Андрей Посняков - Тевтонский Лев
— Ну, друг мой Кари, поспешим!
К полудню путники углубились в болото настолько, что Виталий никогда не нашел бы дороги обратно. Впрочем, немного приглядевшись, и он постепенно начал различать оставленные там и сям на ветвях кустарников неприметные следы: зеленая ниточка, пару светлых волосков, след на кочке. И снова узкий, девичий.
— Ее, ее башмаки, — нагнувшись, утверждал галл. — Вон, на левом, этот шов я же ей недавно подправлял.
Виталий улыбнулся. «Верной дорогой идете, товарищи!», как говорил когда-то Владимир Ильич, или, скорее, ему приписывали. Кари смеялся — мол, вот морды неловкие, наследили. Однако в душу Виталия вскоре закралось подозрение: а не слишком ли много следов и не слишком ли хорошо они видны? Будто кто-то хотел, чтобы они шли именно этой дорогой… Ведь похитители не лыком шиты, понимают, что за ними будет погоня. Дали бы они своей пленнице то нитки терять, то на глине следы отпечатывать, все равно что записки оставлять: «Здесь была Алезия». Едва ли. Уж не заманивают ли их?
— Эй, Кари, стоп! Передохнем-ка на бугорочке.
— Ты, брат, устал, что ли? — Галл удивленно оглянулся. — Вот бы никогда не подумал!
— А ну, Соколиный Глаз, осмотрись-ка! — предложил гладиатор, присев на валун. — Только не шибко башкой крути. И мне говори, что видишь.
— То же, что и ты. — Юноша недоуменно повел плечом. — Трясину, тропинку, где пройти можно, вешки, кочки, камни. А шагах в двухстах — островок лесистый, за ним снова болотина. Да ты сам посмотри, чего меня спрашиваешь?
— Ты на вешки взгляни. Ничего такого странного не замечаешь?
— Да нет. Вешки и вешки. И еще камни.
— Камни, говоришь? — Виталий усмехнулся. — А теперь оглянись… Замечаешь разницу?
— Постой, постой… — Кари прищурился. — Да… там они чаще были. И вешки, и камни. А здесь…
Беторикс махнул рукой.
— До острова всего четыре вешки, я сосчитал уже. И так хорошо воткнуты, слепой увидит. Да и криво тропинка идет, слишком уж влево забирает. Почему так? А вешки в одну сторону наклонены — к острову. Такое впечатление, будто их оттуда бросили, словно дротики.
— Ну, там, напрямик-то, может, глубоко…
— Может. А может, и наоборот. Давай-ка, брат, слеги себе выломаем, с ними дальше и пойдем. Вон к той сосенке — уж больно приметный на ней затес, издалека виден, никаких вешек не надо.
На этот раз Виталий пошел первым: медленно, осторожно пробуя трясину слегой, все же какой-никакой опыт имелся — в институте еще увлекался байдарками, а где байды, там не только река или озеро, а еще и лес с болотами.
Шагалось, кстати, неплохо. Жижа под ногами чавкала, но глубина оставалась по колено, не больше.
— А ведь ты прав, брат… — негромко промолвил Кари.
Аспирант-гладиатор ничего не ответил, не до того было. Не прилетела бы с островка стрела в грудь! Однако обошлось — дошли беспрепятственно, впереди никого не было видно.
— Там никого нет! — подал голос сзади галл. — Вон, птицы-то… Их только мы сейчас спугнули.
— Тоже ничего хорошего! — Подняв голову, Виталий посмотрел на галдящих птиц. — Они нас выдадут. Ладно, братец Кари, идем. Глянем, что там дальше.
Сделав десяток шагов, Тевтонский Лев резко застыл за последним рядом деревьев. Путь преграждала неширокая протока, покрытая ряской, а за ней виднелась еще какая-то суша — не то островок, не то край болота.
— Думаю, там нас и ждут, — негромко промолвил Виталий. — И тут вешки с одним наклоном. Кари, ты громко кричать умеешь?
— А надо?
— Да хорошо бы. И еще тебе в трясину нырнуть придется. Не здесь, а с той стороны, где мы только что были.
— Это зачем еще? — недоуменно хмыкнул юноша.
— Некогда объяснять. Сделай, ладно?
— Сделаю. — Кариоликс поправил на плечах подвернутый и заляпанный грязью плащ.
— Ну и видок же у тебя, парень! — неожиданно засмеялся Тевтонский Лев.
— На себя посмотри, брат! Так где мне тонуть-то?
— Там, у новых вешек. Барахтайся и кричи громче, только смотри и в самом деле не утони! Да… нож свой дай мне.
— Возьми. Не потеряй только.
— Ха? Не потеряй? На чьи деньги куплен…
Как и было сказано, галл сунул ноги в трясину у самого островка, посмотрел в небо, да как заорал!
— Эй, эй, помоги, брат! Помоги, брат, тону!
Хоть сейчас на «Фабрику звезд» или на «Евровидение», без всякой бы фонограммы управился.
А Виталий между тем терпеливо дожидался в кустах, приготовив нож и увесистые каменюки. Можно, конечно, было бы Кариоликса оставить в засаде, а самому в болоте побарахтаться, но кто знает, сколько их будет? Много — взяться неоткуда, после разорения деревни каждый человек на счету. Пара-тройка парней от силы, но Кари с ними едва ли сладит. Другое дело — сам Тевтонский Лев!
— Помогите!!! Боги-и-и! Светлые духи воды! Ка-му-у-ул! Сегомо-о-о!
Ну… где же они? Что-то не очень торопятся…
Чу! Что такое?
Беторикс осторожно оглянулся и успел заметить некую тень, прошмыгнувшую в десятке шагов позади. С другой стороны явились… ага… наверное, хотят убедиться, что преследователи пошли именно там, куда их и старались направить. Осторожно пройдя чуть вперед, Виталий спрятался за сосной, выглянул. К барахтающемуся в трясине галлу бежал щуплый подросток в овчинной куртке и браках, с дротиком в руках и луком за спиной. Прямо на бегу парень размахнулся…
Но Виталий успел раньше — метнул камень и попал парнишке в голову. Дротик выскользнул наземь из ослабевшей руки, а следом, словно споткнувшись, повалился и его хозяин.
Виталий даже забеспокоился — нет, не должен был убить, камень небольшой, да и кидал не сильно.
— Ага, вот он, гад, попался! — Выбравшись из трясины, радостно потер руки молодой галл. — Что, всего один?
— Похоже, что так. — Гладиатор пожал плечами. — Других я не заметил, а этого, надеюсь, не слишком пришиб.
— Да нет, не слишком. — Кариоликс присел на корточки рядом с лежавшим навзничь телом. — Дышит. И жилка на шее бьется… Ну надо же, мальчишка совсем. Маленький, а уже большая сволочь!
— Не такой уж он маленький. — Беторикс стер со щеки грязь. — Помладше тебя, конечно, года на два, на три. Но не дитя, разговаривать с ним можно!
— О-о-о! — многообещающе ухмыльнулся галл. — Не беспокойся, брат, уж я-то знаю, как говорить с этим эдуйским отребьем! Верни-ка мой нож, сейчас он пригодится! Сперва мы мелко-мелко надрежем его кожу, а потом начнем медленно-медленно сдирать… Он расскажет все, я уверен!
— А я не уверен, — решительно отмахнулся Виталий. — Этот парень, скорее всего, нарочно пошел на геройскую смерть. Что ему какие-то там мучения? Вот ты, если бы тебя пытали, своих выдал бы?
