают звуки, ноты. Как стеклянная гармоника — но может быть эти звуки у меня в голове.
— И все? Просто звуки? — Хасан казался разочарованным.
— А должно быть что-то еще?
Хасан посмотрел на Сэнди, затем на Итнайна. «Вы уверены, что это тот человек?»
— Он не может быть не тем, мой господин! — почти завопила Сэнди.
Итнайн кивал, и пот катился по его лицу.
Губы Хасана изогнулись в брезгливой гримасе, глаза презрительно сузились.
— Ты пойдешь с Хамадом, — сказал он, наконец, Итнайну. — Найдешь пульт управления. Начнешь снижать уровень энергии. Будем с ними торговаться.
— Да, мой господин, — Итнайн поклонился, собрал взглядом своих людей и бегом бросился выполнять команду.
— Мой господин Хасан… — начала Сэнди.
Вождь посмотрел на нее тяжелым взглядом.
— Возможно, мы потерпели неудачу, — продолжала она. — Да, мы не сумели привести этого человека в то состояние, которое тебе требовалось. Это моя вина, и я…
— Ну что еще? — рявкнул Хасан.
— Возможно, если снова обеспечить ему контакт с осколками камня…
— Да при чем тут камни-то эти? — спросил Гарден.
Не отводя убийственного взгляда от ее помертвевшего лица, Хасан протянул руку ладонью вверх. Она торопливо вытащила из кармана брюк пенал старика-тамплиера. Хасан взял его и открыл крышку. Шесть камней, шесть фрагментов музыкальной гаммы, покоились в своих серых поролоновых гнездах.
— Держите его! — крикнул Хасан своим людям.
Гардену тут же заломили руки, обхватили сзади за талию и колени.
Держа коробочку на вытянутой руке, словно там был яд, Хасан поднес ее к подбородку Гардена и прижал снизу так, что все фрагменты камня коснулись кожи.
