Первая белая книга "На пути в неизвестность" (СИ) - Хэмфри Вернер

План казался ему просто безупречным. Боявшиеся Сольвани бандиты служили ему, надеясь на звонкую монету, падающую к их ногам с его стола. Отморозки и головорезы грабили всех, о ком смогли узнавать его оплаченные серебром глаза и уши, разбросанные по всему городу. Но вся тонкость плана была в том, что его ребята грабили и убивали уже за пределами города, оставаясь все время не пойманными. Так денег начало становиться все больше и Сольвани, за каждую серебряную монету, становился все ближе к желанной переписке, узнавая все больше о тех, кто же отвечает за сохранность и отправку писем.

Звонкая монета решала в этом городе абсолютно все, здесь не было ни преданности, ни веры, одна сплошная жадность и глупость, с которой все охотно предавали своих хозяев, за столь ничтожные суммы, что становилось даже смешно. Сольвани, по сути, не разу за целый год не прибегнул к своим магическим уловкам и заклинаниям, просто исправно платя всем и вся, скупясь и не скупясь одновременно. Теперь он знал, о чем пишут торговцы, кузнецы и пекари, ремесленники всех мастей и даже командиры стражи. Знал, о чем признаются гулящие дамы из богатых семей, таким же богатым, но только уже женатым дворянам. Узнавал об убийствах и потехах, о которых и подумать не мог, ведь для него даже мысли о сладких утехах с мертвыми были омерзительны и совершенно не интересны. Заново открытый им мир был гораздо ужаснее, нежели тот, в котором он постоянно теперь находился. Его манило и тянуло к себе, больше, чем, нежная теплая кожа ученика Мона, пропитанная соком молодости, сладкое и такое желанное слово «Шантаж». Читая очередное письмо, он смеялся и дрожал от возбуждения, повторяя заветное слово про себя снова и снова, представляя, как уличенные в убийствах или хищении городской казны дворяне облизывают ему сапоги, но даже этого теперь ему казалось мало. Ведь замок герцога все продолжал стоять неприступной стеной в стороне, от сплетен, интриг, убийств и изнасилований. Ему так и не удалось перехватить оттуда ни одного письма, а это очень раздражало и заставляло искать новые способы для достижения заветной цели. Сольвани решил, раз он не может ничего узнать о герцоге, то непременно постарается разузнать все о епископе. Уж этот старый плут, которому принадлежали все пахотные земли за городом, точно должен был знать обо всем происходящем в городе, не хуже тайного совета и самого герцога.

Монахов, что служили при церкви нельзя было купить, как всех предыдущих посыльных, помощников и помощниц. Эти фанатично настроенные асторийцы, все дни напролет проводили в молитвах, изредка выполняя поручения за пределами храма, проводя почти все свое время внутри церкви.

Но случай обязательно должен был подвернуться, ведь тайна, которую знают двое, рано или поздно, будет рассказана. Так Сольвани узнал о странствующих рыцарях церковниках, они в окружении своих помощников и оруженосцев преодолевали огромные расстояния из одного города в другой и только теперь становилось понятно на какие деньги им удавалось это делать.

Самую тайную корреспонденцию приносили в церковь, откуда она попадала в руки епископа или его помощников, сортировалась несколько дней, после чего, один из рыцарей в сопровождении своей охраны, отправлялся в нужный город чтобы передать в местную церковь, а уже оттуда конечному получателю тайного письма. Вот во время этих бесконечных странствий и нужно было перехватывать письма, надеясь, что одним из них обязательно окажется и записи герцога. Но эта работа была очень деликатной и подпускать кого попало к ней было бы большой ошибкой. Поэтому этим решил заняться сам Сольвани, оставляя вместо себя своего помощника и ученика Мона, с легкостью выдававшего себя за мастера иллюзий.

