Кевин Хирн - Преследуемый (ЛП)
Лакша захихикала и засунула окровавленное ожерелье в карман Грануэйль.
— С этим проблем не будет. Спасибо тебе за заботу.
— Тебе спасибо, что позаботилась о Грануэйль.
— Она хорошая девочка, и очень умная. Из неё выйдет отличный друид.
— Согласен. Можно мне с ней теперь поговорить?
— Конечно. До свидания. – Голова Грануэйль упала, и когда она вернулась, то девушка пошатнулась, чуть не падая назад и закрыла лицо руками.
— Ёёёёё! Что за запах, мать его? Ой Господи Боже мой, вонища какая! – Не могу… Не могу… — Она не смогла договорить, потому что её отчаянно рвало на обочину дороги.
— Ой, да, забыл про это, — сказал я. – Извини. Скоро привыкнешь – Вместо ответа Грануэйль охватил новый приступ рвоты, и мне пришло в голову, что на её вопрос я так и не ответил, и если я быстро что-нибудь не скажу, она может прийти к неверным выводам. – Это не я, — уверил я её. – Клянусь, это не я. Это демонами воняет.
— Да что бы это ни было, — выдохнула она, — мы здесь долго ещё будем? Мне не кажется… — Её снова тошнило, но теперь это были уже просто позывы к рвоте. Какой-то части меня это казалось весьма любопытным. Ведь очевидно, что у Лакши был тот же самый нос, что у Грануэйль, так что обе подвергались тем же самым стимулам, но у Лакши не было никакой потребности так жутко блевать. Это говорило о том, что физические реакции больше основаны на психологии, чем я раньше думал.
— Ну, мне надо остаться и подождать, когда вернётся стая, но ты можешь пройти обратно по тропе немного и подождать там, где ты уже сможешь это выносить. Здесь вообще-то ничего хорошего не увидишь.
— Так почему ты заставил меня вернуться именно здесь?
— Как раз потому, что здесь нельзя увидеть ничего хорошего. Хотел дать тебе последний шанс отказаться от нашего соглашения. Ты ведь станешь посвящённой в мир магии, и этот мир иногда оказывается полон грубого насилия и пахнет так плохо, каков он и есть на самом деле. Дыши ртом и оглянись.
— Тут темно совсем.
О да. Мои чары развеялись, когда я потерял энергию, а Энгус Ог высушил землю. Лакша, очевидно, пользовалась своим способом видеть в темноте, чтобы добраться сюда. Использовав ещё немного силы Морриган, я снова даровал Грануэйль ночное видение, и она оглядела луг, полный трупов.
— Господи, — сказала она. – Это всё ты сделал?
— Всё, кроме ведьм и двух оборотней. Но мне сегодня много помогали остаться в живых. По всем признакам я уже должен был отдать концы. А ты должна знать, что те, кто пользуются магией, редко мирно умирают во сне. Так что я хочу, чтобы ты подумала над тем, что видишь и чем тут пахло, пока везёшь Лакшу обратно на Восток. Я не хочу, чтобы ты впутывалась во всё это, имея какие-то романтические идеалы. И если ты всё-таки не захочешь быть моей ученицей, когда вернёшься, то я пойму и не обижусь, и я прослежу за тем, чтобы ты получила хорошую работу взамен той, с которой ушла сегодня.
— Но что тут было? Как тебе всё это удалось?
— Ох, давай сделаем паузу, — сказал я, слыша подвывания с противоположной стороны луга и видя, что Снорри поднял голову с земли. – По-моему, Стая возвращается. Может быть, сможем уйти быстрее, чем я думал.
Их появление прекрасно подкрепило мою мысль: Грануэйль вцепилась мне в плечо, когда увидела, что в челюстях Гуннара висит голова Эмили, и, когда он уронил её у моих ног лицом кверху, Грануэйль спряталась у меня за спиной.
— Нет, Грануэйль, от чего ты прячешься? Ты и это должна увидеть. Это – часть всего. Эта женщина тут выглядела лет на двадцать перед тем, как умерла, а теперь мы видим, что на самом деле ей было ближе к девяноста. Есть ещё семь ведьм, которые старше её, и которые думают, что они умнее. Им может показаться, что они преуспеют там, где не вышло у неё. Может быть, если они увидят голову самой младшей из них, то до них дойдёт, что со мной связываться не стоит. Если с людьми нельзя поговорить разумно, то их можно попробовать запугать. Если и это не сработает, то надо или бежать, или убить их. Или натравить на них своих адвокатов.
— Ты это и делаешь? Пытаешься меня запугать?
— Считай, что это полное разоблачение.
— Ну ладно. Спасибо. Я подумаю об этом, — она повернулась и пошла обратно по тропе. – Я просто хочу зайти достаточно далеко – туда, где я снова смогу нормально дышать.
Гуннар и Хал стряхнули свой мех и облеклись в свою человеческую кожу, чтобы отнести павших товарищей туда, в глушь. Разговаривать они не хотели, и я думал, что, может быть, они подсчитывают, во что им обойдётся иметь меня своим клиентом. Снорри шёл медленно, а Грета трусила на трёх ногах, но они смогли уйти без посторонней помощи – теперь, когда из их организма вывели серебро.
Перед тем, как уйти, я позаботился о том, чтобы подобрать меч Энгуса Ога, Мораллтах, поскольку он теперь принадлежал мне по праву победителя. Обратный путь занял гораздо больше времени, чем путь сюда: мы шли молчаливые, усталые, но всё-таки вернулись к машинам ещё задолго до рассвета. Примерно в двух милях от тропы я снова почувствовал землю и заплакал прямо на ходу.
Я и Хал подбросили Грануэйль к её квартире, и я сказал ей, чтобы она паковала свои вещи для поездки на восток на следующий день. Я не знал, увижу ли её снова или нет.
Мы связались с Лейфом, который проснулся слишком поздно, чтобы присоединиться к веселью, и попросили его позвать туда его друзей-гулей, чтобы убрать весь этот мусор.
Хал отвёл меня в круглосуточный «Волмарт», и мы купили марлю и пластырь, чтобы обвязать мне грудь там, где была дыра от пули Фэглса; мы также придумали историю, которую можно было рассказать полиции, когда я приду домой. Я, дескать, был настолько потрясён тем, что детектив-полицейский покусился на мою жизнь, что провёл пару дней в доме моей девушки и ни с кем не общался – в этой истории моей девушкой была Грануэйль. Хал сказал, что он с ней всё уладит, потом отвёз меня домой и передал в руки полиции Темпе, которая всё ещё слонялась вокруг дома, ожидая, что я им скажу. Хал должен был оставить у себя Оберона – и голову Эмили – пока они не уйдут.
Когда они, наконец, проглотили мой рассказ про нервный срыв, я позвал Хала, чтобы он привёл Оберона (и принёс Эмили), и затем я то и дело думал о том, чтобы рухнуть на заднем дворе и начать истинное исцеление от последствий использования Холодного Огня.
Но с этим надо было подождать: сначала нужно было ещё очень многое сделать.
Я позаботился о том, чтобы позвонить Малине Соколовской и сказать ей, что я увидел рассвет, но Радомила – уже определённо нет.
— Я знаю, что вы искренне ожидали, что я погибну, Малина, но вам не кажется, что вы меня недооценили?
