Брендон Сандерсон - Сокрушитель Войн
Либо жрецы уходили, убедившись, что она исполнила свои обязанности, либо они сохраняли подозрительность и пытались обмануть ее ложным уходом. Интуиция подсказывала, что верно первое, но Сири все равно старалась на всякий случай говорить с королем-богом шепотом.
«Сири? – написал он. – О чем ты думаиш?»
– Твои жрецы, – прошептала она. – Они меня бесят! Они намеренно делают все, чтобы позлить меня.
«Они харошие люди, – быстро написал Сезеброн. – Они усерна трудятся на благо каралевства».
– Они отрезали тебе язык, – напомнила Сири.
Несколько секунд король-бог сидел неподвижно.
«Это было неабходимо, – написал он. – У меня слишком многа силы».
Она придвинулась. Как обычно, Сезеброн отстранился, убирая руку. В этом не было ничего высокомерного, Сири начала подумывать, что просто к нему очень редко прикасались.
– Сезеброн, – прошептала Сири. – Эти люди не думают о твоем благе. Они не просто отрезали тебе язык, они говорят от твоего имени и делают, что хотят.
«Они не враги мне, – упрямо написал он. – Они харошие люди».
– Да? – спросила Сири. – А почему тогда ты скрываешь от них, что учишься читать?
Он снова помедлил, опустив взгляд.
«В нем слишком много покорности для того, кто правит Халландреном пятьдесят лет, – подумала Сири. – Во многом он похож на ребенка».
«Я не хочу чтобы они знали, – наконец написал он. – Я не хочу их агорчать».
– Ну конечно! – ровно сказала Сири.
Сезеброн помедлил.
«Канешно? – написал он. – Значит ты мне вериш?»
– Нет, – ответила Сири, – это был сарказм, Сезеброн.
Он нахмурился.
«Я не знаю, что такое сорказм».
– С-а-р-к-а-з-м, – повторила Сири по буквам. – Это… – Она задумалась. – Это когда ты говоришь одно, но имеешь в виду противоположное.
Сезеброн нахмурился еще больше, потом быстро стер слова с доски и снова начал писать: «В этом нет смысла. Почему не сказать то что имеиш виду?»
– Потому что… – попыталась объяснить Сири. – Это… да не знаю я. Это способ показаться умнее, высмеивая других.
«Высмеевая других?» – написал он.
«Владыка Цвета!» – подумала Сири, пытаясь сформулировать объяснение. Ей казалось нелепым, что он не ничего знает о насмешках. Но он же всю жизнь прожил как почитаемое божество и монарх.
– Высмеивать – это говорить что-то, чтобы дразнить, – пояснила она. – Если сказать то же самое в гневе, то можно ранить чужие чувства, но все иначе, если сказать доброжелательно или игриво. Иногда намеренно. Сарказм – один из видов высмеивания, мы говорим противоположное, но преувеличиваем.
«А как ты узнаеш что человек доброжилатилен игрив или зол?»
– Не знаю, – призналась Сири. – Думаю, судя по тому, как произносятся слова.
Король-бог казался озадаченным.
«Ты очень нормальная», – написал он.
Сири нахмурилась:
– Э… Спасибо?
«Это был хароший сарказм? – спросил он. – Потому что на самом деле ты довольно страная».
– Я очень стараюсь, – улыбнулась Сири.
Сезеброн поднял голову.
– А вот это снова был сарказм, – пояснила Сири. – Я не «стараюсь» быть странной, просто так получается.
Он снова на нее посмотрел. Как она могла его бояться? Как могла заблуждаться в отношении него? В его глазах не было ни надменности, ни бесстрастности. Это взгляд человека, который очень старался понять мир вокруг. Невинный, искренний взгляд.
Однако он не был дурачком – и это доказывала скорость, с которой Сезеброн научился писать. Правда, он уже понимал устную речь и запомнил все буквы в книге задолго до того, как встретил Сири. Ей оставалось только объяснить правила правописания и связи со звуком, чтобы он преодолел последний этап.
И все равно она поражалась тому, как быстро он освоился. Она улыбнулась Сезеброну, и тот ответил неуверенной улыбкой.
– Почему ты считаешь меня странной? – спросила Сири.
«Ты все делаеш не так как другие, – написал он.– Все постоянно передо мной скланяются. Никто не разговаривает. Даже жрицы. Они иногда давали мне указания, но этого уже не было многа лет».
– А тебя не оскорбляет то, что я не кланяюсь и что говорю с тобой как с другом?
Он стер с доски.
«Оскарбляет? Почему? Ты это делаеш с сарказмом?»
– Нет, – быстро заверила Сири. – Мне правда нравится говорить с тобой.
«Тогда я не понимаю».
– Все остальные тебя боятся, – объяснила Сири. – Из-за твоего могущества.
«Но у меня отабрали язык чтобы я стал безопасным».
– Их пугает не твое дыхание, – сказала Сири. – Пугает твоя власть над армиями и народом. Ты король-бог. Ты можешь приказать убить кого угодно в королевстве.
«Но зачем мне это делать? – написал Сезеброн. – Я не буду убивать харошего человека. Они должны это знать».
Сири раскинулась на роскошной кровати, в очаге позади них потрескивал огонь.
– Теперь я это знаю, – сказала она. – Но больше никто не знает. Они не знают тебя, а только то, насколько ты могуществен. И потому боятся и показывают свое уважение к тебе.
Он помедлил.
«Так получается, ты меня не уважаеш?»
– Конечно, уважаю, – вздохнула она. – Просто у меня плохо получается следовать правилам. Когда кто-то говорит мне, что надо делать, я хочу поступить наоборот.
«Это очинь странно, – написал Сезеброн. – Я думал, что все люди делают то что им говарят».
– Ты скоро поймешь, что большинство этого не делают, – с улыбкой ответила Сири.
«Но тогда возникают праблемы».
– Этому тебя научили жрецы?
Он покачал головой и достал свою книгу – сказки для детей. Он всегда носил ее с собой, и по тому трепету, с каким он прикасался к книге, Сири поняла, насколько ценна для него эта вещь.
«Наверное, это его единственная настоящая собственность, – подумала Сири. – Все остальное у него ежедневно забирают и на следующее утро заменяют».
«Вот книга, – написал он. – Мама читала мне эти расказы, когда я был ребенком. До того как ее увели я их все запомнил. Тут говарится о многих детях которые поступали не так как им говарили. Их часто сьедали чудовища».
– О, правда? – с улыбкой спросила Сири.
«Не бойся, – написал он. – Мама обьяснила что чудовища не настоящие. Но я помню уроки из этих расказов. Быть послушным харошо. Надо харошо обращатся с людьми. Не уходить в джунгли одному. Не лгать. Не вредить другим».
Сири улыбнулась еще шире. Все, что он узнал о жизни, было почерпнуто или из сказок с моралью, или от жрецов, учивших его быть марионеткой. Когда она это осознала, то ей стало нетрудно понять простого, честного человека, каким он стал.
