Владислав Русанов - Стальной дрозд
– Но ведь Барн недалеко от Табалы! Антоло мог дезертировать. Ну, после того, как Империя развалилась, убежать на родину…
– Извини, – вздохнул Гуран. – Мои друзья попали в тот полк, что направлен в Тельбию. И еще… Я не думаю, что в наше время солдат, да еще отправленный в армию прямиком из тюрьмы, может стать генералом. Да и знал я Антоло! Он армейскую дисциплину на дух не переносил. Да он скорей удавится, чем начнет выслуживаться.
Вельсгундец в сердцах стукнул кулаком по колену. Рванулся, чтобы вскочить, но сдержал порыв.
– Ну, ты же стал главнокомандующим… – тихо произнесла Флана.
– Я стал. Так это ж… – начал было Гуран, но замолчал, захлопнув рот так стремительно, что аж зубы клацнули. Фразу он не закончил, но ее нетрудно было угадать: «Это – он, а это – я».
Молодой человек смущенно засопел и отвернулся к окну. Флана какое-то время молча перебирала бумаги, раскладывала их ровными стопками на столешнице, исподтишка поглядывая на вельсгундца. «Он до сих пор мучается, что его вызволили из тюрьмы, а друзья остались. Как будто в этом есть чья-то вина! Раз такой совестливый, то оставался бы с ними. А не смог, так нечего и грызть себя самого…»
– Как ты думаешь, – прервала молчание правительница, – литийские купцы приведут суда ближе к лету?
– А! Что? – вскинулся Гуран. – Литийские? Не знаю… А зачем нам торговля с Литией? Обычно они нам не продают ничего… Только покупают у вельзийцев и каматийцев зерно, вина.
– А нам и не важно, чтобы у нас покупали или продавали. Все равно город будет иметь с торговли и с таможенной пошлины, – рассеянно пояснила Флана и вдруг нахмурилась. – А ведь ты не для того сюда пришел, чтобы со мной о торговых делах говорить! Угадала? Быстро признавайся, с чем пожаловал! – Она притопнула каблучком.
Гуран снова вздохнул. Поежился. Откашлялся. Открыл рот… И опять закрыл его.
– Эй, ты чего? – Флана подалась вперед. – Гуран! – Ее голос щелкнул, как плеть-семихвостка. – Быстро признавайся! Все равно ведь узнаю.
– Узнаешь, конечно, – сокрушенно тряхнул головой молодой человек. – Сообщат, не помедлят.
– О чем сообщат?
– Эх! – Вельсгундец махнул рукой, бросаясь в признание, словно в омут головой. – Вчера ночью совет был…
– Министров?
– Ну да… Правительство собиралось.
– А почему меня не позвали?
– Так и меня сперва звать не хотели.
– Заговор? – Зеленые глаза Фланы сверкнули.
– Что ты! – Гуран усмехнулся, но потом задумался. – А ведь, пожалуй, и правда заговор…
– Против кого?
– Тебе решать.
– Не поняла…
– Абрельм, чародей наш, предложил выдать тебя замуж за фра Дольбрайна.
– То есть как это? – Флана непонимающе заморгала.
– Ну, как… По закону. Все как положено. С оглашением, с помолвкой, со жрецами Триединого…
– Да я не про это! – Она скомкала какую-то расписку. Потом, одумавшись, расправила ее, разгладила пальцами на столе. – Почему меня не спросили?
– Спросят. Сегодня. Я предупредить пришел. – Гуран ущипнул себя за ус и вдруг заговорил быстро, сбиваясь и запинаясь: – Нет, конечно, если ты против…
– А я должна быть против?
– Ну, не знаю… Твое мнение тоже важно. По крайней мере, я так думаю.
Флана помолчала немного. Спросила, откидываясь на спинку кресла:
– А остальные?
– Нерельм считает, что брак между соправителями сделает их одним полноценным правителем. Крюку все равно, но он настаивает, чтобы кто-либо из вас стал императором. Ну, или императрицей… Жильон уверен, что тебя нужно вообще отстранить от управления. Его любимая поговорка: «Волос долог – ум короток». Он говорит, что если чернь хочет видеть тебя символом свободной Аксамалы, то нельзя запрещать им. Но твое участие в жизни Аксамалы должно быть ограничено появлением на помосте во время праздников и раздачей милостыни нуждающимся. Абрельм… Ну, Абрельм-то это и предложил. Обосновал очень дотошно. «Младоаксамалианцы», мол, теряют доверие и любовь народа, а тебя едва ли не боготворят.
– А Дольбрайн?
– Дольбрайн? А что Дольбрайн… Он в последнее время живет, словно не от мира сего. Твердит, что мечта о благе обернулась разрухой и неисчислимыми бедами. Подыскивает объяснения, почему именно императорская власть для Сасандры больше подходит, нежели народовластие. Приказал отстроить храм Триединого взамен разрушенного вместе с Верхним городом и мечтает помолиться там.
– То есть он не возражал?
Гуран отвел глаза:
– А кто в здравом уме и трезвой памяти возражал бы?
– Против императорской короны?
– Против женитьбы на тебе.
– Да?
Вельсгундец промолчал, глядя в стену.
Флана поднялась, подошла к окну. Во двор размеренно шаркал метлой мэтр Гольбрайн. Ученый, можно сказать, мировая величина, а посвятил себя поддержанию чистоты и порядка. Сказал, что больше некому. Раз дворники отправились строить светлое будущее, то профессорам только и остается, что взять метлы в руки. А наука подождет. Не так уж важна астрология для жизни города. Голодных она накормить не поможет, замерзших не обогреет и на городские стены не поднимется, чтобы отразить врага. Он наотрез отказывался составлять гороскопы, хотя его много раз просили. Министры уговаривали его посчитать благоприятное расположение звезд, чтобы заниматься торговлей, политикой, военным делом. А кое-кто приходил просить о личном гороскопе, сулил большие деньги, власть, почет и уважение. Гольбрайн смеялся в ответ и лишь покрепче сжимал черенок метлы сильными пальцами.
Лишь избранные знали, что по ночам он поднимается на площадку для наблюдения за светилами, наводил секстан на звезды Лумор и Го-Дарит, Рай-Шум и То-Хан, тщательно по таблицам сверял фазы Большой и Малой Лун. О результатах своей работы он не рассказывал никому, отмалчивался или отшучивался…
Значит и ей, Флане, не приходится ждать помощи и совета от астролога. Нужно решать самой.
– А скажи мне, Гуран, я имею право отказаться? Или…
– Пусть попробуют лишить тебя этого права! – Плечи вельсгундца напряглись. – Не для того мы провозглашали гражданские свободы и права человека.
– Понятно. Спасибо, Гуран. Я всегда верила в тебя.
– Так что передать Дольбрайну? – Молодой человек встал, поправил перевязь с мечом.
– Передай ему… И всем остальным «младоаксамалианцам»… Передай им, что я согласна.
– Согласна? – Глаза Гурана округлились.
– Да. Во имя процветания Аксамалы. Если мы боремся за нашу страну, то должны в чем-то себя ограничивать, смирять свои желания и соизмерять их с нуждами Аксамалы и новой возрожденной Сасандры. Я согласна. Тем более, мэтр Дольбрайн – мужчина интересный и не старый. Так ведь? – Она подмигнула.
