Братья крови - Русанов Владислав Адольфович
Все испортил Збышек. Не успел я с крадущегося шага перейти на стремительный бег, как грянул выстрел. Лесник окутался дымом. Пронзительно, как раненый заяц, ойкнул один из разбойников.
Чертыхнувшись, я прянул вперед.
Выпад в кварту!
Косой удар в висок изумленно выпучившемуся человеку.
Сверху вниз в высоком прыжке.
Правее меня фон Раабе окутался шелестящей сталью и брызгами крови. Он размахивал мечом, напоминая ветряк, а враги вокруг валились, как колосья на покосе.
Они опомнились довольно быстро – видимо, не простые солдаты-мародеры были, а обученные убийцы, промышлявшие этим ремеслом много лет. Но в темноте против вампиров у них не оставалось даже призрачной надежды на успех.
Еще одному я располосовал живот. Пригнувшись, нырнул под кистень, подрезал сухожилия под коленками второго. Ткнул снизу в челюсть третьего. Острие клинка прошло сквозь язык и нёбо, доставая мозг. Хотя вряд ли мозги у него были, иначе не связался бы с нами.
И все-таки один из них успел поднять рушницу, целясь в меня.
Грохот выстрела.
Синеватое марево вырвалось из плюнувшего дымом ствола.
Серебряная дробь!
Я с легкостью уклонился, одновременно высвобождая застрявший клинок, но тут между мной и стрелком промелькнула тень. Послышался жалобный вскрик. Тело в облезлом кожухе упало к моим ногам.
Достав человека с рушницей длинным прыжком, я оглушил его эфесом. Признаюсь честно, после хорошей драки я всегда испытываю чувство голода. Но в ту ночь я так и не смог заставить себя прикоснуться клыками к грязному, засаленному, давно не бритому горлу. Пришлось убить его, свернув шею.
– Ишь, какие мы брезгливые, – насмешливо проговорил фон Раабе, вытирая меч о драный кунтуш одного из убитых. – Сам не гам и другому не дам?
– Ну, извини, – улыбнулся я. – Не знал, пан Ладвиг, что ты такой дрянью питаешься.
– Ты пойди, посмотри на проводника нашего. Живой ли?
Я обернулся. Так вот кто пытался спасти меня от выстрела. Глупец. Не с его силой и скоростью вмешиваться в бой, который ведут кровные братья. Только зря пострадал. Я покачал головой, тут же устыдившись своих мыслей. Двигал-то Збышеком благородный порыв. Хоть из черни, а человек неплохой. Был.
Но я поторопился с выводами. Лесник дышал. Мучительная гримаса исказила его лицо. Ладонью он зажимал простреленную грудь. Пальцы блестели от крови, казавшейся в отсветах пожарища черной.
– Живы, пан? – прошептал он, когда я склонился над ним. – Вот и славно. Теперь и помирать не страшно.
– Зря ты в бой полез… – нахмурился я.
– Как же зря? Не зря, если добрым панам помог этих лайдаков перебить.
– Паны тебе благодарны, – я слегка склонил голову. Даже шляхтичу не зазорно поклониться простолюдину, если тот проявил геройство, пусть и бесполезное. – Покойся с миром.
– Погоди, Анджей, – дернул меня за рукав фон Раабе. Он отвел меня в сторону, заговорщицки косясь на Збышека. – Есть одно верное средство, чтобы он выздоровел.
– И какое же?
– Дай ему напиться своей крови.
– Да зачем мне это?
– Тебе давно нужен слуга крови, Анджей. А где ты еще такого найдешь, чтобы под пули за тебя полез?
– Обходился без слуги и еще обойдусь… – сопротивлялся я.
– Не дури. Слушай меня, старого кровососа. Чего-чего, а в душах читать я научился. Вам судьбой предсказано быть вместе.
– Так уж и судьбой…
– Ну не судьбой, так я тебе предсказываю. Давай, Анджей. Дай ему напиться. Добрый паренек. Он пригодится тебе живым, а мертвым уж точно никому не пригодится.
И он снова подошел к умирающему, волоча меня за собой.
– Жить хочешь?
– Хочу, – прошептал тот побелевшими от кровопотери губами.
– Служить согласен пану Анджею Михалу Грабовскому, если выживешь?
– До последней капли крови, панове. Клянусь.
