Ольга Смайлер - Тростниковая птичка
— Мальчики, вы собираетесь завести собачку? — осторожно уточнила я.
— С чего ты это взяла? — удивился Петер, оборачиваясь ко мне, и, неожиданно заливаясь краской.
— Ну Мист, ну зараза, — Пауль, кинувший на меня взгляд в зеркало заднего вида тоже пылал ушами, — Соня, отдай журнальчик Петеру, там нет ничего интересного.
А я вспомнила, где именно мне на глаза попадалась надпись "Галапет", выполненная характерным шрифтом. Конечно же тайная заначка кузена Майкла!
— Ни за что, — заявила я парням, — я его еще даже не изучила.
Наверное, прежняя я тут же бы отдала журнал Петьке, и еще долго бы хотела провалиться под землю от смущения. Но та, прежняя я осталась на пороге спальни в доме Сая, а я нынешняя смело раскрыла журнал на центральном развороте.
— Ну ничего себе! Им же так неудобно! — вырвалось у меня и я подняла глаза на парней, которые демонстративно разглядывали дорогу, — Как я понимаю, если мне потребуется консультация на тему "как такое можно повторить", то к вам обращаться бессмысленно?
Братья в ответ промолчали. d> И я углубилась в рассматривание картинок и чтение изредка попадающегося скудного текста. Когда академический интерес стал опасно меняться на совсем другие чувства, я откинула журнал в сторону.
— Ну вы, парни, блин, даете. Я, наверное, все же прилягу — выспаться ночью мне так и не удалось.
— Плед с подушкой лежат где-то рядом с тобой, на заднем сиденье, — донеслось от них
Я вздохнула, нашарила сверток и потянула его к себе, когда из под него с тихим шорохом выскользнул большой, плотный и несомненно бумажный конверт из антикварных вещиц, что так распространены на Кериме. Я торопливо подняла его.
— Тут у вас что-то упало, — сообщила я парням, демонстрируя конверт в зеркало заднего вида, — уж простите, в этот раз открывать побоюсь. Куда положить?
— Да куда хочешь, — отозвался Петька, — Это твой передал. Велел отдать, когда браслет расстегнется.
— Петер, как ты мог нарушить последнюю просьбу? — патетически воскликнул Пашка.
— Да я-то причем? — сделал честные глаза Петька, — Она же сама конверт нашла. Ушлая нынче молодежь пошла, зазеваешься — портки снимут, и не заметишь, а тут какой-то конверт.
Я только вздохнула.
Плотный картон клапана поддавался плохо, я сосредоточенно сопела, отвоевывая у него миллиметр за миллиметром, пока наконец не победила. Из открытого конверта на заднее сиденье выпала стопка бумаг и тяжелый бархатный мешочек. В мешочке оказалась очень необычная подвеска — сделанная из тонкой проволоки ажурная клетка, украшенная листьями, в которой были сломаны несколько прутьев. Я узнала руку мастера и грустно улыбнулась, понимая, что Сай тогда, на Ак-Тепе заказывал подарок для меня. Мешочек под пальцами зашуршал, и я выудила из него коротенькую записку. Я разгладила узкую полоску бумаги, разглядывая бисерный почерк Сая. "Прости, так было надо. Теперь ты свободна. Я люблю тебя больше жизни" Пальцы пришлось сжать в кулаки, а на кулаки сесть сверху, потому что бумажку хотелось помять, изорвать и выкинуть. И я бы так и сделала, не будь там слов, которых я так и не услышала от Сая за все время нашей недолгой семейной жизни. Слова же, которые я слышала под садхом или в полусне в палатке, казались поутру лишь плодом разыгравшегося воображения, и я не знала, было это на самом деле. Бумаги лежали веером: документ о заключении брака, какие-то схемы, планы, и нежно-лиловый с золотой голографической наклейкой лист с надписью "Завещание".
— Ничего не понимаю, — пожаловалась я парням, — зачем надо было писать завещание сейчас? Я не собираюсь возвращаться на Кериму. Да и оставить все жене и детям, когда они у него будут, будет гораздо правильней. Хотя, конечно, он тогда просто завещание изменит. Но это какой-то бред?
— Так значит он тебе ничего не сказал? — развернулся ко мне Петька.
— Что не сказал? — уточнила я, чувствуя, как во мне начинает просыпаться смутное беспокойство.
— Что произойдет после того, как ты улетишь?
— Сай сказал, что браслет расстегнется, — растерялась я, — и я буду свободной.
— В некотором смысле так оно и будет, — кивнул Петер.
— Что ты морочишь девочке голову, — возмутился Пауль, — взялся говорить, так нечего кота за я… за хвост тянуть! Вдовой ты будешь, Сонечка, вдовой.
— Как вдовой? — ахнула я, — А разве у мужчин браслет не расстегивается?
— Расстегивается, если жена умирает. А ты у нас, Сонечка, живее всех живых, и даст бог так дальше и будет, иначе с нас с Пашкой шкуру с живых спустят — сначала отец, потом твои тетушки.
— Вы меня разыгрываете, не может такого быть! — я отказывалась верить тому, что услышала.
— К сожалению, нет, — отозвался Петер, — нас вчера друзья твоего мужа на эту тему просветили. Наверное, надеялись, что мы как-нибудь сможем вложить тебе это в голову, раз Сайгон взял с них слово, что они будут молчать.
— Это Керима, детка, — включился в разговор Пауль, — неудачник, который не сумел удержать жену — должен умереть. Выбор женщины!
Сознание, как это обычно и бывает при плохих новостях, уцепилось за знакомое словосочетание. "Выбор женщины, выбор женщины", — крутилось у меня в голове, и тут я вспомнила, когда впервые услышала про этот проклятый выбор. Ночью после свадьбы, когда Сай баюкал меня в объятьях и рассказывал про браслеты. Нет, он не врал, он вообще ни разу не соврал мне, он просто недоговаривал! И тут я поняла, что я злюсь. Вернее не так. Меня накрыло холодным, яростным бешенством. Все время, что мы провели рядом, все это крастовое время мы, отчаянно нуждаясь друг в друге, старались держать дистанцию, недоговаривая, умалчивая, уходя от темы. Мы даже ни разу толком не поговорили. И только случай и добрая воля братьев Хольм позволила мне узнать о том, что мой любимый человек собирается красиво умереть во имя нашей же с ним любви.
— Ну-ка, Паш, пусти меня за руль, — рявкнула я на Пауля и полезла к креслу пилота, на ходу выуживая из кармана штанов родной, подаренный родителями бук.
— Петька, делай, что хочешь, но мне нужен выход на межгалактическую связь, — сунула я бук второму баронскому сыну, — мне вот с этим абонентом очень поговорить надо. На громкую связь поставь!
Заняв кресло, и пристегнувшись я с усмешкой услышала, как братья защелкали замками ремней безопасности. Те пару раз, что я сидела за рулем флайбуса во время наших встреч на каникулах, запомнились им надолго.
— Ну что, смертнички, — хмыкнула я, перепрограммируя маршрут на навигаторе, — Покувыркаемся? Сейчас я всем там покажу, что такое "выбор женщины"!
Флайбус завершал резкий поворот, когда на буке запиликал сигнал ожидания соединения.
