Джоэл Розенберг - Путь к Эвенору
Я поостерегся бы тыкать пальцами Тэннети в глаз, пусть даже и стеклянный, но она не отреагировала. Андреа шевельнула плечами, надевая рюкзак:
— Так что пошли.
— Почему сейчас?
В голосе Ахиры слышалась нотка паники.
— Я уже говорила почему: я увидела пути. Через пару секунд мы услышим его шаги, и...
Тяжкие шаги загудели по земле. Мы сбежали по лестнице — перескочив верхнюю ступень — на ту сторону мощеной улицы, промчались проулком...
...и выскочили во тьму пасмурной ночи, освещенной лишь тусклым зеленоватым свечением вонючего ила вдоль края сточных канав.
Ахира вытащил из поясной сумки заговоренную сталь — и искусственный свет разорвал мрак.
Это был всего лишь переулок — узкая, склизкая улочка меж двумя рядами домов, что, исчезая вдали, высились в темноте. Позади нас не было слышно ни звука, но Энди покачала головой.
— Здесь он слишком близко — нам придется срезать путь, пройдя через Фэйри. Сюда.
Она шагнула в темноту дверного проема. Мы шагнули за ней, сквозь тьму...
...на пронизывающий, ледяной ветер Места, Где Кровоточат Деревья.
Льдистый вихрь неустанно трепал алые листья, с которых при малейшем движении скатывалась багряная влага. Огромные ветви скрипели и стенали от боли. Лужи крови собирались под деревьями, темнели, густели на воздухе.
— Никому не двигаться, — велела Андреа. — Я буду вас перемещать. — Здесь законы более... расплывчаты. Даже стабильность небезопасна — если не знаешь, куда шагнуть.
Шагнув вбок — так быстро, что ноги ее, казалось, летят над влажной травой, — она чуть коснулась щеки Джейсона. Чуть слышный хлопок — и он исчез.
— Иди прямо вперед.
Она потянула Ахиру за рукав. Он, чуть запнувшись, сделал шаг — и тоже пропал.
С ней остались лишь я да Тэннети, но я уже слышал позади тяжкую поступь. Один шанс — и тот неверный.
Ладонь Энди коснулась моей щеки.
— Не шевелились, Уолтер, — чуть слышно шепнула она. — Он сзади тебя.
Тэннети извернулась, вскинула меч... но травы обратились змеями, обвили ее лодыжки, впились длинными клыками ей в ноги.
Она завизжала. Не знаю, почему меня удивило, что это был высокий и жуткий звук — такой же, как у всех. Но у нее он обратился в рык, и она врубилась в змей, устилая землю вокруг крошевом кровавых, извивающихся ошметков змеиных тел.
Голос был тот же самый.
— Добрый всем день, — произнес Бойоардо.
Лицо его было слишком правильным, слишком красивым, ямочка на подбородке — слишком глубокой. Он был весь в багряном и черном, от галуна на алом плаще, небрежно перекинутом через плечо, до черных сапог, блеск которых сделал бы честь любому офицеру СС. Красная бархатная куртка туго обтягивала широкие плечи, ремень на талии подчеркивал великолепную фигуру атлета.
Он сел — прямо на воздух, словно забыв, что под ним нет стула. Но не упал — туча крохотных крылатых ящерок сорвалась с деревьев, образовав трон, на который он и уселся. Другие подхватили плащ Бойоардо и аккуратно положили его на спинку.
Тэннети, не переставая рубить змей, снова зарычала.
Бойоардо забросил ногу на ногу и разгладил и без того гладкие черные лосины.
— Прошу вас. Зачем столько шума?
По его знаку змеи исчезли, но кровь по ноге Тэннети продолжала бежать.
Он расплылся у меня перед глазами — а когда я смог сфокусировать взгляд, на троне восседал худощавый человек моих лет и с меня ростом. Возможно — чуть старше, худощавее, с сединой только лишь на висках. Подбородок твердый, усы аккуратно подстрижены, у глаз едва-едва заметный восточный разрез. Он был во всем черном, и только стянутый черненой бронзовой пряжкой плащ выделялся бурым цветом.
Да, да, я соображаю медленно.
— Я красивей, — заявил я.
Тэннети бросила на меня подозрительный взгляд — более подозрительный, чем обычно.
— Чем я? — спросила она.
Пальцы Андреа коснулись моих висков — и на миг Бойоардо замерцал, став Тэннети, потом Энди, потом снова мной. Понятное дело, он мной не был — он лишь отражал меня. По-своему.
На миг Энди взглянула мне прямо в глаза. Ей не надо было ничего говорить: она должна доставить Око в Посольство Фэйри, а Бойоардо надо задержать здесь на время, достаточное, чтобы она смогла это сделать. Она знает дорогу; Тэннети несет Око. Таким образом, Энди невероятно важна, Тэннети — необходима, а мной можно пожертвовать.
Но она этого не могла. Принести меня в жертву, хочу я сказать. Не могла — без моего согласия. В этом беда Андреа: ей недостает безжалостности.
Все тот же кошмар. Только на сей раз Куллинан просит меня сделать все в одиночку, а я не знаю, смогу ли.
Я замер — на какие-то полсекунды...
Глава 26,
в которой я нахожу Место, Где Лишь То, Что Ты Когда-то Любил, Может Помочь Тебе
Связать себя с миром, раскрыть ему объятия, коснуться, ощутить, попробовать его на вкус. Жить. Уж что-что, а это я умею.
Уолтер СловотскийБольшую часть того, что было потом, я не видел — наверное, потому что занят был: дрался за свою жизнь.
А возможно, и нет. Я хочу сказать — это было, рассказы о прочих событиях вполне достоверны, но вопрос в том когда. Мы немногое знаем о Фэйри, скорее всего мы и не созданы знать о Фэйри много. Но что время в Фэйри — и рядом — действует странно, мы знаем. А что мы были рядом с Фэйри — это уж точно. И точно, что в Эвеноре со временем что-то уже было не так. Это уж наверняка: когда заворачиваешь за угол в полдень и попадаешь в рассвет, не надо быть Альбертом Эйнштейном, чтобы понять, как тщательно здесь перемешано время.
Что я могу сказать наверняка — так это то, что случилось с Джейсоном и гномом, было в какой-то следующей части их жизни, так же как моя схватка с Бойоардо — в следующей части моей.
Я думаю, иначе быть не могло.
И я не могу сказать, что же все-таки вызвало эти события. Я так и не перестаю гадать с тех пор — был ли тому причиной я? Или Андреа и Трое? Или все вместе? Или что-то еще?
Проблема с этой частью истории в том, что я не знаю, кто по-настоящему в ней герой. Нет, неправда. Я знаю.
Она купила мне и Андреа пару секунд и заплатила за них полной мерой, не жалуясь.
Будь оно все проклято, Тэннети. Я так и не успел проститься с тобой.
Ахира шагнул из плачущих трав в темноту, на мягкий ковер. Прямо перед ним стоял Джейсон.
Они попали в комнатку, то ли кабинет, то ли спальню, освещенную лишь маленькой, горящей почти под потолком, масляной лампой. Комнатка была почти пустой — лишь ковер, стол у стены, груда одеял и пустой ночной горшок в одном углу да несколько холщовых мешков с сырыми овощами и вяленым мясом.
