Джезебел Морган - Охотники Смерти или Сказка о настоящей Верности
Мир тускнеет перед глазами, уплывая куда-то, и я не цепляюсь за ускользающее сознание, охотно проваливаясь в бархатную тьму.
– Что с ней? – Тонкий голос звенит от страха и нелепого детского гнева. Как же так, почему мама посмела умереть, пока есть Я?!
– А ты как думаешь? – Усталый голос пожилой женщины холоден и безучастен.
– Ну почему? – Безуспешно сдерживаемые всхлипывания.
– Она тебя спасала, глупая.
Голоса где-то на краю сознания мелькают тенями птиц, несущихся высоко в летнем небе, пылающим чистой серебряной бирюзой, не спрятанной хмарью. Мне тепло и уютно, словно я сижу с ногами забравшись в мягкое кресло в Цитадели Солнца. Воображение тут же дорисовывает треск пламени в камине и мелодичный голос мамы, читающей мне старую и поучительную притчу. Я плыву среди своих тёплых и родных воспоминаний, как на островке спокойных волн среди бушующего, бурлящего океана.
Мне хорошо здесь.
– Ты же специализируешься по ядам! – В тихом спокойном голосе кроме ледяной стали слышатся ещё и нотки презрения. Ожидаемого звука пощёчины или подзатыльника не последовало.
– Это странный и ненастоящий яд. Если бы она ещё цеплялась за жизнь, то я, может быть, ещё и смогла хоть что-то сделать.
Моё тихое сожаление, как последнее «простите»… Эта Сторона меня уже не влечёт. Я должна уйти. Может, Aueliende будет ко мне милостива, и встречу Там тех, кого до сих пор люблю…
Но уже сейчас один из тех, кто ушёл, приходит сюда, на Грань между жизнью и смертью, где ждут своей участи такие как я, кого ещё пытаются удержать на стороне Жизни. Он идёт мягко и неторопливо, а за его спиной расползается полночная тьма, полная хрустального серебра звёзд. Жду его с затаенным испугом и удивлением. Совершенно неожиданно и странно на ум приходит его истинное имя, которое он мне так и не открыл в жизни. Но у Смерти свои законы.
– Здравствуй, Нэйлэр.
Странное знание о титулах и власти, от которых он отказался. Знание о его родственниках, о нём самом… Все это кажется здесь таким глупым и надуманным.
– Ты не думаешь, что желать здоровья уже мёртвому звучит глупо? – Он, как всегда, спокоен, доброжелателен и ироничен. Он такой, каким я его всегда воспринимала и каким помню.
Мы… стоим здесь, друг напротив друга, смотрим, наблюдаем, ждём.
В рот льётся какая-то гадость, заставляющая распахнуть невидящие глаза и закашляться. Надо мной нависает тёмное пятно, слышу громкий радостный голос, каждый звук отзывается острой болью во всём теле.
– Дикая! Ты жива!
Хочется оттолкнуть это странное видение, вернуться туда, где нет боли, громких звуков и чужого страха, бьющего по ставшим слишком чувствительными сенсорам.
– Не радуйся. – Жестко и страшно.
Не хочу быть здесь!..
…и снова бархатная тьма и Сын Ночи, терпеливо ждущий меня на Грани. Я не могу видеть его здесь, только подсознательно чувствовать его присутствие. И он внимательно, изучающе смотрит на меня.
– Почему ты не возвращаешься? – Его вопрос, вроде бы логичный и правильный, кажется мне неожиданным, как снег в середине зимы.
– Зачем? – слишком устало. – Я там больше не нужна.
– Была бы не нужна, они бы тебя не пытались вытащить с таким усердием, – в голосе всегда непробиваемого Сына Ночи слышится боль и обида. Вспоминаю, что я даже не пробовала помочь ему там, на перевале, и мне становится стыдно. Хочется преклонить перед ним колени, и я жалею, что не могу без тела этого сделать.
Тёплая волна удивления и благодарности, пришедшая от Кира (Нэйлэра?) показывает, что он понял и оценил мои чувства.
– Ты должна вернуться.
– Я никому ничего не должна! – Мимолетное чувство вины смывает нахлынувшей яростью. Никто не смеет мне указывать!
– Она твоя Верная. – Лёгкий укор и ощущение пристального доброго взгляда заставляет меня ощутить непреодолимое желание вернуться, но…
– Рида переживёт, – говорю твёрдо, чтоб хотя бы самой не сомневаться в собственной уверенности. – Я же как-то пережила!
– Как-то. Ты чуть не рехнулась, Алиэра! Ты хочешь заставить девушку чувствовать то же самое? Ты, ты в своё время знала, какие последствия может вызвать смерть Верной, и не была так шокирована своими чувствами!.. А она не знает. Не поймёт природы пожирающих душу и разум эмоций. Ты этого хочешь?
Выслушиваю пламенную речь Сына Ночи с грустным благодушием.
– Она должна пройти через это, пойми. Это сформирует её личность окончательно, это будет необходимым толчком для превращения Риды в Нэссэру.
– Она может сойти с ума, – резко прерывает меня Нэйлэр. – И не спорь со мной. Или тебе напомнить, что мёртвым ведомо больше, чем живым?
Вздрагиваю от леденящего предчувствия.
– Что ты видел? – спрашиваю излишне резко и требовательно.
Тишина. Затем он всё-таки отвечает.
– Власть Церкви и наши мёртвые кланы.
– А прошлое с будущим ты перепутать не мог?! – досадливо интересуюсь у Сына Ночи.
– Не мог. – Ответ спокойный, чёткий, окончательный. Понимаю, что он мне больше ничего об этом не скажет.
С вызовом жду его слов.
– Возвращайся!
Хлёсткий и колючий приказ оставляет ощущения грубой пощёчины, но ответить уже некому – он ушёл. Запоздало вспоминаю, что я так ему и не сказала, как его нам не хватает. А кричать ему вслед об этом уже поздно. Кир ушёл так и не узнав, что он мне дорог…
А там, на стороне Жизни остаются те, к кому я уже успела привязаться.
Может, действительно стоит вернуться? В конце концов, умираю я и так каждый круг.
Снова боль, снова чужие чувства, слишком яркие и нестерпимо чистые после спокойствия Грани. С тихим стоном пытаюсь отгородить своё открытое восприятие мира от эмоций окружающих. Когда это удаётся, и головная боль немного утихает, я нахожу силы разлепить глаза. Несколько раз недоуменно моргаю, пока зрение не сфокусируется и не обретёт чёткость.
И первое, что я вижу – это взволнованное лицо Риды. Когда она заметила, что я пришла в сознание, девушка расплылась в счастливой улыбке.
– Слава всем богам, Дикая, – тихо шепчет она, – я так боялась…
С удивлением замечаю среди её чёрных волос седую прядь. Проследив мой взгляд, девушка шмыгает носом подаёт мне руку, помогая встать. С трудом поднимаюсь на ноги, чего мне делать явно не следовало. Сразу начинает мутить, голова раскалывается на части от зверской боли, немеет тело. С удивлённым возгласом падаю на колени.
– Ты чего? – по-детски удивляется Рида, не отпуская мою ладонь. Вглядевшись в моё лицо, она отворачивается и кричит:
– Кэта!!
Морщусь от очередного приступа боли.
Перебирающая вещи женщина обеспокоенно вскакивает и спешит к нам. Отстранив мою ученицу, она присаживается рядом и едва слышно спрашивает:
