Александр Авраменко - Стая
— Во имя Империи!
Сразу отлегает на душе — это резерв и Яяри. Всё. Конец. Теперь остаётся только добить противника. Меня незаметно оттесняют от схватки, кипящей внизу и на стене. Впрочем, на той уже всё. Все, кто умудрился забраться, убиты, и их кровь течёт по камням и падает вниз ручейками. Убитых много. Перегибаюсь вниз — там кипит свалка. При кажущемся внешне беспорядке солдаты работают очень чётко. Взводные каре рассекают клубящуюся толпу, и винтовки со штыками куда удобнее мечей и сабель. Тем более, что бойцы страхуют друг друга. И пока один отвлекает пирата, второй коротким метким ударом прекращает никчёмную жизнь негодяя. Время от времени рвутся гранаты, которые кидают специально выделенные солдаты в организующиеся сами собой группы пиратов. Рискованное дело, конечно — можно попасть под свои же осколки, но, как я понимаю, это безосколочные наступательные боеприпасы. Так что, несмотря на риск, взрывы и выстрелы сливаются в жуткую какафонию. Ага! Вот он, неуловимый неопытным взглядом миг перелома! Пираты дрогнули, наконец, пытаются прорваться прочь, от города, и бойцы расступаются, выпуская их на волю. Пусть бегут. Меткие удары штыков всё-равно положат почти всех, кто пытается проскочить между взводных коробок, а кто уцелел… Они ещё не слышат, но мне со стены видно, как из-за тех же самых холмов, откуда пираты устремились к городу, вырывается моя конница… Сверкание клинков, истошные вопли умирающих, кровь, катящиеся по земле головы, руки, которыми пытаются инстинктивно прикрыться от удара, разваливающиеся надвое тела… Их рубят в куски. Без всякой пощады, без жалости. Слишком много за спинами пиратов. Ну? Всё. Поле перед стеной покрыто сплошным слоем тел в несколько слоёв. Солдаты проверяют убитых, время от времени добивая тяжелораненых и сгоняя тех, кто ещё может двигаться в кучу. Не нам же хоронить мертвецов? Впрочем, закапывать их в землю никто не собирается. Просто свалят на возы и сбросят в море. Империи нужна рыба. Так что покойники сделают хоть раз в жизни доброе дело — накормят собой морскую живность, повышая урожайность морских угодий… Скрип ворот, которые распахивают настежь, я выхожу за стены. Резкий запах сгоревшего пироксилина и химикалий пополам с кровью вяжет ноздри. Да… Куски разорванных разрывами тел, зияющие дыры в них, проделанные жуткими пулями крупного калибра, рассечённые на части, отрубленные конечности, и всюду кровь, быстро густеющая на воздухе и становящаяся тёмной. Ещё темно, поэтому она кажется такой же чёрной, как души тех, кто сейчас лежит бесформенной тушей. Впрочем, мертвецам повезло куда больше, чем тем, кто уцелел. Это я могу гарантировать. Без всяких сомнений. Живых ждёт суд. Скорый и правый. По всем законам Фиори. А это… Гхм… Расчленение, колесование, потрошение, костры и котлы… свидетелей и очевидцев больше, чем достаточно… И — сколько ещё предстоит сделать… Просто страшно становится… Несколько мгновений смотрю прямо перед собой, не понимая того, что происходит Кто это? Яяри? А где она, кстати?! Демоны Тьмы! Где моя аури?! Мгновенно всё лишнее и ненужное вылетает из головы, и я, в очередной раз обернувшись по сторонам, дико кричу:
— Яяри!!!
Где моя жена?! Куда делась та, что дороже чем жизнь?! Меня трогают за плечо, я рефлекторно разворачиваюсь, хватаясь за рукоятку своего офицерского меча, но передо мной возникает совершенно незнакомое лицо, и я тяну своё оружие…
— Ваша светлость, ваша супруга ожидает вас дома.
Тьма, застилающая мне глаза, рассеивается, и я узнаю одного из слуг. Мать… Кое-как делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться, потом негромко говорю:
— Её светлость — дома?
Мужчина склоняет голову в поклоне.
— Да, ваша светлость. Ваша супруга вернулась полчаса назад и просила вас срочно приехать. Какие то крайне важные известия, касающиеся вас лично.
…Что случилось? Её… Ранили?! Да нет, тогда бы слуга не был так спокоен. Вот же, как не вовремя…
— Командир…
Снова голос из-за спины, но этот бас мне знаком, это Рорг.
— Что?
Не поворачиваясь, потому что не отпускаю взглядом глаза слуги, спрашиваю я.
— Взгляни.
Поворачиваю голову, и замираю — там, вдали, где должны стоять пиратские корабли, дожидающиеся своих хозяев, зарево. Громадное, отбрасывающие причудливые тени на низкие облака. И время от времени я вижу короткие вспышки, словно не пушки стреляют, а бушует буря. Но ветра практически нет, точнее, вообще нет. Воздух недвижим…
…Я вхожу в зал дома. Слуги уже столпились, жадно ожидая новостей.
— Враг разбит и уничтожен. Послезавтра — казнь уцелевших.
Я не обманываю ожидание людей, и вижу облегчение на их лицах.
— Где Её Светлость?
— В ваших покоях, Ваша Светлость…
Щебечет одна из служанок. Широким быстрым шагом взлетаю по лестнице, открываю дверь в наши покои. Возле камина, тлеющего багровыми углями, на скамеечке сидит небольшая фигурка моей второй половины.
— Что случилось, из-за чего ты выдернула меня с поля боя?
Я, мягко говоря, сейчас зол. Не оборачиваясь, Яяри поднимает руку, вяло приветствуя меня:
— Там всё-равно больше нечего делать. Пираты уничтожены. Остальное доделают и без нас.
Успокаиваюсь. Аури права. Не вникать же мне во все мелочи? Это, действительно, недоверие к окружающим меня людям. А жена так же тихо продолжает:
— Завтра тебе всё доложат. Не волнуйся.
Уже совсем другим голосом я повторяю:
— Так что случилось? Это срочно? И так важно?
Девушка упадшим, почти безжизненным голосом отвечает:
— Я беременна… — Что?!
Глава 23
— Э-это как?!
От волнения я даже начал заикаться. Аури подняла заплаканные глаза:
— Так! Сама не знаю! Но вот — у меня будет ребёнок! От тебя! И что мне теперь делать?!
Пытаюсь прийти в себя, поэтому переспрашиваю:
— Ты хотела сказать, что нам делать?
— Причём тут нам? Мне!
— Как это мне?! А меня, по твоему, это не касается?!
Она хлопает своими ресницами, длиной в половину пальца:
— А ты причём? Разве ребёнок это не забота матери?!
Тут мне снова приходится удивиться:
— Постой-постой, дорогая моя! А что, у вас отец не при чём?
Она вдруг начинает рыдать ещё больше:
— Причём тут отец, скажи?! Ваше дело сделать ребёнка! А наше, женское, всё остальное! Выносить, родить, выкормить, воспитать! Вы, папаши, своих детей в первый раз в пять лет видите, когда приходит время ориентации!
…Бред какой-то. Полное сумасшествие! Я подхожу к ней ближе, опускаюсь на колени и прижимаюсь ухом к тёплому животику. Слёзы почти мгновенно высыхают:
