Ольга Куно - В полушаге от любви
Тем не менее сперва мне везло. Манёвр с туфлей сработал, и Норрей потихоньку удалялся от меня всё дальше. Я позволила себе дышать чуть глубже. И чуть-чуть расслабила руку, в которой до сих пор инстинктивно сжимала ключи. Я совсем успела о них забыть. Теперь связка с громким звяканьем упала на пол. Не дожидаясь, пока преследователь сделает правильные выводы, я с силой толкнула его — от неожиданности он потерял равновесие — и бросилась бежать обратно. Шансов победить Норрея в поединке у меня в любом случае не было. Я помчалась обратно к свету и в скором времени услышала позади звуки погони. Оставалась лишь одна надежда: что за камерами всё-таки скрывается второй выход.
Надежда не оправдалась. Коридор не выводил из здания. Он просто спускался в тюрьму. Пробежав мимо камер до самого конца, я упёрлась руками в стену. И в отчаянии обернулась навстречу Норрею. Тот приближался неспешной, развязной походкой, отлично зная, что мне некуда деться.
Я снова вжалась в стену. И приготовилась хотя бы попытаться перехватить и удержать его руку, которую он уже занёс, чтобы нанести удар кинжала. Всё-таки Норрей долго сидел в тюрьме, пусть и неплохо всё это время питался. Такой образ жизни должен был его ослабить. Но стоило мне вскинуть руки, как молодой человек пошатнулся и, захрипев, рухнул на пол.
Эстли резким движением выдернул свою шпагу.
— Не ранены? — Убрав оружие в ножны, он схватил меня за плечи.
Я молча качнула головой. Руки и ноги тряслись, сердце колотилось, и говорить я пока была неспособна.
Убедившись в том, что со мной — в физическом плане — действительно всё в порядке, Эстли отступил и вдруг заорал.
— Какого чёрта вы сунулись в этот тоннель?! Вам что, заняться было больше нечем? Приключений захотелось? Почему, дьявол вас побери, вы не можете пройти по дому без того, чтобы притянуть к себе все скрывающиеся в нём опасности?
От его крика я поначалу слегка опешила. Зато обида на несправедливые упрёки быстро вернула мне дар речи.
— Откуда мне было знать, что проход в тоннель закроется, и я останусь внутри? — Я понимала, что оправдываюсь, и это злило ещё сильнее. — Я узнала от горничной, что возле лестницы раздавались странные звуки, и хотела всего-навсего взглянуть на то место. И ничего больше!
— И, надо полагать, сила взгляда перенесла вас сюда?
Мои оправдания явно не произвели на графа ни малейшего впечатления.
— Почти, — огрызнулась я. — Проход открылся случайно. Я не успела глазом моргнуть, а он закрылся, замуровав меня внутри.
— И внутри вы тоже оказались совершенно случайно, — едко и до обидного зло произнёс Эстли. — Когда горничная призналась мне, что рассказала вам эту историю, я сразу понял, что именно так всё и закончится! Какого чёрта вы вообще потащились к той лестнице? Почему не пошли сразу ко мне?
— Говорю же вам: я хотела только посмотреть! — От обиды я тоже перешла на крик. — Я собиралась после этого вас позвать!
— А должны были позвать сразу! — рявкнул он. — Это моё расследование!
— И моё тоже! Или вы забыли, для чего меня сюда отправили?
Пропади оно пропадом, это расследование. Чтобы я ещё хоть раз пошла на поводу у призраков, интересующихся своими старыми знакомыми! Но не дать отпор Эстли сейчас, когда он разговаривал таким тоном, я просто не могла.
— Отлично помню, — более спокойно подтвердил граф. — Вас сюда отправили затем, чтобы вы поговорили с призраком барона. Вы это сделали? Сделали. Вот сидели бы теперь перед зеркалом и готовились к обеду!
Последнее предложение он прокричал так громко, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки.
Видимо, всё-таки не лопнули. Поскольку я услышала топот ног, и вскоре увидела в свете факела нескольких слуг.
— Что-то случилось? — крикнул на ходу тот, что прибыл в особняк вместе с графом.
— Нет. Уже нет, — отозвался Эстли, вынужденно успокаиваясь.
