Диванный Маленький - Род Ллевелин
— Что-то мы Нарциссу давно не видели, — с укоризной сказала Гвен.
Малфой как-то замялся. Было видно, что у него имеется важная информация, которой он хочет поделиться и одновременно боится. Сабрина поняла первой:
— Нарси беременна!?
Счастливый супруг закивал, идя пятнами.
— Мальчик. И Целитель Артур сказал, что проблем никаких нет. Он с Драко понавесили на неё столько сканирующих и оберегающих заклятий, что она могла бы выйти против Волдеморта в разгар его могущества.
— Люц, так это значит, — ошеломлённо посмотрел я на друга.
— Да, проклятье снято!
Старое проклятье (косвенные виновники — семейство Уизли, но не только они) было простым: одна женщина — один ребёнок. Рождался всегда мальчик, и в теории беду можно было обойти многожёнством. Однако для Малфоев оно было неприемлемо — не по идеологическим соображениям, а по магическим. Всё то же проклятье делало остальных женщин бесплодными.
— Какие Ритуалы проводили, — жадно спросила Гвен, подавшись вперёд.
— Никаких! — Торжественно ответил лорд, гордо задрав подбородок.
— Как только я занялся образованием и восстановил до конца прежнюю систему, проклятье снялось само! — произнёс он очень гордо.
Повод для гордости был очень весом — проклятье сняла сама Мать Магия, признав его заслуги. Такое случается очень и очень нечасто, служа потом предметом для семейной гордости и уважения окружающих. Более того, в таких вот случаях слетают самые поганые Родовые проклятья, что замечательно сказывается на здоровье Рода.
Женщины (включая маму) оккупировали Люца, засыпая его вопросами. Отвечал он охотно, хотя из-за волнения иногда невпопад. Появление Наставника положило этому конец.
Вырабатывать нужную схему было сложно даже вместе с Рисом ап Дэффидом. Помогла Гвен, которую готовили в качестве хозяйки поместья. Она вспомнила несколько статей Домашнего Кодекса, на основе которых получилось выстроить приблизительную схему. Затем снова отличилась моя супруга, но на сей раз Сабрина. Барды всегда были хранителями знаний, что в сочетании с профессиональной памятью и умением играть словами помогло «обрасти мясом» нашей схеме.
Схема получалась достаточно громоздкой и многоходовой. Провозиться пришлось до глубокого вечера, но к полуночи дело было сделано. Закончив, все почувствовали такое облегчение и эйфорию, что дружно решили прогуляться. Спорили недолго — Ула захотела посетить маггловский Париж, а остальные не возражали.
Переодевшись или накинув иллюзии, мы аппарировали в небо над Эйфелевой башней. Ну а что, ориентир очень удобный, небоскрёбов в непосредственной близости нет, да и промах на пару сотен метров в сторону — ерунда. Простейшие Чары Невидимости (или артефакты) и вот мы уже спокойно спускаемся в один из переулочков в полумиле от Башни.
Пройдя немного, Наставник начал кривиться, потом что-то шептать себе под нос и наконец повернулся ко мне с кислой физиономией:
— Ллевелин Талиесин, признаю свою неправоту — Мир действительно гниёт.
Малфой с интересом уставился на него, вопросительно приподняв бровь.
Я пояснил:
— Мы прошли совсем немного, но уже успели увидеть проституток обоих полов, продажу наркотиков, наглое поведение чужаков иных рас и это в туристическом центре… Я правильно говорю? — Спросил я у Риса.
— Увы. Если уж один из Великих городов стал такой клоакой, то… Неужели Сан-Франциско ещё хуже, — сменил тему Наставник.
— Пока не знаю, но говорят, что да.
Мастера аж передёрнуло, и дальше он пошёл молча.
Ула шла очень довольная, и, судя по некоторым репликам, для неё это было что-то вроде похода в зоопарк. Обедать в местных ресторанчиках не решились — перевёртышами были все, а запах от ресторанов шёл не самый хороший. Во всяком случае, даже в Штатах еда была часто перемороженной и «неживой», но тухлятинки там точно не было.
Заинтересовали местные ювелирные лавки и магазины. Многие поделки были достаточно хороши как основа для будущих артефактов. Почему это я раньше не додумался сотрудничать с маглами…
Глава десятая
Брусок олова висел над формой, медленно стекая в неё. Фогель пыхтел от напряжения, пытаясь одновременно удерживать его в воздухе и плавить его голой Силой. Я внимательно наблюдал за парнем Истинным Зрением.
— Отпускай. Тестирование закончено.
— Ну как? — Вопросительно смотрит Иоганн, с волнением облизывая сухие губы.
— Недурно. Потенциал есть и, возможно, годам к пятидесяти дойдёшь до Подмастерья.
Плечи парнишки опустились, а глаза стали ну совершенно щенячьи.
— Не переживай, — усмехнулся я, понимая его страдания.
— Олливандер — Подмастерье, несмотря на свою репутацию. Если выберешь одно направление, то сможешь стать известным ремесленником и заработать как состояние, так и уважение.
— Мастером мне не стать?! — Убито спросил он.
— Вряд ли. Сам понимаешь — тут и чистокровные очень редко становятся, даже если имеются Родовые таланты. Мозги у тебя есть, как и упорство, но…
— Но я не чистокровный, — закончил он угрюмо.
— Неужели нет никакого выхода? Я же не ради денег — мне интересно это, хочу посвятить себя Науке!
Я смотрел на него с долей сочувствия: с счастью или к сожалению, но магическая наука никогда не была сугубо теоретической.
— А усыновление или вхождение в Род?! — С безумной надеждой посмотрел на меня парень.
Посмотрев на него, я медленно сказал:
— Понимаю, что ты имеешь в виду, но вот ты — не понимаешь до конца. Вхождение в Род далеко не такая простая вещь, особенно в Древний. Если бы ты был помладше лет на пять-семь — даже вопросов бы не возникло. То же самое — при женитьбе.
— Для моих дочерей ты, уж извини, слабоват. Да и вряд ли они поблагодарят меня за отсутствие права выбора, а ты пусть и хорош, но далеко не сокровище. Вариант только один — ты должен жить в моём Поместье, соблюдая все законы Ученичества, Магии и моего Рода. Учиться всему, чему тебе предложат, даже если это покажется странным и нелепым.
Я помолчал, смотря на Ивана-Иоганна, таращившегося на меня как на пророка.
— Если ты будешь соблюдать ВСЕ правила и при этом ухитришься стать полностью своим буквально всем — включая Поместье, то лет через десять ты можешь стать кандидатом на принятие в Род — как Младшая Ветвь. Скажу сразу — я не против, но шансы невелики.
Стиснутые челюсти, задумчивый взгляд в никуда, и через пару минут он сказал:
— Я попробую.
Гвен сидела за столом, углубившись в расчёты. Подойдя сзади, я обнял её, уткнувшись носом в пушистую макушку. Она чуть откинулась назад, расслабившись и прикрыв глаза.