– Давай, Анджей. Теперь дело за тобой.
И я, склонившись над Збышеком, прокусил себе запястье, позволив тонкой струйкой крови пролиться ему в полуоткрытый от боли рот.
Глава восьмая
Меч Александра
Я скользящим шагом двигался вдоль высоченных заборов – кирпичных, бетонных, из дикого камня, увенчанных колючей проволокой, заостренными коваными зубцами, снабженных по углам мощными прожекторами. Любой из них я мог бы перемахнуть одним прыжком, без касания, но для людей они представляли непреодолимое препятствие. Как замковые стены в годы моей юности. Тут же торчали стволики молодых деревьев, укутанные рогожей, присыпанные снегом у корней. Чистота, благолепие и красота. Обиталище богатых и знаменитых россиян. Политиков и бизнесменов, артистов и поп-певцов, модельеров и скандальных журналистов.
Вот и кованые ворота господина Пешкова. Рядом возвышалась кирпичная будка, служившая караулкой для охранников. Я бросил взгляд на вышку, органично вписанную в архитектурный ансамбль и даже стилизованную под средневековую башенку. Пусто.
Что могло заставить наемных воинов, какими я считал охранников, покинуть пост?
Втянув ноздрями стылый воздух, я нашел ответ. Мороз. Не меньше двадцати градусов. Кому охота торчать на вышке, где тебя обдувают семь ветров? Наверняка он отправился к своим товарищам в караулку. Сидит, пьет чай или кофе – вряд ли люди на таком жалованье, как у Пешкова, позволят себе что-либо более крепкое на службе. Что ж… Тем лучше для меня. А может, и для них. Не придется никого убивать.
Я прошелся вдоль ворот, прикидывая, где ловчее их перепрыгнуть, чтобы не наследить. Приборы наблюдения меня не уловят, но вот снег может предательски сохранить отпечатки ног.
Полковник Спицын остался в автомобиле в паре километров от поселка. Чтобы не привлекать лишнего внимания. А мне, когда добыча окажется в руках, ничего не стоит добежать до него.
Мое внимание привлекла слегка приоткрытая дверь домика сторожей. Ну не вязалась она никак с мыслями, крутившимися в голове несколько мгновений назад. Зачем на морозе выстуживать помещение? Сидите, пяльтесь в экраны системы наблюдения, а двери-то зачем открывать? Чтобы сигаретный дым вытягивало? Ни за что не поверю, что им пожадничали на вытяжку. Или просто-напросто стало жарко. Ну натопили ребята слишком сильно, не рассчитали немного. Решили быстренько сквозняк устроить…
А ну-ка, о чем они говорят? Бдительно ли несут охрану?
Я подкрался так, что ни одна снежинка не скрипнула под туфлями.
Прислушался.
Тишина.
Гробовая, мертвая тишина, не будь я нежитью…
Да чтобы здоровые, не старые еще мужики сидели, набрав воды в рот, и даже словечком не обмолвились бы, не говоря уже о сальных шутках?
Безмолвие казалось неестественным, неправильным.
Двигаясь плавно, очень осторожно я заглянул внутрь.
Охранники сидели спиной ко мне и тупо пялились в экран, по которому бежали волнистые серые полосы. Напряженные бритые затылки, неподвижные спины и широченные плечи. Витёк, скорее всего, еще не отошел после моей «ласки», но Валентин Валентинович нанял на его место достойную замену. Сомневаюсь, что двое этих ребят могли вместе втиснуться на заднее сиденье автомобиля.
Но сейчас они не шевелились. Не поднимался парок над оставленной на столе кружкой. Прогорела до фильтра сигарета на краю пепельницы.
Когда я потянул двери, петли не скрипнули.
Более внимательный осмотр охранников только подтвердил первоначальное предположение. Они находились в каком-то трансе. Или подверглись воздействию наркотика необычного действия. Или отравлены новым газом, который разработали спецслужбы нарочно для нейтрализации сторожевых постов. Но я не тешил себя иллюзиями. Скорее всего, это магия. Если бы мой дар проявлялся сильнее, чем обычное сопротивление ментальному воздействию, я наверняка смог бы различить легкие следы ауры чародейского прикосновения. И почему-то я готов был ставить тельца против яйца, что магия эта принадлежит кровным братьям.
Неужели загадочные соперники по поискам снова опережают нас на один шаг?