Патриция Брей - Первое предательство
— Что произошло?
Сержант посмотрел по сторонам и покачал головой. Ренато мог гордиться преданностью прислуги, а вот Майлз и Джосан не доверяли им и не собирались лишний раз рисковать.
— Пойдем, — проговорил Майлз.
Он сказал это так, будто вернулись старые времена. Не называл его «милорд», не старался замаскировать приказ под вежливую просьбу. Какая бы проблема ни подняла Майлза сегодня утром из постели, она его серьезно обеспокоила.
Товарищи зашли в кабинет Ренато, и сержант закрыл дверь на засов.
— За воротами лежит узелок с твоими вещами. Если услышишь какой-либо шум, не жди выяснений, оставляй дом и направляйся к докам. В южной части находится таверна под названием «Радость моряка». Оставайся там, и если в течение дня я не появлюсь, ты должен сесть на любой корабль, понял?
— А что случилось?
— Прошлой ночью убили леди Зению.
Это имя ничего не говорило Джосану, но, видимо, значило многое для Другого, который сразу же заволновался где-то в глубине.
— Кузину императрицы? — услышал монах свой голос.
— Точно. — Майлз уселся в ближайшее кресло, и через мгновение Джосан последовал его примеру.
Он вспомнил озорную улыбку на лице молодой женщины, пожалевшей мальчишку, уставшего от формальности событий при дворе. Она отвела его тогда в сторонку и показала, где охранники хранят кости, показала, как их выкидывать и как считать очки. Потом они отправились к столу с удивительными яствами, стащили несколько сахарных пирожных, а после поедали украденные богатства за ширмой для просителей.
Другой помнил ее смех так отчетливо, будто слышал несколько минут назад, и помнил преданность мальчишки, влюбившегося без памяти. Он бился в истерике, когда кузина вышла замуж. И хотя потом их дороги редко пересекались, за исключением самых формальных случаев, когда все приглашались ко двору, в сердце принца Зения всегда занимала особое место.
Джосан никогда не встречал эту женщину и не знал ее, однако переживал горе Люция как собственное.
— Она была одна? — с трудом проговорил монах, хотя глубоко в душе знал ответ. Уж слишком мрачным было лицо Майлза. Будут и другие плохие новости.
— Нет. Убили Зению, ее троих детей и мужа. А также прислугу в доме. Говорят, там повсюду кровь. Крики разбудили соседей, вызвавших патруль.
— Кто бы это ни сделал, он заплатит за содеянное. Я хочу, чтобы его привели до захода солнца, помоги мне...
— Ты опоздал. Он уже мертв.
— Кто? Как? — Принц почувствовал себя ограбленным, лишенным шанса причинить боль тому, кто принес столько горя.
— Флавиан. Его арестовал патруль вместе с наемниками, которым заплатили за грязную работу. — В голосе Майлза звучало отвращение. Людей, возможно, испытывавших симпатию к Люцию, такое зверское преступление могло отпугнуть навечно. Если в планы юнца входило разрушение восстания на корню, лучшего способа он не мог бы придумать.
Судя по всему, теперь Флавиан находился за пределами досягаемости, там, где некому назначить воздаяние.
— Как он умер? Бенедикт расправился с ним?
— Бенедикт прислал нам вестника с письмом о происшедшем. Флавиан принял яд до того, как попал в тюрьму. Но двое головорезов остались в живых и находятся под арестом, и если мальчишка сказал им хоть одно слово о нас, то мы все в большой опасности.
— А где судья?
— Ушел, чтобы поговорить с остальными. Сказал ждать его здесь.
Джосан покачал головой.
— А если шпионы императрицы следят хотя бы за одним из заговорщиков, тогда, последовав за одним, они смогут арестовать всех.
Майлз кивнул в знак согласия, хотя и не любил критиковать Ренато вслух.
— Что будешь делать? — спросил он.
Что он будет делать? Джосан чувствовал отвращение: столько невиновных погибло, а Люций горевал только из-за одной, которую считал другом. Однако обе души соединяло понимание того, что события выходят из-под контроля. Больше нельзя притворяться, что есть шанс остановить восстание и убедить заговорщиков сложить оружие.
Еще оставалось время для побега. Оставаться здесь — огромная глупость, поскольку арест всего лишь вопрос времени. Конспираторы начали паниковать. Совершенно ясно, что Ренато помчался не на встречу с заговорщиками, а скорее, во дворец, где сейчас договаривается о собственной безопасности, поставив на торги принца Люция.
— Что будем делать? — спросил Майлз, когда молчание слишком затянулось.
На мгновение Джосан заколебался, и в этот момент неожиданно ударил принц. Движимый силой гнева и горя, он поднялся внутри, захватывая тело, принадлежавшее ему с самого рождения. Монах ощутил ярость Люция, а потом погрузился в состояние невосприимчивости окружающего.
Принц чувствовал ужас демона, и это ему нравилось. Пусть захватчик знает, что значит быть отброшенным в сторону и не иметь возможности контролировать последующие действия. Но времени смаковать победу нет, так как слуга смотрел на него в ожидании приказа.
— Иди в коллегию. Скажи брату Никосу, что судье Ренато требуется срочный совет, и приведи его сюда.
— Идти в Братство?
— К брату Никосу, — повторил принц. — Если имя Ренато не заставит старого монаха поторопиться, скажи, что старый ученик Джосан желает поговорить с ним до того, как он вызовет императорских гвардейцев.
— Но Никос расскажет все императрице...
— Брат Никос сделает так, как ему велят. Он знает, что его жизнь в моих руках.
Солдат не сделал ни одного движения, чтобы подчиниться, и Люций понял, что был слишком резок. Монах, хоть и игравший в принца королевской крови, скорее привык к уговорам, чем к командам, поэтому принц добавил:
— Иди, нельзя терять времени. Обещаю, объясню все позднее.
— Как прикажете, милорд, — ответил Майлз, бросив испытующий взгляд на хозяина, прежде чем уйти.
Сейчас пошла гонка на время. Демон доверял сержанту, но Люций знал, что преданность слуги разделялась между человеком, которого он называл принцем, и судьей Ренато. Если Ренато слишком быстро вернется в резиденцию, он попытается переубедить Майлза. А сейчас любая задержка может оказаться роковой.
Второй в его теле слишком слаб, чтобы сделать то, что нужно. Необходимо действовать, и действовать немедленно, пока есть шанс. Пока он не потерял контроль над собственным телом. Принц не тешил себя надеждами, прекрасно понимая, что выиграл у демона не много времени. Захватчик не подавлен, а отодвинут на второй план. Неизбежно наступит момент, когда он снова появится на поверхности, превратив Люция в заложника собственного тела.
Если демон желает жить полумерами — это его дело, но принц на это не согласен. Он остановит убийства, только сначала заставит предателей заплатить по счетам. Время, а может, беспристрастная мудрость монаха заставили принца осознать, каким глупцом был он в молодости. Люций презирал себя и печальную славу, которую он заслужил преступлениями, творимыми от его имени. Но потомок Константина припас ненависть для тех, кто воспользовался его заносчивой юностью, и для тех, кто желал сделать это снова. С улыбкой будет он наблюдать за их наказанием.
