Михаил Ротарь - Три закона Дамиано
Mamma, I'm going home
Обратная дорога должна была занять намного меньше времени. Мы не собирались уже останавливаться ни в каких гостиницах, а просто пересаживались с поезда на поезд. Но Дамиано прислал мне очередное задание.
Для правдоподобности я взял пузырек в вагоне-ресторане и влил в себя прямо из горла почти половину. Если меня ссадят с поезда или арестуют, Иван должен был продолжать путешествие, как ни в чем ни бывало. Я для него, по легенде, случайный попутчик. Доехав до Москвы, он должен быть сразу направиться к тому сумасшедшему профессору.
Он запротестовал, но я убедил его, что выкарабкивался и не из таких ситуаций. А задание Дамиано есть приказ.
Итак, до начала операции оставалось три минуты. Я вышел в тамбур и стал высматривать ориентир, который мне передал мой «хозяин». В тамбуре курить теперь запрещалось, поэтому мой выход был немотивирован. Зато вполне мотивированным там было присутствие молодой пары юношей, которые миловались по полной программе. Оба они были атлетически сложены.
Если бы не мое появление там, они могли бы приступить и к заключительной стадии процесса, так как я заметил расстегнутые ширинки у обоих. Проводник находился с другой стороны вагона, а они предупредительно заперли дверь в другой вагон ключом, откуда-то уже украденным. До следующей остановки было два часа езды, так что они могли совершить соитие без помех. Вероятно, они ехали в купе не одни, поэтому и решили заняться этим именно тут. Они с ненавистью посмотрели на меня. Я ответил им таким же взглядом.
– Мужик, тебе чего здесь надо? Здесь курить нельзя!
Я посмотрел на часы. У меня оставалась одна минута.
– Слушай, мужик! Я к тебе обращаюсь! Иди назад в свое купе!
Я молча смотрел в окно. В тамбуре мало места, и они учуяли мой перегар.
– Эй ты, пьянь! Я ясно выразился?
Я продолжал их игнорировать и отвернулся. До начала операции оставалось всего двадцать секунд. Я мысленно стал отчитывать: «девятнадцть, восемнадцать, семнадцать». И тут меня похлопали по плечу. Я повернулся лицом и сразу получил удар в нос. Кровь брызнула и запачкала мои брюки. Не в первый раз, но все равно неприятно! «Шестнадцать, пятнадцать, четырнадцать». Я чувствовал себя, как на ринге. Все-таки кое-что из уроков Дамиано осталось в памяти!
Я ринулся на ударившего меня и своим телом пропихнул его к противоположному окну. Второй оказался зажатым между окном и телом своего «суженого». «Двенадцать, одиннадцать, десять». Именно с таким интервалом я наносил удары. Здесь негде было размахнуться, но и для такой ситуации меня тогда готовил Дамиано. Удар правым локтем в солнечное сплетение! Левая рука при этом идет назад. «Девять». Удар кулаком в живот! Правая рука при этом идет назад. «Восемь». Удар правой рукой в живот! Левая рука опять идет назад «Семь». Еще удар! «Шесть». Работать в прежнем темпе! Ты согнулся, мальчик, это очень хорошо! «Пять». Ты еще патлатый и кучерявый, красавчик! Это просто великолепно! Как я люблю кудрявых! При ударе в грудь я почувствовал, что там есть что-твердое, типа ключа. Костяшкам моим это было нипочем, а вот для его грудки это дополнительное мироощущение.
Я схватил его за волосы и ударил его голоой о мою выставленную коленку! Теперь, милый, и у тебя кровь из носа побежала! «Четыре». Я кинул его тело на пол. Открылось тело второго. «Три». Удар кулаком в живот! «Два». Удар другой рукой! «Один». Тебе пока повезло, если все будет удачно, продолжим потом. Постой пока в «нокдауне», посчитай до десяти! Это же так необходимо, для тебя тоже! Потом молиться на меня будешь. Жаль, ты не знаешь про Второй закон Дамиано. Только бы не пропустить ориентир!
А сейчас я метнулся к окну. Вот и он! Я едва успел. Одинокая хибара в степи возле дороги, во дворе на приколе стоит ржавый «Москвич». Хозяева пируют, горит свет и играет музыка, трое мужиков пляшут на столах. Дамиано, если и ошибся в своих расчетах, с поправкою на точность наших железных дорог, то очень ненамного.
Пора! Я вырвал стоп-кран и стал крутить его со всем остервенением. Поезд резко затормозил. Меня прижало к стенке. Голубых тоже прижало к стенке. Они переваливались друг через друга и пачкались в моей и своей крови. Из купе послышался шум падающих чемоданов и дикий мат просыпающихся пассажиров. Через сорок две секунды поезд остановился. Я это знал точно, так как по инерции продолжать отсчитывать секунды.
Дело сделано! Теперь можно разобраться и с этими нетрадиционалами. То, что сейчас у меня будут проблемы, я прекрасно знал. Но не жалел о содеянном и не страшился последствий. Интересно, кто первым прибежит сюда? Проводница вагона или начальник поезда?
Минуты через две в тамбур вбежала растрепанная проводница. Она сразу закричала:
– Кто сорвал «стоп-кран»?
Я спокойно ей поклонился:
– Ваш покорный слуга.
– Зачем?
– Я Вам потом объясню!
Она не сразу увидела лежащих в тамбуре «меньшинств», но заметила кровь на моем лице и стала дико визжать. Затем она увидела «Картину номер три». Визг стал еще пронзительнее.
– Пройдемьте в Ваше купе! – предложил я ей.
Она опять завизжала и бросилась назад, к себе. Я последовал за ней, но она забаррикадировалась и сразу же стала переговариваться с начальником поезда по рации. Я вернулся в наше купе, взял казенное полотенце и вытер кровь. Поезд остановился, судя по-всему, надолго.
Через пять минут три пары сапогов прогромыхали в сторону купе проводницы. Я вышел в проход и демонстративно поднял руки. В кармане у меня оставались только российский паспорт, моя «нетленная» карточка и тысяча рублей мелкими купюрами.
Увидя мою реакцию, «ниндзя» не стали доставать дубинки. Они обшмонали меня с головы до ног и приказали:
– Вперед! Руки за голову!
В середине состава находилось купе начальника поезда. Меня посадили на самое почетное место, рядом с ним. В коридоре стала собираться толпа любопытных. Рядом со мной сел «старшой» из ментов.
– Фу-у! Как от тебя несет! – проговорил начальник и приоткрыл окно.
– Конституция Российской Федерации не запрещает употребления спиртных напитков и гарантирует личную свободу всех граждан на всей ее суверенной территории! – заявил я.
Удар по почкам со стороны главного мента поезда мне только добавил тонуса.
Мы уже стояли минут десять. Немного отвлекшись, начальник поезда связался по рации с машинистом:
– Почему не двигаемся? Что? Ладно, подождем! Потом объяснишь. Да не кричи ты! А он здесь, у меня сидит! Хочешь пощупать? Приходи! Только не прозевай момент, когда путь освободят. Нас и так взгреют за опоздание!
Меня допрашивали согласно протоколу. Оба начальника достали свои бланки и шариковые ручки. В дверях открытого купе я увидел и рожи тех гомиков, которых я сегодня лишил одного удовольствия, зато подарил другое. Я посмотрел на свой браслет. Нет, нажимать кнопку пока еще рано!