Слуга опустился на корточки рядом с покойником.
— Вы знаете, кто это? — спросил у меня граф.
— Знаю. Но не скажу, — мстительно буркнула я.
— Почему? — Он подозрительно прищурился.
— Ну это же ваше расследование! Вот сами и разбирайтесь. А я не буду путаться у вас под ногами.
Эстли закатил глаза и прорычал что-то неразборчивое, будто именно он и являлся обнаружившимся в темнице маньяком.
— Это Норрей Грондеж, брат Йоланды и Аделяра, — пошла на попятный я.
Такой факт определённо оказался для Эстли новостью.
— Расскажите-ка поподробней, — предложил он.
— При условии, что вы возьмёте меня под руку и наконец-то выведете отсюда, — потребовала я. — Хотя, говоря откровенно, я думаю, что обо всём этом лучше меня расскажет кое-кто другой.
— Когда я узнал, что Норрея обвиняют в поклонении Орэнду, страшно за него перепугался.
Голос призрака звучал печально. Казалось, что со времени нашего первого разговора барон постарел лет на десять, как будто привидения могут стареть. Плечи, в прошлый раз гордо расправленные, поникли, глаза смотрели тоскливо, а на лице словно прибавилось морщин.
Я повторила слова барона для всех собравшихся. В комнате, кроме нас с привидением, находились Кэмерон Эстли, Йоланда, Рикардо, Аделяр и кузина покойного. Остальных посвящать в подробности произошедшего сочли нецелесообразным.
— Я ни на секунду не усомнился в искренности слов своего сына, — говорил призрак, глядя в стену. — Норрей утверждал, что невиновен, и я верил ему безоговорочно. Я сильно испугался. Быстро стало ясно, что храмовники намерены взяться за него всерьёз. Тогда я спрятал Норрея на тюремном этаже, которым давно никто не пользовался, и устроил так, чтобы все подумали, будто он погиб при попытке побега. Тогда мне и в голову не приходило запирать его. Он просто прятался внизу, и я обеспечил его всем необходимым. Я собирался дождаться, пока страсти поутихнут, а потом переправить его за границу. Впутывать в эту историю остальных своих детей я не хотел, поэтому ни о чём им не рассказал. О Норрее знали лишь двое самых преданных слуг.
— Двое? — от неожиданности переспросила я.
— Двое, — мрачно подтвердил барон. — Кухарка и один лакей. Только однажды он долго не возвращался. А потом я нашёл его на тюремном этаже. Мёртвым. Не знаю, что тогда произошло. Мне так и не удалось добиться от Норрея правды. То ли лакей что-то знал, то ли Норрей просто счёл нужным принести жертву своему богу… — Барон замолчал и выглядел теперь совсем жалко. Я не решилась его торопить. Дождалась, пока он продолжит сам. — После того случая я понял, что обвинения не были ложными. Сдать своего сына властям я всё равно не смог. Возможно, это самый страшный грех в моей жизни. Самое большое пятно. Так или иначе… Единственное, на что у меня хватило душевных сил — это изолировать его от общества, чтобы он не смог и далее совершать убийства. В течение пяти лет он оставался заперт на подземном этаже моего дома. Я позаботился о том, чтобы никто даже случайно не мог его отыскать. — Он снова немного помолчал, после чего перешёл к самым последним событиям. — Перед смертью моя верная служанка поделилась тайной со своей дочерью. Норрею не составило труда заморочить девчонке голову. Он сыграл на том, что она была не слишком привлекательна и одинока. И эта дурочка выпустила его на свободу. А он оказался достаточно умён, чтобы сдержаться и воспользоваться свободой не сразу. Когда я понял, что у него на уме, нашёл единственный способ воздействовать на своих домашних, какой оставался в моём распоряжении. Я стал навещать их по ночам, в особенности Йоланду. Надеялся, что, испугавшись, они решат покинуть этот дом. Я полагал, что Норрей не решится следовать за ними, поскольку над ним по-прежнему висит смертный приговор. Возможно, я ошибался, но это представлялось мне единственным шансом. — Он посмотрел мне прямо в глаза. — Передайте моим детям, что я сожалею.
