Кирилл Еськов - Последний кольценосец
Задача Департамента состоит в том, чтобы «снабжать высшее руководство Республики точной, своевременной и объективной информацией о положении дел в стране и за ее пределами» (конец цитаты). Вполне очевидно, что объективен может быть только источник незаинтересованный и независимый, и потому ДСД — согласно закону — лишь собирает информацию, но не участвует в выработке политических и военных решений на ее основе и не несет ответственности за последствия таковых решений; это — измерительный прибор, которому категорически запрещено вмешиваться в изучаемый процесс. Такое разделение функций по-настоящему мудро. В противном случае разведка начинает либо угодничать перед властями (сообщая им лишь то, что те сами хотели бы услыхать), либо выходит из-под их контроля (и тогда начинаются такие прелести, как сбор компромата на собственных граждан, провокации или безответственные подрывные акции за рубежом; необходимость всего этого опять-таки обосновывают посредством тщательно отпрепарированной информации).
Так что с точки зрения закона все происходившее в тот летний вечер в одном неприметном особнячке, где встретились директор ДСД Альмандин, его первый вице-директор Джакузи, ведающий агентурной и оперативной работой внутри страны, и начальник штаба адмирала Карнеро флаг-капитан Макариони (преодолевшие ради такого случая извечную и общую для всех Миров неприязнь между «ищейками» и «солдафонами»), носило название вполне определенное, а именно: «государственная измена в форме заговора». Не то чтобы кто-то из них рвался к власти — вовсе нет: просто разведчики слишком хорошо предвидели, чем кончится для их маленькой процветающей страны поглощение ее жадным деспотичным Гондором, а потому никак не могли безропотно следовать в кильватере за жидко обделавшимся «высшим руководством»...
— Как здоровье вашего шефа, флаг-капитан?
— Вполне удовлетворительно. Стилет лишь задел легкое, а слухи о том, что адмирал едва ли не при смерти, распускаем мы сами. Его превосходительство не сомневается, что через пару недель будет на ногах и ничто не помешает ему лично возглавить операцию «Сирокко».
— А вот у нас скверные новости, флаг-капитан. Наши люди сообщают из Пеларгира, что Арагорн резко форсировал подготовку флота вторжения. По их оценкам, он будет полностью готов примерно через пять недель...
— Гром и черти!! Это же значит — одновременно с нами!..
— Именно так. Не мне вам объяснять, что в последние дни перед полным боевым развертыванием армия и флот абсолютно беспомощны — как омар во время линьки. Они готовятся в Пеларгире, мы — в Барангаре: идем фактически голова в голову, преимущество составит два-три дня, но кто из двух эти самые дни выиграет, тот и возьмет другого тепленьким в его родной гавани. Разница — что они готовятся к войне в открытую, а мы секретим все от собственного правительства и две трети сил тратим на маскировку и дезинформацию... Скажите, флаг-капитан, можете вы хоть на сколько-то ускорить подготовку в Барангаре?
— Только ценой уменьшения ее скрытности... Но теперь придется рискнуть — иного выхода нет. Значит, главное сейчас — как следует запудрить мозги Приморской, 12, но это уж, как я понимаю, по вашей части...
Когда моряк откланялся, шеф ДСД вопросительно взглянул на своего товарища. Разведчики составляли весьма забавную пару — тучный, будто бы засыпающий на ходу Альмандин, и сухой и стремительный как барракуда Джакузи; за годы совместной работы они научились понимать друг дружку не то что с полуслова — с полувзгляда.
— Ну?..
— Я тут поднял материалы по главарю гондорской резидентуры...
— Капитан тайной стражи Марандил, крыша — второй секретарь посольства.
— Он самый. Редкостная мразь, даже на их общем фоне... Интересно, они всех своих подонков сплавили на отхожий промысел к нам в Умбар?
— Не думаю. В Минас-Тирите эти ребята сейчас действуют точно так же, как здесь, — только что трупы потом кидают не в каналы, а в выгребные ямы... Ладно, не отвлекайся.
— Так вот, Марандил. Это, я вам доложу, такой букет добродетелей...
— И ты не иначе как решил его вербануть на каком-нибудь цветочке из этого букета...
— Не совсем так. На том, что относится к прошлому, его не возьмешь — Арагорн все грехи им списал. А вот настоящее... Он ведь, во-первых, вопиюще непрофессионален, а во вторых — совсем без стержня и держать удар категорически не умеет. Если он допустит крупную промашку, на которой его можно будет прижать, — дело в шляпе. И наша задача — помочь ему совершить такую промашку.
— Ну что ж, работай в этом направлении... А пока суть да дело — брось-ка им какую-нибудь кость, чтобы отвлечь внимание от Барангарской бухты. Отдай им, к примеру... да хоть все, что у нас есть по мордорской резидентуре!
— За каким чертом она им сейчас сдалась?
— Вообще-то ни за каким, но они, как ты верно заметил, вопиюще непрофессиональны. Рефлекс акулы — сперва глотают, а потом уже думают: а надо ли было?.. Так что они сейчас наверняка примутся с азартом потрошить никому уже не нужную мордорскую сеть, забыв обо всем на свете. Опять-таки — «жест доброй воли» с нашей стороны: это даст нам отсрочку, а ты тем временем готовь силок на Марандила.
...Пухлое досье ДСД на мордорскую резидентуру в Умбаре было в тот же вечер передано на Приморскую, 12, и вызвало там состояние, близкое к эйфории. А среди прочих наколок была в досье и такая: «Таверна „Морской конек“, одиннадцать утра нечетного вторника: взять бутыль текилы с резаным лимоном и сесть за столик в левом заднем углу зала».
ГЛАВА 41
Умбар, таверна «Морской конек».
3 июня 3019 года
Когда Тангорн толкнул слепленную — тяп-ляп — из корабельной обшивки входную дверь и начал спускаться по осклизлым ступенькам в общий зал, пропитанный неистребимыми запахами прогорклого чада, застоявшегося пота и блевотины, было без нескольких минут одиннадцать. Народу по раннему часу было немного, но часть уже на развезях. В углу парочка халдеев вяло мутузила хнычущего оборванца: видать, пытался улизнуть не заплатив, а может, чего стянул по мелочи; на потасовку никто не обращал внимания — чувствовалось, что тут такие эстрадные номера просто входят в стоимость обслуживания. В общем, «Морской конек» был тем еще заведеньицем...
На барона никто не косился — выбранный им на сегодня прикид фартового парня был безупречен; четверо резавшихся в кости поморников с немыслимых размеров золотыми перстнями на татуированных лапах явно попытались оценить на глаз Тангорново положение в иерархии криминального мира, но, похоже, разошлись во мнениях и вернулись к прерванной игре. Тангорн меж тем небрежно облокотился о стойку и оглядел зал, шикарно перебрасывая языком из одного утла рта в другой сандаловую зубочистку размером чуть не в галерное весло. Не то чтоб он надеялся понять, кто тут осуществляет контрнаблюдение (благо достаточно для того уважал мордорских коллег), но все-таки... У стойки потягивали ром двое морячков, судя по одежде и говору — анфаласцы, один постарше, другой совсем еще пацан. «Откуда приплыли, парни?» — дружелюбно полюбопытствовал барон. Старший, естественно, глянул на сухопутную крысу как на пустое место и до ответа не снизошел; младший, однако, не удержал морского фасона и выдал-таки сакраментальное: «Плавают рыбы и дерьмо, а моряки ходят.» Эти, похоже, были настоящие...
