Марина Ефиминюк - Ловец Душ
– Наташа?
Я скорее увидела, как скривились пунцовые обветренные губы, нежели услышала его голос.
В душе шевельнулся странный холодок. Развернуть сопротивляющуюся лошадь у меня вышло быстрее, чем Давидыв кинулся ко мне. Я неслась по дороге туда, где должен был скрываться полог.
– Куда ты?! – звал меня Денис.
В мозгу уже стучала единственная мысль: это не он!
– Вегнись, Наташа!
Вернуться? С тобой что-то не так, Давидыв! Лучше я постою в безопасности и послежу, попытаюсь понять, отчего ты так изменился!
– Держи её! – последнее, что услышала я, когда пересекла полог.
Неожиданно всего в трех саженях от меня заметались люди. Они кричали, носились по тракту, суетились. Их было не меньше сотни, они выскочили как будто из-под снега. Им нужна была я. Внутри все сжалось от дурного предчувствия. Судьбу не обманешь, я хотела убежать, пока ещё не принесла бед людям, спасшим мне жизнь, но не успела. Я чувствовала себя абсолютно растерянной и как будто растерзанной, не понимая, как поступить дальше.
Давидыв медленно приближался к границе полога. Это был он – перепутать невозможно. Это были его ясные всепонимающие глаза. Сердце сжалось и рассыпалось тысячей мелких кусочков. Отделённые магической стеной, мы смотрели фактически друг на друга, только я видела его, а он пустоту. Между нами лежал всего один шаг, один аршин и огромная бесконечная пропасть, пересечь которую нам не было дано. Его взгляд, такой знакомый и такой чужой, обращённый в сторону пустоши, какой ему представлялась скрытая деревня, как будто выжигал на мне клеймо. Странно, но как-то незаметно, на короткое время, Денис смог проникнуть туда, куда я никого никогда не пускала, – в моё одиночество. И сделал меня слабой. Перед глазами вдруг все поплыло, я грубо вытерла рукавом тонкую солёную дорожку на щеке.
– Тебя, кажется, предали? – вдруг услышала я ироничный голос Степана.
Я резко обернулась. Мужчина стоял совсем близко, под ним танцевал, выпуская из ноздрей тонкие струйки пара, разгорячённый чёрный мерин. Лицо Тусанина без обычного презрительного выражения превратилось в сосредоточенную маску: губы сжаты, на щеках – лихорадочный румянец. Степан не отрывал взгляда от пришельцев, суетящихся рядом с занавесом.
– Почему ты так решил? – ответила я вопросом на вопрос.
– Это ведь он? Из-за него в тебя стреляли? – Он кивнул на Дениса, уже развернувшего лошадь и что-то объяснявшего наёмникам.
– В меня стреляли из-за моей глупости, – пожала я плечами.
– Ты считала его другом? Я криво усмехнулась:
– Не знаю... Считала, – призналась я, отчего мне стало ещё горше.
В это время на тракте появились две богатые кареты, к ним кинулось несколько солдат открыть дверцы и подать руку высокопоставленным господам. Сначала на свет божий появился Роман Менщиков в шикарной соболиной шубе, превращающей его в огромную меховую тушу с крохотной змеиной головкой. Из другой кареты вывалился Арсений. К моей вящей обиде, за пологом, наполненным жасминовыми ароматами, я так и не смогла почувствовать, увлекается ли он магическими подтяжками лица. Вслед им прибыло ещё несколько чёрных закрытых карет с решётками вместо окон, из них выскочили с десяток бейджанцев, некоторые лица мне были знакомы по последней встрече в таверне. Микаила с ними не было.
– Кто это? – тихо спросил Степан.
– Вон тех двух, в шикарных шубах, я тоже когда-то считала друзьями. – Я постаралась скрыть нотки горечи.
– Умеешь ты выбирать друзей, – осклабился он, – но вот их шубы мне нравятся.
– Не смешно.
Тем временем Арсений в расстёгнутой душегрейке, проваливаясь по колено в снег, нёсся к Денису. Тут случилось неслыханное событие: Давидыв величественно кивнул, протянул руку, и колдун, вытянув трубочкой мокрые губы, приложился к его запястью. От удивления я даже открыла рот. Потом Денис ткнул пальцем в нашу сторону и, подъехав поближе, стал раскланиваться с Романом.
Арсений же что-то кричал наёмникам, размахивал руками, а потом вдруг обдал нас пронзительным взглядом, как будто видел через магическую занавесь. Полог неожиданно качнулся. На нас налетел резкий порыв ветра, сугробы взлохматились снегом, ёлки пригнулись к земле. По зеленоватому кокону пронеслась мелкая рябь. Я судорожно схватилась за поводья, чтобы не вылететь из седла.
– Что они делают? – заорала я через завывание ветра и обернулась к побледневшему Степану.
– Пытаются разрушить полог! – отрезал он, развернул коня и кинулся к деревне. До меня донёсся его далёкий крик: – Скорее, надо их остановить!
Деревня, разбуженная странными колебаниями зеленого купола, взбудораженно высыпала на морозные снежные улицы. Мужчины в кое-как накинутых душегрейках, похмельные после вчерашних гуляний, спешно седлали коней и торопились к храму. Испуганные женщины мялись у ворот, старались удержать рвущихся на площадь ребятишек. Полог колыхался, ветер усиливался.
Откуда ж у Арсения такая силища, что он может посягнуть на магию Хранителей драконов? Каким же талисманом он пользуется, что его колдовской потенциал так возрос?
Степан кричал через метель и снежные порывы:
– Они нашли Иансу! В бой с неверными!
В один миг на площади перед храмом не осталось людей. На меня смотрели странные существа – полудемоны с горящими ненавистью змеиными глазами и чёрными раздвоенными жалами.
Под магическим куполом уже кружились драконы, готовые защищать своих хозяев. Рядом с ними мелькала чёрная точка с тонкими крыльями летучей мыши. Страх Божий вдруг сделал большой круг, спикировал камнем ко мне, пронёсся над головой и снова затерялся между длинными чешуйчатыми телами.
Хранители кинулись к пологу одновременно, в землю разом ударили подкованные копыта коней. Драконы устремились вверх, через занавес, к голубому настоящему небу. Я только почувствовала невыносимый жар, пронёсшийся надо мной, над каменным драконом, венчающим купол храма, и исчезнувший почти у края полога. Я спешила следом за разозлёнными уродцами, задыхаясь от снега, налипающего на лицо, и резкой боли во всем израненном теле. Хранители налетели на нападавших, словно стая воронья, подминая под себя всех, кто не успел спрятаться. Первым в снег втоптали Арсения, тот не смог понять, откуда нагрянула опасность. В небе бесчинствовали драконы, вырвавшиеся из многолетнего заточения Иансы и почувствовавшие вкус свободы. Лес вокруг вспыхнул, будто сухие прутики, снег темнел и плавился, обнажая чёрную землю, а лужи начинали закипать.
Все смешалось: кони, люди, Хранители с обнажёнными мечами. Время замедлилось и стало тягучим, как патока, и через страшную кровавую резню, беззвучную за магическим пологом, на меня смотрели ясные мудрые глаза. Я сделала единственный шаг, чтобы почувствовать запах льющейся крови, услышать металлические удары мечей, болезненные крики раненых, – чтобы задать один-единственный вопрос: «Почему?»
