Джим Хайнс - Приключения гоблина
Голака заправляла кухней всегда, сколько Джиг себя помнил. Старшие иногда рассказывали о блюдах, приготовленных ею во времена их собственного детства. Сколько кухарке лет? Сможет ли хоть кто-нибудь вспомнить время, когда здесь готовил кто-то другой?
Печальный факт — гоблины редко умирают от старости. Никто не может сказать с точностью, каков срок жизни гоблина. Но Голака-то без всякого сомнения давным-давно превысила все отпущенные сроки.
Джиг смотрел на нее с таким обалдением, что она запнулась на полуслове — случай, неслыханный в гоблинской истории.
— В чем дело? Я вдруг похорошела или что? — Повариха громко расхохоталась. — Так пялиться неприлично. Боюсь, ты для меня слишком молод. — Она шлепнула Джига по руке половником, расплескав ему на живот немного супа.
Джиг не обратил внимания на горячее варево, он уставился на сам половник. Бронзовый черпак, насаженный на деревянную ручку. Простую, без всяких украшений, деревянную ручку, примерно в ярд длиной.
— Что такое? — Риана посмотрела туда же, куда и гоблин, и ее внезапное «ах» означало одно.
Они нашли Жезл Творения.
ГЛАВА 16
КАК ДОБЫТЬ ЖЕЗЛ
Джиг попытался схватить Жезл. Голака отпрянула, и тяжелый черпак обрушился ему на голову при непроизвольной попытке шагнуть следом. Гоблин покачнулся, перед глазами поплыли белые пятна.
— Глупый щенок! — Рык кухарки разнесся по всему логову. — Брысь отсюда и не мешай мне работать. Никто не пробует еду до раздачи, даже вождь!
— Ты же сказала, что вождя больше нет.
— Именно. И если не хочешь присоединиться к нему, держи при себе свои грязные когти.
Джиг прислонился к стене. Может, ему и не надо больше ничего делать? Дарнак считал дракона самым надежным стражем. Пусть теперь сравнит его с разгневанной поварихой.
Да, наверное, лучше оставить и Голаку, и Жезл в покое. Когда Бариус попытается его отнять, он огребет половником и выслушает в свой адрес такое, что его будет трясти всю жизнь даже при малейшем упоминании о гоблинах. Приключенцы пойдут у нее туда, откуда они, по ее мнению, явились. А если будут возражать — что ж, лишнее мясо для котла никогда не помешает. Да, именно так и следует поступить.
Риана, скользнув к нему, прошептала:
— Джиг, с тобой все в порядке?
«Какой глупый вопрос». Но он все равно кивнул.
— Хорошо. — И она добавила уже громче: — Тогда давай убьем ее и будем выбираться отсюда.
Эльфийка прыгнула к Голаке. Клинок блеснул в свете факелов. Гоблин схватился за пояс. Это же его меч! Риана его украла. Его досада крохотной каплей утонула в море возмущения кухарки.
— С оружием? На меня?! В МОЕЙ КУХНЕ?! — Выпучив глаза, как рыбоящер, и прижав уши, она скрежетнула сточенными клыками о зубы верхней челюсти. — Голаку так легко не прирезать, эльфеночек!
Отскочив от меча, гоблинша метнулась к разделочному столу. При всей своей массивности Голака не уступала в ловкости приключенцам. Схватив в каждую руку по тесаку, она развернулась к Риане.
— Ты маловата для нормального блюда, но из эльфийских потрохов и сладкого корня я сумею приготовить отличный десерт!
Засохшая кровь, наряду с прочими следами разделки, покрывала ее ножи бурой коркой. Голака не признавала чистых инструментов, заявляя, что остатки предыдущих блюд добавляют аромата. Однако острота их лезвий позволит нашинковать Риану мелкими кусочками. Ребенком Джиг любил пробираться на кухню и наблюдать за процессом готовки. Поэтому он знал, что поварские ножи куда как отличаются от никчемных зазубренных полос железа, служивших оружием для прочих гоблинов. Своими инструментами Голака могла за несколько секунд разделать вооруженного гнома в полном боевом доспехе.
Он не понимал, что делать. Теперь ему стали ясны метания Дарнака, наблюдавшего схватку Бариуса и Рислинда. Как и гном, Джиг не желал гибели ни одному из противников. Он мог схватить какое-нибудь оружие и вступить в бой, но на чьей стороне? Вонзить нож в спину Риане почему-то казалось неправильным. Даже после того, как она свистнула у него меч. И уж точно гоблин не стал бы убивать Голаку. Кто ж тогда останется на кухне?
Эльфийка торопливо уворачивалась от жуткой серии выпадов и ударов. Имея возможность наблюдать за тем, как бьются другие, Джиг оценил воинское искусство Рианы не намного выше собственного.
— Быстро!
— А?
Она указала мимо него, на котел. Движение едва не стоило ей руки — Голака тут же рубанула эльфийку по правому запястью. Но Джиг понял. Из котла торчала ручка половника. Жезл Творения остался без охраны. Гоблин схватил его и вытянул из булькающего варева. Металлический черпак оказался неожиданно тяжелым, а сам жезл на ощупь ничем не отличался от любой другой палки. Годы кухонной работы отполировали и затемнили дерево до темно-коричневого.
— Есть! — заорал он.
Пока Риана отступала, пытаясь не подставить спину под удар, гоблин торопливо сгреб пальцем остатки на черпаке и сунул в рот. Восхитительно. После стольких дней на хлебе, сыре и копченом мясе. Конец всем страданиям!
— Мой половник!
Узрев адресованный ему гнев кухарки, Джиг резко вспомнил, где он. Испытания еще не закончились. Но если Голака до него сейчас доберется, несомненно, они закончатся немедленно.
Джиг бросился вон из кухни и сломя голову помчался к выходу из логова, даже не оглядываясь, чтобы проверить, бежит ли за ним эльфийка. Не время оглядываться, когда Голака в ярости размахивает ножами, уподобившись многорукому божеству кухонных приборов. Паническое отступление пронесло Джига через половину пещеры, прежде чем он успел сообразить, в какой переплет попал.
— Оп-па!
Этого следовало ожидать. Почему он не насторожился, когда сородичи остались за порогом кухни? Ведь отметил же задним числом, как шум в логове из воплей смятения и ярости перерос в испуганный ропот. Но решение насущных проблем слишком занимало его, чтобы оценить смысл той перемены.
— Привет, Бариус.
Приключенцы стояли у входа. Выглядели они так, словно явились прямиком из гоблинских кошмаров. Джиг вспомнил, как в первый раз их увидел, и сравнил тогдашних наземников с потрепанными грязными привидениями, преградившими ему путь к спасению.
Волосы и борода Дарнака побурели от грязи, а из-за косичек он казался ходячим мышиным гнездом. Битва стоила ему нескольких чешуи из панциря, от которых остались голые пятна на животе, груди и плече.
Бариусу пришлось еще хуже. Его рваная, запачканная кровью блуза, некогда безукоризненная, болталась тряпкой. Лицо покрывала черная щетина, почти невидимая под слоем пыли с дорожками пота. Сапоги принца стоптались, изорванные штаны потемнели от его крови, а при ходьбе он припадал на ногу. Один глаз распух, наливаясь темным синяком.