Первые несколько попыток, оказались не такими удачными, как того хотелось Сольвани. Он под покровом ночи приходил в лагерь, где спал, выставив дозор рыцарь и погружал всех в морок, даря кому-то страхи, а кому-то наслаждения, с легкостью заполучая письма. Пока охрана, как и сам рыцарь находились в плену его иллюзий, он перечитывал письма. В основном первыми письмами церкви оказалась переписки самого епископа с великим синодом в столице. Старцы, а как по мнению, самого Сольвани, безумцы, толковали о судьбе мира, на который не могли даже повлиять, находясь в облаках своих желаний, не имеющих никакой силы, кроме силы собственных фантазий. Несколько раз Сольвани попадались письма благодарности епископа к Валету плетей, как он узнал позднее, это была должность главного распорядителя рабов и о ужас, распорядителя из соседней империи Заметании. Церковь, располагая союзниками среди дворян по обе стороны двух империй, прекрасно себя чувствовала, скупая земли и владея десятками тысяч душ, стараясь не лезь в дела мирские. С каждым новым письмом картинка складывалась все четче и четче, вот только от герцога так и не было никаких вестей. Его никто не видел и не слышал, он будто специально сторонился всех и вся в своей замке, оставаясь загадкой, которую непременно хотелось разгадать Сольвани.

Так и было до тех самых пор, пока у него в руках, наконец-то, не оказалось первое письмо из долгой переписки герцога и какой-то дворянки с севера, из деревни, затерянной в далеких непроходимых снегах, в которые рыцарям с почтой необходимо было добраться. Местечко на письме называлось Тэрау, но судя по картам, что Сольвани доводилось видеть ранее, его на них не было. В это место почту возил один и тот же рыцарь и поэтому Сольвани переключился только на него. Письма писались регулярно, как герцогом, так и той дамой, которая старалась оставаться неизвестной. Текст погружал его в водоворот безумных отношений, которым судя по записям было несколько десятков лет. Они ругались и ублажали друг друга прямо на стоках написанных слов, умоляя друг друга непременно приехать. Сгорали от нетерпения увидеться и рассказывали о своих серых буднях, требуя ласки и нежности друг от друга. Герцог признавал их общую страсть своей главной ошибкой, но тут же сокрушался, что не находит больше удовольствия в маленьких мальчиках, как это было раньше. Она игнорировала его трепетные рассказы о молодых пижонах из местных семей, требуя от него приехать, чтобы разделить с ней постель и позабыть хотя бы на несколько ночей о мальчиках, богатстве, интригах дворян, желавших обогатится за счет герцога. От письма к письму тон, как и смысл слов, почти не менялся. Она хотела его как никто другой на всем белом свете, а он, признавая ее власть над собой в постели, требовал давать ему больше свободы. Сольвани начало надоедать эта бесконечная переписка, состоящая в основном из описания мужских и женских прелестей, запретных желаний, и бесконечного потока милых слов, услышав которые, любое любвеобильное существо растаяло бы словно снег по весне, превратившись в воду. И вот ему досталось первое письмо с угрозами от дамы из далекой деревушки, в котором она писала, что она расскажет страшную тайну, если герцог к ней не приедет. Судя по ответу впавшего в панику и не находящего себе места и в этот раз, непременно обещавшего приехать герцога, дама на самом деле знала что-то от чего даже асторийцу такого высокого статуса становилось страшно. Так письма прекратились и время будто бы остановилось и с этим ничего нельзя было поделать.

Ожидание было всегда самым невыносимым чувством из известных Сольвани. Ему доводилось пытать людей, сводить их с ума, просто намекая им на то, что он собирается с ними сделать. Он играл со временем их жизни растягивая его, отталкивая неизбежный конец все дальше, продолжая наслаждаться тщетными попытками своего пленника играть словами, требуя финала, даже не подозревая о том, что мастер хитрости и иллюзий уже обо всем догадался. Ему начинало казаться что переписки больше не будет, и эта нить оборвалась и ему всё-таки придется воспользоваться силой иллюзий, войти в замок и заглянув в глаза герцогу, даже убить его. Но все это были лишь его желания в моменты слабости, он был абсолютно уверен, что на этом переписка не закончиться и оказался прав, набравшись терпения. После было только одно короткое письмо от дамы содержанием которого Сольвани был потрясен, теперь ему было с чем идти в ворота замка герцога. Послание было очень коротким: «Я разочарованна вашим столь коротким визитом на мою могилу. Теперь мне непременно нужно будет явиться к вам самой, мой милый Берген»