Фриц Лейбер - Мечи Ланкмара
Фафхрд качнул самый маленький бронзовый колокол. Кроме унылого скрипа не раздалось ни звука.
Он сперва заглянул в колокол, потом ощупал его изнутри. Языка не было – скоба, к которой он крепился, уже давно целиком превратилась в ржавчину.
Не было языков и во всех других колоколах, – по-видимому, они лежали в самом низу башни.
Фафхрд уже приготовился бить тревогу с помощью боевого топора, но вдруг увидел колокольный язык, лежащий на одной из каменных перемычек.
Он поднял его двумя руками, словно дубинку чудовищных размеров, и, без всякой опаски ступая по узким перемычкам, ударил по разу в каждый колокол. Железные колокола обдали его дождем из ржавчины.
Поднялся грохот, перед которым бледнела даже гроза в горах, когда гром перекатывается от склона к склону. Менее музыкальных колоколов Фафхрду слышать не приходилось. Тона двух или трех из них образовывали интервалы, от которых пухли уши. Похоже, что отливал их мастер диссонанса. Бронзовые колокола вопили, лязгали, грохотали, дребезжали, гнусаво ревели и пронзительно верещали. Железные стонали своими проржавевшими глотками, рыдали, как левиафаны, исступленно бились, словно сердце гибнущей вселенной, раскатисто грохотали, будто черный прибой, который обрушивается на гладкие скалы. Судя по тому, что Фафхрд слышал об истинных богах Ланкмара, колокола были вполне им под стать.
Металлический рев начал понемногу стихать, и Северянин понял, что начинает глохнуть. Тем не менее он продолжал делать свое дело, пока не ударил в каждый колокол трижды. Затем он выглянул в окно, через которое влез.
Поначалу ему почудилось, будто половина людей внизу смотрит прямо на него. Но через несколько мгновений он сообразил, что люди запрокинули залитые лунным светом лица, услышав колокола.
Теперь перед храмом было гораздо больше коленопреклоненных ланкмарцев. Они все прибывали по улице Богов с востока, словно за ними кто-то гнался.
Крысы в черных тогах стояли внизу все такой же неподвижной шеренгой; несмотря на их крошечный рост, от них исходила необъяснимая угрюмая властность. По бокам шеренги расположились два взвода крыс, вооруженных каким-то небольшим оружием, и Фафхрд, вглядываясь что было сил, узнал в нем миниатюрные арбалеты, какие он видел на борту «Каракатицы».
Колокольный гул замер, а может, стал просто тише, и оглушенный Фафхрд уже его не различал, но зато он услышал становившийся все громче ропот и крики безнадежного ужаса, которые доносились снизу.
Снова взглянув на толпу, он увидел, что черные крысы беспрепятственно залезают на коленопреклоненных людей и усаживаются им на правое плечо.
Но тут прямо под Фафхрдом послышался скрип, скрежет и треск. Древние двери храма истинных богов Ланкмара резко распахнулись.
Задранные кверху белые лица обратились в сторону паперти.
Крысы в черных тогах и охранявшие их солдаты обернулись.
В шеренгу по четыре из широко открытых дверей начали выходить жуткие коричневые фигуры, тоже облаченные в черные тоги. В руках у каждой был черный жезл. У фигур было много чего коричневого: и древние пелены для мумифицирования, и тонкая пергаментная кожа, которая обтягивала голые скелеты, и кое-где обнажившиеся кости.
Крысы-арбалетчики дали залп. Скелетообразные коричневые фигуры продолжали двигаться. Крысы в черных тогах не отступали и лишь что-то повелительно визжали. Еще один бесполезный залп из крошечных арбалетов, и в ответ – фехтовальный выпад черными жезлами. Каждая крыса, к которой прикоснулся жезл, съежилась и застыла. Из толпы стали выскакивать все новые крысы, но их настигала точно такая же гибель. Коричневые шеренги двигались неотвратимо, словно это выступал сам рок.
Послышались отчаянные вопли, и толпа перед храмом начала таять, люди бросались в боковые улочки и даже обратно в храмы, из которых только что убежали. Как и следовало ожидать, ланкмарцы боялись пришедших им на помощь собственных богов даже сильнее, чем неприятеля.
В некотором ужасе от последствий, вызванных его колокольным звоном, Фафхрд полез вниз, решив, что ему следует не вступать в фантастическую битву, а бежать в громадный дворец Глипкерио и разыскать Мышелова.
Сидевший у самого подножия храма черный котенок, увидев спускающегося вниз человека, признал в нем гиганта, которого он драл когтями и вместе с тем любил, и понял, что держащая его здесь сила каким-то образом связана с этим человеком.
Серый Мышелов решительно выскочил из дворцовой кухни и побежал по коридору, ведущему в покои монарха. Он был все еще маленького расточка, но по крайней мере одет. Рядом с ним шагала Рита, вооруженная длинным и острым вертелом для жарки отбивных. За ними беспорядочной толпой спешили пажи с косарями и деревянными молотками в руках и служанки, вооруженные ножами и длинными вилками.
Мышелов настоял, чтобы девушка не тащила его на руках, и та позволила ему идти самому. И он чувствовал себя вполне мужчиной, когда шел на своих ногах и время от времени грозно взмахивал Скальпелем.
Впрочем, он вынужден был признать, что чувствовал бы себя еще лучше, будь он нормального роста и будь Фафхрд рядом с ним. Шильба говорил, что черное зелье будет действовать в течение девяти часов. Мышелов выпил его в самом начале четвертого. Стало быть, если Шильба не соврал, нормальный рост должен вернуться к нему сразу после полуночи.
Мышелов взглянул вверх на Риту, огромную, словно великанша, с блестящим копьем в руках длиной со шлюпочную мачту, и окончательно успокоился.
– Вперед! – пропищал он, обращаясь к своему голому войску и стараясь говорить как можно басовитее. – Мы должны спасти от крыс Ланкмар и его сюзерена!
***Когда до крыши храма оставалось несколько футов, Фафхрд спрыгнул и осмотрелся. Ситуация внизу кардинально изменилась.
Все люди куда-то исчезли, не считая, разумеется, покойников.
Скелеты уже все вышли из храма и теперь двигались на запад по улице Богов – процессия уродливых привидений, которые, правда, не были прозрачны и громко стучали костями ступней по мостовой. Освещаемые луной паперть, ступени и булыжники позади них были усеяны трупами черных крыс.
Однако теперь коричневые шеренги двигались медленнее и были окружены мраком, который затмевал даже их собственные тени, – они шли через настоящее море бросавшихся на них крыс и уже не успевали справиться с ними с помощью своих смертоносных жезлов.
С обоих концов улицы Богов в них летели горящие стрелы. В отличие от арбалетных, эти стрелы производили должный эффект. В местах, куда они попадали, сразу же загоралось старое полотно и пропитанная смолой кожа. В конце концов коричневым мумиям пришлось и вовсе остановиться и, не обращая внимания на крыс, начать вытаскивать засевшие в них горящие стрелы и сбивать пламя с горящих тел.
